Татьяна Зингер - Правила эксплуатации ведьмы (СИ)

воспоминаний, окажусь то ли в преисподней, то ли в кущах богов. То ли и вовсе застряну в

безвременье мерзким призраком.

Хлипенькая дверь приоткрылась. Я никого не увидела, но девочка испуганно вжалась в

скамейку. А в следующий миг взвыла, прижав ладошку к горящей пощечиной щеке.

— За что?!

— И не вздумай пререкаться, — равнодушно ответил голос ведьмы. — Ты — никчемная

вздорная девчонка. Бесталанная и бесполезная. Или помалкивай, или я непременно скормлю

тебя кому-нибудь на кладбище. Я запрещаю тебе спать, есть и вставать до того момента, как

не перепишешь пятьдесят страниц. После — подумаю.

И дверь хлопнула о косяк. А девочка, бубня под нос ругательства, стала отдаляться, раздваиваться, а вскоре и вовсе стерлась в песок, который осыпался во мрак. Я помялась, не

зная, выходить ли из дома. И идти ли вообще. Куда? К чему приведет прогулка по

воспоминаниям?

Но двигаться не пришлось. Из-за двери выплыл знакомый сухой силуэт. Ведьма, прямая и не

опирающаяся на клюку, приблизилась ко мне вплотную. Я почти отдернулась, но она

схватила меня за подбородок и пристально вгляделась в глаза.

— Борешься? — без толики эмоций вопросила она.

Я поджала губы.

— Зря.

Ведьма картинно щелкнула пальцами, и маленькая я снова очутилась в комнате. Эта я, поджав коленки, лежала на кровати и пересчитывала ржавые монетки. Помню, как находила

их в склепах, нечасто и немного, но каждой радовалась пуще, чем драгоценным камням. Я, дочь бедняков, представляла, как сбегу от ведьмы и богато заживу на эти медянки…

Ведьма, отпустив мой подбородок, подошла к девочке и дала ей затрещину. Маленькая я

отреагировала на удар полным гнева взглядом.

— Прекрати! Не трогай их! — вскричала она, хоть ведьма больше ничего и не сделала. —

Это мои деньги! Я могу распоряжаться ими!

И мне вдруг стало жалко себя. Ту, совсем несмышленую девчонку с выгоревшими

веснушками у носа. Да, учительница спасла меня от людского гнева, взяла ученицей и

научила всему, на что я способна. Но методы… За них невозможно простить. За побои, выдранные волосы, ночи, проведенные в склепах. За дни наказаний, в которые учительница

разрешала только пить, и то — пару кружек. За вечный страх.

Я рванулась к ведьме и оттолкнула её от кровати. Она ударилась о стену. А я подлетела и

начала бить её кулаками. Из последних сил, задыхаясь от струящейся носом крови.

— Хватит! — взревела ведьма.

Струя воздуха, отлетевшая от её груди, задела и повалила меня, придавив подобно

булыжнику. Я еле-еле поднялась и, пребывая в бреду, рванула ногтями кожу внутренней

стороны локтя. Зачем? Если кровь течет изо рта, носа. Кажется, даже ушей. Свежая царапина

покраснела.

Огненный ком взорвался в ладони от ведьмы. Она расхохоталась и расправила плечи.

Я застонала. Кости словно выламывали. Все. Разом. Слезы покатились по грязным щекам.

Осколки костей рвали тело. Я выла, захлебывалась в собственной крови.

Сознание меркло.

И в этот миг девочка, сжимающая в кулачке жалкие монетки, отчетливо посмотрела вначале

на меня, после — на хохочущую ведьму.

— Чтоб ты сдохла! — в сердцах рявкнула маленькая я и разжала ладошку.

Монеты, быстрее стрел, полетели в сторону учительницы. Та не успела отстраниться или

создать щит. Ржавые медянки ударили по ней и, раскалившись до красноты, начали входить

под кожу. Прожигали дыры в одежде. Оставляли черные ожоги. Ведьма драла себя ногтями, хваталась за обожженное горло, за сердце.

