Марсия Андес - Псы. Наказанные небом.

— Открылась!

Эрик замахивается второй рукой и ударяет меня по рёбрам. Боль расползается по телу, и я шумно выдыхаю, сгибаясь пополам. Блондин отступает, играя со мной. Затем, когда я выпрямляюсь, снова начинает атаковать: сильный выпад левой, целится мне в бок, но я отскакиваю и блокирую удар, однако не ожидаю ещё одной атаки, поэтому пропускаю его замах, который попадает мне в губу. Я чувствую, как рот наполняется кровью.

— Ну же, неужели, ты ни на что не способна, крыса? — издевается он.

Я слышу насмешки со стороны ребят, но не обращаю на них внимания.

— Заткнись, — сплёвываю на пол кровь, вытирая губу рукой.

— Что ты там бормочешь? — Эрик прислоняет ладонь к своему уху, усмехаясь.

Меня вдруг накрывает такая ярость, что я готова убить его. Как ОН может надо мной издеваться?!

— Я сказала, заткнись, ублюдок! — я бросаюсь на него и замахиваюсь.

Эрик не ожидает от меня такой реакции и не успевает среагировать, поэтому я попадаю ему прямо в бровь. Блондин отступает, блокируя мой второй замах, и я вижу в его взгляде какой-то лёгкий испуг. Ударяю его по ноге, пока он не пришёл в себя, затем в челюсть, отчего он сгибается.

Я тяжело дышу, понимая, что эта мимолётная вспышка гнева проходит, оставляя после себя пустоту.

— Уродка, — тихо тянет Эрик.

Он выпрямляется и разминает шею, отчего я слышу её хруст. Его язык скользит по губам и исчезает, а потом парень снова начинает атаковать меня своими стремительными выпадами.

Я отступаю. Блокирую его удар рукой, но пропускаю выпад его правой — голова отлетает в сторону, и я понимаю, что он снова попал по моей ране. Пытаюсь закрыть голову, но чувствую мощный удар в бок. Адреналин подскакивает, и я не обращаю внимания на боль, замахиваюсь в слепую, но чувствую лишь воздух.

— Медлишь.

Меня хватают за волосы, и я вскрикиваю. Ноги подкашиваются.

— Волосы — главный недостаток в поединке, — выплёвывает Эрик.

Я пытаюсь вырваться, но чувствую сильный удар в солнечное сплетение. Дыхание перехватывает, и я падаю на колени. Парень толкает меня, и я окончательно падаю на пол.

— Поднимайся.

Эрик пинает меня с размаху в живот, и я тихо стону. Сил на то, чтобы подняться, нет. Он наступает мне на шею, я морщусь. Мне кажется, что мой кадык вот-вот сломается.

— Слабачка.

Он брезгливо морщится, а потом замахивается ногой и ударяет мне в лицо. А потом я теряю сознание.

Я чувствую боль, прежде чем понимаю, что очнулась. Она пронзает моё тело на какую-то долю секунду, а потом отступает, я и облегчённо вздыхаю. Голова кружится, и меня тошнит от едкого запаха лекарств, въедающегося мне в голову. Кажется, что из меня вытащили все внутренности и кости, оставив лишь кожу, а потом засунули обратно в неправильном порядке, и мне теперь даже страшно пошевелиться. Я думаю о том, что умерла. Я думаю о том, что было, перед тем как я отключилась. Я думаю о ботинке Эрика, который летел мне в лицо, о его мгновенном испуге, когда я потеряла контроль над собой, о его ударах. Я думаю о том, что проиграла.

Медленно приоткрываю веки, щурясь от белизны, и коротко выдыхаю. Я лежу на койке в медпункте, по крайне мере, я так думаю. Тишина давит на меня, уничтожая, всё пульсирует и на мгновение исчезает, снова возвращаясь. Я поднимаюсь на локте, а потом кое-как сажусь, отстраняя в сторону одеяло. Я в обычной одежде, только кроссовок нет. Они даже не стали меня раздевать, наверное, со мной всё в порядке.

