Ксюша Ангел - Я - хищная. Ваниль и карамель

— Легко тебе судить, — обиделась она. — Сама-то никогда не нуждалась в кене.

— Никогда, — согласилась. — Но и лицемерить не собираюсь. Надо было бы — пила бы, наверное. Чтобы выжить. Но гордиться этим — уволь. И уж точно не стала бы винить их в том, что они защищаются.

— Ты и твой этот… Эрик ставите себя выше остальных, — фыркнула она. — Пришел сюда весь такой благородный. Типа позволил тебе помочь Игорю… А ведь ты была атли, забыла?

— Не забыла. — Я встала, всколыхнув воспоминания, и они серыми тенями отпрянули от ног и забрались обратно под скамейку. Продолжать этот неприятный разговор больше не хотелось. Слепая вера никогда не была признаком ума. — Поэтому и пришла. А Эрик действительно мне позволил. Если ты забыла, он теперь мой вождь.

— Не только твой. Лариса тоже теперь скади. А скоро у Влада не останется ни одной пророчицы. Если этот… будет приходить.

— Что за глупости? У Влада есть Лина.

— Пока есть, — поправила Рита. — Достала уже своими восторженными вздохами. Только и слышно: Эрик то, Эрик сё.

— Эрик ей помог. Рядом с ним она стала сильнее. Это нормально, что Лина чувствует благодарность. А что делал Влад? Только орал и упрекал. Очень повышает самооценку, ничего не скажешь!

— Будто ты не знаешь, почему Влад так себя вел. Да он тут совсем извелся, пока тебя не было. Влад тебя любит. И не делай вид, что…

— Хватит! Ничего не говори. Ни слова больше. Ты вообще права не имеешь меня упрекать. Лучше займись своей жизнью. Тебе, кажется, нравится Игорь? Вот с ним и откровенничай.

Ее взгляд еще долго жег мне спину, едкий, как кислота. Странно, но было плевать — и на ее мнение, и на мнение остальных атли. Наверное, я стала жесткой.

Эрик что-то обсуждал с Владом на крыльце. Стоял, прислонившись спиной к колонне, и изредка кивал, вставляя реплику. Мазнул по мне ласковым взглядом и снова повернулся к собеседнику. Глеб чуть поодаль курил и пялился в небо.

Я подняла глаза. На голубом полотне плыли облака, редкие и полупрозрачные. Солнце уже почти не грело, ветер холодил ладони и норовил забраться под одежду. Пахло прелостью и дымом. А значит, скоро зима…

— Мы так и не назначили день. — По дороге домой Эрик спокоен и сосредоточен. Смотрит на дорогу. Большие пальцы ласково поглаживают руль.

О делах он ни слова не говорил, будто не хотел тревожить. Я тоже не спрашивала. Их с Владом тандем казался миражом и неправдой. Нелогичной сценой, по ошибке впиленной в спектакль.

Немного болела голова и мышцы ныли, словно я накануне много времени провела в спортзале. Волдыри на ладонях покрылись бугристой коркой и безбожно чесались.

— Уверен, что сейчас время? — с сомнением интересуюсь. Хочется уже приехать. Выйти из машины. Спрятаться за толстыми, надежными стенами дома, а лучше в объятиях Эрика.

Словно уловив мое настроение, он повернулся ко мне:

— Ты не должна бояться, слышишь. Со мной ничего не бойся.

Я кивнула. Хотелось ему верить. Хотелось, но… не получалось. Я буквально чувствовала изучающий взгляд убийцы на затылке, представляла выжидающую позу. Он может быть кем угодно. Хищный. Охотник. Тысячи людей на планете. Как найти того самого?

Эрик знает пророчиц, сказала я себе. Он найдет ту, что не выжила.

И чтобы отогнать едкие мысли, решила сменить тему. Вернее, вернуть ее в первоначальное русло.