Я проваливалась в небытие, провожаемая чистым заливистым смехом шестнадцатилетней

меня. Я никогда открыто не перечила ведьме до дня побега. Мои воспоминания ожили и

отомстили хотя бы посмертно.

И, наконец, коли влюбились в ведьму — терпите.

Бум-бум.

Открыто. Не мешайте спать. Я бесовски устала.

Бум!

Лис, будь другом, впусти этих безумцев. Лис?! Я всего мгновеньице посплю. Честно.

Отдаленно слышится рев виверны да треск от осколков. После — редкие взмахи крыльев. Но

те отдалились и, наконец, затихли.

Бум-бум!

Да выломали бы уже дверь, изверги! Что произошло-то?!

Нет, правда?.. Что я делала вчера, до того, как заснула?

Судя по ощущениям — напилась до поросячьего визга. Темечко ноет, по вискам бьет

отбойный молоток. На кой пить, если пьянеешь с одного запаха? Неразумная девчонка…

БУМ!!!

Неужто выломали? И, похоже, с мясом и из петель.

Ну и молодцы. Дальше разберетесь сами. А я маленько посплю.

Не тут-то было. На меня вылился целый водопад фраз, из которых я разобрала хорошо если

треть.

— Что случилось?!

— Богиня, она вся в крови!

— Куда улетела виверна?!

— Расступитесь, я лекарь!

— Моя настойка!!!

Заткнитесь, пожалуйста. Надо бы проклясть их всех, чтоб неповадно было будить молодую

растущую ведьму. Надо… Но лень.

— Она умирает? — О, а это Лис. Его противный голос я узнаю с любого похмелья.

— Все отошли! Живо! — Радислав. И сейчас умудряется указывать. О, мы уже знакомы с

Радиславом? Счастье-то какое. Не придется опять вытаскивать его из болот.

Нет, чтоб вчера отговорил от пьянства. Над ухом-то лучше орать.

— Лекарь, не топчись. Готовь тряпки, спирт, щипцы и остальную ерундовину. —

Послышались чьи-то отдаляющиеся шаги, а охотник потрогал мою голову. — Череп вроде не

проломлен. Эй, говорить можешь?

— Славочка… Поднимайся…

— Глаза открывай, слышишь.

Ага, щас. Делать мне больше нечего. Если все столпились около моего тельца и орут, то я

наверняка совершила что-то нехорошее. Если я совершила что-то нехорошее, то в моих же

интересах притворяться спящей как можно дольше.

— Славочка… милая…

Какой же бывает дерганный Лис. Он бы еще, в самом деле, слезу пустил по спящей подруге.

Я невольно скривилась, чего друзья не заметили.

— Да поднимайся уже!

— А вдруг она мертва? — Так, это незнакомый женский голосок, тонкий, будто струнка.

— Да жива, чего скачете. Вы её скорее растопчете, если не разойдетесь.

— Откуда ты знаешь, Радислав?! — опять Лис. — Помоги ей, если не умерла!

— А если умерла — закопать? Или… Ну да… правда… — тон сменился до приторно

трагичного. — А вдруг? Ты не умрешь! Не умрешь, слышишь!

Он свихнулся? Жутковато, но вполне ожидаемо.

— Несносная ведьма, просыпайся! Я не смогу без тебя! — верещал перед моим лицом

Радислав.

Я в сомнениях приоткрыла один глаз. Все-таки посмотреть на чокнутого спутника — та еще

забава.

— Во, — мужчина довольно оскалился. — Я же говорил. Вставай, обманщица. Понесем тебя

на осмотр.

Не успела я пикнуть что-либо членораздельное, как меня подхватили на руки и вынесли из

храма на оживленную улицу. Народа было столько, что невольно развивалась паника.