Свешиваю ноги с кровати и скольжу глазами по полу — взгляд натыкается на ботинки, и я нагибаюсь, чтобы взять их, но бок пронзает тупая боль, и я тут же замираю, морщась и хватаясь рукой за живот. Помедлив, поднимаю жилетку и вздрагиваю, потому что вижу на своем теле гигантские синяки. Где рёбра, бока, живот. Они такие большие, что кажется, будто это один сплошной синяк, налитый зелёным, коричневым, синеватым цветом.

Опускаю одежду и вздыхаю. Ненавижу его. Ненавижу Эрика.

Встаю и засовываю ноги в ботинки, кое-как натягивая их полностью, боль всё-таки касается меня, как бы я не старалась. Прикрываю глаза, мгновение медля, а потом приоткрываю веки, замечая зеркало с раковиной. Я боюсь идти к нему, но ничего не могу поделать со своим телом. Оно не слушается, оно предаёт меня с каждым шагом, и вскоре я оказываюсь у раковины, хватаясь за неё руками. Медленно поднимаю взгляд и замираю. Растрёпанные волосы, разбитая губа и бровь, синяк на шее, на скуле. Ну, хоть нос целый, наверное, Эрик по нему не попал. И… Кажется, у меня сломан зуб.

Я стою так ещё какое-то время, а потом разворачиваюсь, чувствуя себя жалким ничтожеством, и осматриваюсь. Иду к двери и дёргаю за ручку, но она не поддаётся. Заперто? Меня заперли?

Я вздыхаю и ещё раз обвожу взглядом помещение. Кровать, какие-то шкафчики, раковина с зеркалом, пара тумбочек. Наверное, это обычная палата, но зачем, чёрт возьми, меня заперли?!

Плетусь к шкафчикам, чтобы посмотреть, что там в них, и краем глаза замечаю зеркало, которое тут же заставляет меня остановиться. Мои волосы… Я всё ещё чувствую, как пальцы Эрика сжимают их.

«Волосы — главный недостаток в поединке», — эхом отскакивает голос парня в моём сознании.

Он прав. С ними я всегда рискую проиграть, стоит только схватиться за них и… Мне конец. Я мрачнею, меня накрывает глухой ужас, дрожь проходит по телу, и я только сейчас окончательно понимаю, что проиграла. Проиграла на глазах у всех, на глазах у друзей, на глазах у Брайана и Кэйла. Проиграла Эрику.

Я тихо шикаю, отводя взгляд, и сжимаю кулаки. Хочется разбить это грёбаное зеркало, чтобы больше никогда не видеть себя. Отступаю к шкафу, думая, что было бы здорово, если бы я никогда не просыпалась больше.

В шкафу какие-то банки и пузырьки, а на нижней полке… Армейский нож. И карточка.

«На случай незаконного вторжения в Логово. Для пациента».

На случай незаконного проникновения в Логово? Какого чёрта? Такое ощущение, что у нас военное положение. Я уже собираюсь отойти от шкафа, но меня вдруг накрывает жуткая волна понимания, и мне кажется, что я теряю разум. Я не соображаю, когда распахиваю дверцу шкафа и хватаю нож, сжимая рукоятку пальцами, не помню, как оказываюсь у зеркала и хватаю прядь своих волос, решительно начиная проводить по ней острым лезвием. Отрезать, избавиться, добиться совершенства. Он больше не посмеет дотронуться до них, когда мы встретимся в следующий раз лицом к лицу.

Я кромсаю волосы, не замечая, как они опадают в раковину, выскальзывая между моих пальцев, отрезаю их до такой степени, что от них почти ничего не остаётся. Короткий чёрный ёжик из мягких волос, по которому я провожу рукой, когда нож выскальзывает из моих рук в раковину и со звоном падает туда, теперь покрывает мою голову. Я пытаюсь ухватиться за них, словно бы это не моя рука, а Эрика, но волосы выскальзывают между моих пальцев и не позволяют мне этого сделать.