— Я мало что знаю о свадьбах хищных. Понятия не имею, сколько времени нужно на подготовку и все такое… Я была всего лишь на одной, когда Влад и Ира венчались, но мало что помню.

— Та Ира, которая от меня прячется? — иронично поинтересовался он. — Митаки?

— Она. Но Ира не прячется, просто живет в Москве.

— Оу, даже так?

— Долгая история. Вы не ладите, да?

— Да я не видел ее сто лет, — безразлично ответил Эрик. — Наши отцы не ладили, а мы общались всего пару раз. Я почти ее не помню. Потом я слышал, что все митаки погибли на войне.

— Иван погиб, спасая мне жизнь. А Ира посвятилась еще до войны, перед венчанием. Уехала с нами в Елец.

— Ты говоришь о ней с особой интонацией, — как бы между прочим заметил он.

— Ира очень поддержала меня, когда… — Я вздохнула. Некоторые воспоминания не привязаны к зданиям. Такие ходят за тобой по пятам, липнут к одежде, смешиваются с запахами. Впечатываются в кожу клеймом. — После истории с Гердой.

Эрик повел бровью, но ничего не сказал. Во мне проснулось любопытство — в отличие от него, я не могла влезть в его мысли и узнать. Поэтому просто спросила:

— Что?

Он пожал плечами.

— Это странно, учитывая твое отношение к полигамным бракам.

— Я никогда не собиралась… то есть… Ира — хороший человек, глупо ненавидеть ее за то, что она…

— Жена Влада, — закончил за меня Эрик.

— Для меня это никогда не имело значения, — нахмурилась я. Слукавила: имело. Когда-то давно, еще до смерти Тана. Впрочем, после тоже. Но ведь сейчас не имеет, так какая разница?

— Я не упрекаю, просто уточняю. — Его рука соскользнула с руля и погладила меня по щеке. — Хочу знать о твоем прошлом.

— Как и я о твоем.

Я попыталась съехать. Тема отношений с Владом — опасна. Особенно теперь, когда они с Эриком негласно заключили пакт о мире. Неизвестно, чем нам грозит последовательный и хитрый убийца, и любая помощь пригодится. Лучше им с Владом не ссориться из-за пустяков.

Эрик не возражал.

— Ты всегда можешь спросить.

— И про картины?

Взгляд из-под ресниц должен был уберечь меня от негатива Эрика. Когда я вспоминаю о портрете, он всегда сухо отвечает и переводит тему. Злится, хотя и старается вида не подавать. И сейчас по скулам ходят желваки. Не хочет отвечать, но обещал, потому сдержанно кивает.

— Почему ты прячешь их? — тихо спрашиваю я. Пальцы нервно теребят цепочку амулета, и мне кажется, он греется, наполняется силой и готовится взорваться у меня в руках.

— Сложно на них смотреть, вот и все.

— Из-за мамы? Ты на нее злишься?

Молчит. Несколько секунд мы едем в тишине, пальцы Эрика с силой сжимают руль, даже костяшки белеют. А потом он расслабляется.

— Больше нет.

— Раньше злился? — делаю осторожный шаг вперед. Разговоры с Эриком о его прошлом — игры со зверем, чтобы он там ни говорил. Но зверь Эрика сегодня расслаблен и спит.

— Раньше я на многих злился. Но на нее тоже, да. Глупо умирать вот так.

— Глупо решать за других, — вырывается у меня невольно. Слишком эмоционально, чтобы не обратить внимание Эрика, поэтому я опускаю глаза. — Думаю, у нее была причина. У всех таких поступков причины есть.

— Ты хочешь вернуть картину? — Голос его изменился, стал низким и глубоким. Взгляд потеплел, ладонь снова коснулась моей щеки.

За поворотом нас поджидала аллея из многолетних дубов, ведущая к дому скади. Усыпанная желтыми листьями дорога, склонившиеся в поклоне ветви. А в конце — распахнутая пасть кованных ворот и серый дом, обвитый плющом и диким виноградом.