Наоми Новик - Выкорчеванная

Но я не слишком вслушивалась. Мне было все равно, о чем они беседуют. Гораздо важнее для меня была слабая надежда на спасение. Все равно, какие ужасы проделывал со мной Дракон, высасывая из меня жизнь — это было незаконно. Он приказал мне спрятаться, не попадаться на глаза. А что, если причина была не в том, что я такая неряха — что можно было исправить одним-единственным словом — а потому что Дракон не хотел, чтобы принц узнал, чем он занимается? Может мне попросить защиты у принца, и он увезет меня отсюда…

— Довольно! — прервал мои размышления голос принца Марека. Слова прозвучали отчетливо, словно принц подходил к двери. Он был раздражен. — Вы с отцом и Сигизмундом блеете хором словно овцы. Довольно с меня. Я не намерен это дольше терпеть.

Стараясь шуметь как можно меньше, я босиком быстро умчалась наверх. Гостевые покои находились на третьем этаже между библиотекой и моей комнатой. Я уселась на лестнице, прислушиваясь к звуку его шагов, пока они не стихли. Я сомневалась в своей способности напрямую ослушаться Дракона. Если он поймает меня за попыткой повидаться с принцем, то сделает со мной что-нибудь ужасное. Кася бы на моем месте, я была уверена, наверняка воспользовалась бы выпавшим шансом. Будь она здесь, то вошла бы к принцу, опустилась перед ним на колени и попросила о спасении. И вела бы себя не как испуганная заговаривающаяся девчонка, а как дева из преданий.

Я ушла к себе в комнату и до захода солнца про себя репетировала эту сцену. И вот когда совсем стемнело, я с колотящимся сердцем прокралась вниз. Но все равно мне было страшно. Сперва я спустилась ниже и проверила, не горит ли свет в библиотеке и лаборатории, но Дракон спал. На третьем этаже в щели под одной из дверей гостевых комнат тускло мерцал оранжевый отсвет горящего камина. В спальне Дракона не было ничего видно, все терялось в тенях в дальнем конце холла. Но я все равно нервничала перед тем как зайти. И тут вместо этого я направилась вниз в кухню.

Я убедила себя, что голодна. Трепеща, стоя у очага, я подкрепилась парой кусочков хлеба с сыром и отправилась обратно. На самый верх, к себе.

Ну не могла я представить себя — себя! — произносящую изысканную речь, стоя на коленях у дверей принца. Я не Кася, не какая-то особенная. Я бы только разревелась с глупым видом, так что он выставит меня за порог, или хуже, позовет Дракона, чтобы меня наказать. С какой стати ему мне верить? Крестьянка в обносках, служанка Дракона будит его среди ночи и рассказывает дикую историю про то, как ее пытает великий волшебник?

В мрачном состоянии духа я дотащилась до своей комнаты и застыла на пороге. Посредине комнаты, рассматривая картину, стоял принц Марек. Он стащил с нее покрывало. Принц оглянулся и с сомнением оглядел меня с ног до головы:

— Милорд. Ваше высочество, — произнесла я, но как бы понарошку. Слова прозвучали шепотом, так что он вряд ли расслышал что-то, кроме неразборчивого бубнения.

Но ему было все равно.

— Так-так, — произнес он, — ты ведь не одна из его красавиц. — Он в два шага пересек комнату, и она внезапно показалась мне еще меньше, чем была на самом деле. Подняв мое лицо за подбородок, он принялся его разглядывать, поворачивая из стороны в сторону. Я молча смотрела на него. Было странно, сногсшибательно, находиться так близко к нему. Он был выше меня, могучий, словно жил, не снимая доспехов, симпатичный как с картинки, гладко выбрит и вымыт. Его светлые волосы ближе к шее темнели и завивались в кудри. — Но, возможно, ты, дорогая, обладаешь иными существенными достоинствами, способными это скрасить? Разве не таков его обычный стиль?

Он говорил не грубо, скорее поддразнивая, и заговорщически мне улыбался. Я вовсе не была оскорблена, только ошарашена подобным вниманием, словно вовсе не открыв рта уже была спасена. И тут он рассмеялся, поцеловал меня и очень умело принялся шарить по юбке.

Я забилась, словно рыба, угодившая в сеть. Это было все равно, что колотиться о двери башни. Бесполезно. Он даже не заметил моих попыток. Вместо этого он вновь рассмеялся и поцеловал меня в шею.

— Не волнуйся, он не будет против, — сказал принц, словно это была единственная причина для беспокойства. — Он остается вассалом моего отца, даже если ему нравится сидеть в этой дыре и вами править.

Вряд ли он находил удовольствие в борьбе со мной. Я по-прежнему молчала, и мое сопротивление было довольно вялым, удивленным: «Неужели он, принц Марек, герой, на это способен? Неужели он в самом деле может меня желать?» — Я не кричала, не умоляла, и, думаю, ему и в голову не могло прийти, что я буду сопротивляться. Думаю, в обычном дворянском особняке в его постель уже пробралась бы какая-нибудь возжелавшая его внимания служанка, избавив его от необходимости пускаться на поиски. Если на то пошло, если бы он прямо меня спросил и дал время оправиться от удивления, то, может быть, я бы и сама была не прочь ему ответить взаимностью. Я сопротивлялась скорее рефлекторно, чем желая ему отказать.

Конечно принц со мной справился. Тут мне стало по-настоящему страшно, и захотелось сбежать. Я задергалась в его объятьях нервными рывками со словами: — Нет, принц, пожалуйста, подождите. — И все же, он не ожидал сопротивления, а встретив его, потерял терпение.

— Тише, тише. Вот так, — удерживая мою руку вдоль тела, сказал он будто успокаивал лошадь, которую нужно было взнуздать и объездить. Мое платье было перетянуто пояском с простеньким узлом. Он уже успел его развязать и задирал вверх мою юбку.

Я пыталась поправить ее обратно, оттолкнуть его, освободиться — все бесполезно. Он держал меня нисколько не напрягаясь. Тут он потянулся к своим штанам, и я в отчаянии, обо всем позабыв, громко произнесла: — Vanastalem.

Из меня хлынула сила. Под его рукой словно доспехи сомкнулись китовый ус и бисер. Между нами воздвиглась стена шелестящего бархата. Он отдернул руки и отшатнулся. Пока он глазел на меня, я, вся дрожа, оперлась о стену и поежилась, переводя дыхание.

Тут он изменившимся, непонятным мне тоном, сказал: — Ты — ведьма.

Я попятилась от него, как робкое животное. У меня кружилась голова, и я не могла как следует дышать. Платье меня спасло, но оказалось удушающе тугим. Юбки были тяжелыми, волочащимися по полу, словно они специально задумывались несъемными. Вытянув в мою сторону руку, он медленно двинулся ко мне:

— Послушай… — но я не собиралась слушать. Я схватила поднос из-под еды, который все еще лежал на сундуке с одеждой, и с размаху обрушила его на голову принцу. Поднос громко звякнул, когда край утвари встретился с черепом, заставив принца пошатнуться. Я схватилась за поднос половчее обеими руками, подняла повыше и отчаянно принялась лупить им куда придется.