Ирина Северная - Там, где холод и ветер (СИ)

Сознание, словно поделенное пополам, заставило ощутить себя зрителем сразу двух театральных действ. Одно являло собой четкое отображение реальности, второе скрывало истину за вязким туманом загадочности, и из попыток что-то разглядеть за ним рождались самые невероятные образы и предположения, следуя за которыми, можно было зайти слишком далеко, так ничего и не поняв.

Я уже никак не могла избавиться от того, что меня вновь и вновь подхватывало и уносило за грань обыденности. Туда, где простые узоры свивались в сложные линии судеб и уводили в непостижимые дали…

Патриция сказала бы — ты сходишь с ума, Хейз! Я не отрицала, но и не спешила соглашаться, потому что такой вариант снимал с меня любую ответственность за развитие сюжета неизвестного «представления». А мне временами упорно казалось, что и от меня зависело, во что превратится спектакль — в кошмарное представление театра Гран-Гиньоль*** или станет житейской пьесой, написанной с соблюдением всех законов жанра и не выходящей за рамки обыденности.

Джек говорил мне, что детские вещи с чердака нельзя выносить из дома. Объяснений странному условию не дал, но я почему-то склонялась к тому, чтобы просто принять это и послушаться.

В ушах все еще звучал густой негромкий голос Джека, с готовностью произнесшего слово «задавай», и я, собрав в стайку более или менее трезвые мысли и вооружившись намерением прояснить сразу несколько интересующих меня моментов, сказала:

— Приглашаю вас в гости, Джек, прямо сейчас. Если это для вас не слишком затруднительно, — добавила поспешно.

— С удовольствием принимаю предложение. — Джек сопроводил ответ по-королевски величественным наклоном белоснежной головы. — Но не станет ли это затруднительно для вас с Джун? Не осточертело ли вам общество старика, от которого не так просто отделаться?

Нет. Совсем не осточертело.

Я разведена, мама и папа далеко, а в родном городе не осталось никого из родственников, всех разбросало по стране и за ее пределы. С недавних пор в моей жизни появился Кейран и еще несколько людей, которых я вполне могла считать своей семьей: Брайан и его маленькая дочка, а еще Уна и этот сидящий передо мной пожилой мужчина, являвшийся единственным родным человеком тому, кого я любила больше жизни.

«Я хотел попросить тебя разрешить Джеку провести с нами день. Забрать его из пансиона. К нам. Чтобы он увидел наш старый дом другим. Почувствовал, что прошлое ушло и у меня все хорошо. Ему это необходимо, Хейз».

Слова Кейрана прозвучали в моих ушах, словно он сам повторил их прямо сейчас. И я хорошо помнила, что пообещала выполнить пожелание Кея в ближайшее время.

— И я наплашивалась в гости к Хейз, — раздался хрипловатый со сна голосок Джун. Она потянулась, несильно лягнув ногами сидевшего рядом Джека, зевнула. — Ну, поехали?

Мы с Уолшем переглянулись, не сдержав улыбок. Маленькая девочка снова чудесным образом ликвидировала напряжение и мгновенно расставила все по местам.

— Вот и я напрашиваюсь, — согласился Джек. — Так что, если не нарушу своей бесцеремонностью никаких планов, то с удовольствием проведу еще некоторое время в вашем с Джун обществе.

***

День прошел.

Джун крепко спала, я прилегла рядом, пытаясь заснуть и хотя бы на время отключиться от мыслей, призраками бродивших в голове.

Я и мысли. Мысли и я. А еще ночь за окном, и рука под влажной от слез щекой. Слезы текли сами, я не звала их. Лежала, закрыв глаза, слушала дыхание маленькой девочки и находила в этом звуке всю самую искреннюю безмятежность мира. Но что-то постоянно опрокидывало наполнявшуюся спокойствием чашу в моей душе.

Брайан позвонил, когда мы с Джун уже отвезли Джека в пансион и вернулись домой, усталые, переполненные каждая своими впечатлениями. Бесцветный, совершенно убитый голос друга добавил тяжести грузу, лежащему на плечах после разговора с дедом Кейрана. И я, поговорив с Брайаном, подтвердившим, что заберет дочь завтра, эгоистично порадовалась, что этой ночью не буду одна в пустом доме. Со мной останется Джун, маленький представитель Времени Света.

…Несколькими часами ранее, тяжело опираясь на трость, медленно и осторожно шагал Джек по дорожке от калитки к двери дома. Останавливался, осматривался, поворачивая голову то в одну, то в другую сторону, явно пораженный увиденным чудом, в которое волшебные руки Уны превратили участок. На застывшем лице Уолша жили только глаза, полные воспоминаний, удивления, чего-то затаенного, болезненного и бесценного одновременно.

Я открыла тяжелую дубовую дверь, придержала, пропуская бывшего хозяина в дом, сама шагнула следом. Знаю, что можно чувствовать, оказавшись там, где давно не был, потому я не суетилась, молчала.

Джек остановился, обеими руками опираясь на трость. Бегло осмотрелся, заметил стоящие на полу кроссовки Кейрана, его куртку на вешалке. И словно помолодел — лицо разгладилось, губы тронула улыбка, искренняя и теплая.

«Чтобы он увидел дом другим. Почувствовал, что прошлое ушло и у меня все хорошо. Ему это необходимо, Хейз».

Джек должен был побывать в старом доме и увидеть своими глазами, что в его стенах течет жизнь, и частью этой новой жизни является его внук. Успешный, нужный, любимый.

В тот момент я была уверена, что все сделала правильно, позвав Джека сюда, и не могла знать, что несколько часов спустя мое мнение изменится.

«…- Вещи маленького Кейрана. А это «волшебный платок», Хейз. — Джек осторожно извлек из коробки детский чепчик, сшитый вручную неровными стежками. — Слышала о таком обычае? Невесте на свадьбу дарили платок, который она собственноручно должна была перешить в детский чепчик, который становился оберегом.

Старик помолчал, крутя в руке вещицу.

— У моей дочери не было свадьбы. Платок она купила себе сама в магазине сувениров. Верила в его волшебную силу. И со временем, далеко не сразу, заставила поверить нас, — заключил Джек.

— Почему вы не забрали все эти предметы с чердака? Вы что-то говорили, но я не понимаю, Джек. Дом ведь продавался столько лет.

— Так хотела Полин. Она настаивала на том, чтобы эти вещи не покидали стен дома. Никогда.

— Но ведь дом продавался, — упрямо повторила я.

— Очень и очень долго. И все это время вещи оставались здесь.

Долгий вздох, красноречивей любых слов говоривший о том, как непросто давался Джеку разговор.

— Сложно говорить убедительно на тему, в которую сам не веришь, Хейз. Но в данном случае… В данном случае все так, как дОлжно быть, — пространно заметил старик.

Я быстро приготовила ужин, и мы сидели за столом в кухне. Уолш с аппетитом съел телячью отбивную с картофельным пюре и салатом. Джун, глядевшая на старика с широко распахнутыми глазами, тоже смолотила все, что я положила ей на тарелку. Не понимая темы нашей беседы, она завороженно прислушивалась к негромкому басовитому звучанию голоса Джека, время от времени замирая с ложкой у рта.