Анна Замосковная - Жена из другого мира (СИ)

Она зажмурилась, ухоженные пальцы дрожали в кружевных оборках по низу корсета.

— Сначала предъявите обвинение, — вскинул голову Садор, — а потом допрашивайте. Я не намерен здесь оставаться. — Он ухмыльнулся. — Пришлите за мной послезавтра, тогда и поговорим. Если вы ещё будете министром внутренних дел.

Министр смотрел на него, как на мои эмбрионы — с неприкрытой гадливостью.

Я отчеканил:

— Вы никуда не уйдёте, пока не ответите на его вопросы. Дом вас не выпустит.

Садор аж подпрыгнул:

— Это возмутительно!

Его длорка теребила кружево:

— Думаю, надо рассказать. — Искоса глянула на багровеющего мужа. — Пусть они с ним разбираются. В конце концов, к нашей семье это отношения не имеет.

— Хлайкери нас потопит, а этот, — Садор указал дрожащей рукой на министра. — Да он завтра вылетит с поста, а все его обвинения…

— А если он женится?! — Длорка посмотрела на министра. — Вы ведь женитесь?

Его губы дрогнули в лёгкой усмешке. Нравится ему, что ли, над людьми издеваться? Или выясняет, кто ему сторонник, а кто враг? Эрджинбрасские себя зарекомендовали не очень.

— Расскажи, — велела длорка.

— Нет.

— Тогда я сама.

— Ты нас погубишь! — Садор надвинулся на неё, грозно смотрел с высоты роста. — Закрой рот и молчи. Ничего нам Раввер не сделает.

— А Хлайкери? — поинтересовался министр.

— У него на нашу семью материалы. — Длорка отступила, стараясь не смотреть на мужа. — О расхищении средств, выделенных на военную компанию в Черундии. О махинациях с акциями железных дорог и что-то ещё. Поэтому мы вынуждены были поселить его у себя. Он угрожал всё опубликовать. А если с ним что-нибудь случится, это сделают его помощники.

Кулак багрового от злости Садора трясся, трость ходила ходуном в другой руке.

— Молчи, — прорычал он.

Не глянув на него, длорка продолжила:

— И Хлайкери не Эрджинбрасский по крови. Пларон Эрджинбрасский женился на простолюдинке, которая уже ждала ребёнка от какого-то простолюдина. Как ни странно, их брак был счастливым. Хлайкери считал Пларона своим отцом. Но он не Эрджинбрасский, поэтому, что бы он там ни творил — наша семья ни при чём.

— Длор, который не длор, — протянул я.

— Теперь понятно, почему он не использовал магию, — кивнул министр. — Просто не мог в силу происхождения, а эта сказка о благородном отказе от своей доли…

— Просто сказка, — кивнула длорка. — Вы не подумайте, его растили как родного, обеспечили достойное образование, отправив в Инженерную академию вместе с состоятельными простолюдинами. Но он очень злился, что Садор не распределяет ему магии.

— Значит, он не знал о своём происхождении? — вздёрнул бровь Министр.

Садор фыркнул:

— Пларон считал, так будет лучше. А этот ублюдок настолько помешался на желании получить магию, что, когда мы были у них в гостях, посмел её требовать. — Он снова фыркнул.

Жена приблизилась к нему на полшага:

— Это было после того, как Хлайкери объявили, что он будет учиться в Инженерной академии, а не в Быкослове. Сначала Хлайкери умолял дать ему хоть искру магии, даже на коленях ползал. Потом приставил к горлу Садора меч.

— Тогда-то я и выложил ему правду. И мы уехали, — Садор расправил плечи. Поморщился, как от зубной боли. — Этот крысёныш затих на несколько лет, а когда разбогател на спекуляциях и купил эти свои «Горячие новости Динидиума», выловил меня в одном из клубов и потребовал поселить его на острове длоров, иначе расскажет о наших махинациях.

— Ну что ж, — министр положил ладонь на столешницу. — Теперь, по крайней мере, ясно, откуда у него такая ненависть к длорам. А теперь подробнее. Просил ли он разрешения простолюдинам на визиты на остров длоров? Как часто отлучался? Пользовался ли лабораторией в доме?

— В доме он почти не бывал, — ответила длорка.

— А разрешения ему давали младшие, — опираясь на трость, величественно пояснил Садор. — Естественно, я не снисходил до подобных пустяков.

Министр покачал головой:

— Перечислите имена младших, которые занимались пропуском его гостей.

Эрджинбрасские освободились только через полчаса. За это время министр ни разу не спросил их о материалах шантажа. Моё любопытство по этому поводу нарастало, но спросил я только после того, как он отдал распоряжение доставить попавших в список младших.

— И ты не будешь заводить дело о расхищении казны?

— Буду. Надеюсь, Хлайкери поможет, когда его поймаем.

— Думаешь?

Помедлив, министр потёр переносицу. Когда открыл глаза, его устремлённый на полку с эмбрионами взгляд был очень странным:

— Думаю, Хлайкери завидует и ненавидит их настолько, что ради их утопления будет сотрудничать даже со мной.

— Почему? Ты тоже длор, зачем ему помогать тебе?

— Эрджинбрасские легко, без усилий, получили то, чего он очень сильно хотел и не мог добиться. Там такая ненависть должна кипеть, — он сильнее скривил губы. — А враг моего врага мой друг, разве не так?

— Откуда ты знаешь, что он чувствует?

— Сужу по дядюшке Веронию. Почти та же ситуация: он был так близко от пожизненного звания главы рода, но раз за разом не мог физически подтвердить брак. — Министр цокнул. — Когда я получил браслет, Верония трясло от ненависти, я думал, его удар хватит. Наверняка Хлайкери испытывал нечто подобное, ведь он ждал, когда получит свою долю магии, но все вокруг получали, а он — нет.

Ну… Наверное, министр прав. Тяжело надеяться всю жизнь, а потом раз — и потерять всякую надежду. Одного я не понимал:

— Зачем его так мучили?

— Сначала, наверное, боялись, что он проболтается. Если бы о его происхождении стало известно, их бы обвинили в нарушении родового законодательства. И Хлайкери не мог бы официально считаться первенцем Пларона и наследовать ему. А потом… не знаю. — Прикрыв глаза, министр потёр предплечье. — Какой сегодня длинный день.

Ковыряя пальцем один из бутафорных приборов, я тихо заметил:

— Поспать бы тебе. Можешь у меня.

— Нет, — не открывая глаз, помотал головой министр. Усмехнулся. — Мне надо домой, чтобы не допустить въезда озабоченных моим будущим родственников. Вдруг увидят жену, сюрприз себе испортят.

— Завтра вечером, когда родовой браслет с тебя не спадёт, даже дурак поймёт, что ты женат. Зачем скрывать?

— Хочу посмотреть, кто чего стоит. Не каждый же день я нахожусь на грани вынужденного ухода с поста министра внутренних дел.

Глядя на его бледное лицо, принадлежащее скорее мужчине за тридцать пять, чем двадцативосьмилетнему, я хотел сказать, что пару лет отдыха ему бы не повредили, а то в могилу себя загонит.

Но для министра его пост всё равно, что для меня эксперименты, от которых я ни за что не откажусь. И я промолчал.