Max Austen - Спаси мою душу

— Веснянку? — Матвей сонно посмотрел на голую стену, где должно было висеть зеркало.

— Насекомое, которое не боится ни холода, ни голода. Веснянка ничего не ест. Живет на запасы, собранные еще личинкой. Странно, что ты не знаешь.

Матвей хмыкнул: с чего бы ему знать? Он включил горячую воду и омыл лицо.

— И ты сделала такие выводы, наблюдая за мной всего-то день? — он взял зубную щетку и выдавил на нее пасту.

— Я очень наблюдательна. Но сравнила тебя с веснянкой моя бывшая сокамерница Ира.

Щетка выпала из рук в раковину. Матвей повернулся резко, словно кобра.

— Ирина Алябьева? Ты ее знаешь?

Девушка с печалью вздохнула, хотя выражение лица было равнодушным.

— Знала, Матвей Дарков, знала. Она искала тебя, Стаса и Марка по всей Казани, только вот попала… сюда. Кстати, зови меня Варварой.

— Где я могу ее найти?

Варвара совсем не весело усмехнулась.

— А нигде. Убили ее два года назад. Видел главохотника? Долговязый, выше двух метров, то и ждешь: сдохнет от тромба, да не подыхает. Алексей Лисицын — его рук и помрачившегося рассудка дело.

Матвей застыл, стараясь принять новость. Ира искала его, когда он уехал в сторону Москвы. Искала. Значит, смогла сбежать от охотников. Думала, друзья где-то в городе. Но Марк весьма удачно нашел автодом, на чем в тот же день ее друзья и поехали куда подальше. А она искала, искала…

— Если б жива была, ты ее увидел бы. Из тюрьмы нет выхода. Тюрьма — наша последняя остановка. Мы можем разве что стоять в ожидании маршрутки под названием «Смерть». Жаль, у нее нет расписания.

Горячая вода завертелась у Матвея во рту. Он прополоскал рот, затем вымыл щетку.

Умерла, так умерла. Это жизнь. Все умирают. А он не мог помочь Ире, винить себя бессмысленно.

Центр груди наполнился жжением. В нем закипало новое чувство: ненависть. Винить надо охотника.

— Ирина не знала, что ты похож не только на веснянку. Ты — головоногий моллюск. У тебя три сердца — прямо как у него. Одно, основное, внутри тебя, второе и третье — внутри Олеся и… как ее там? В общем, ты понял. Ты их защищаешь, потому что… почему? Догадаешься сам или помочь?

— Сам.

Матвей умылся холодной водой и направился из туалета. Варвара встала поперек двери и с невозмутимым видом прислонилась к ней, мешая пройти. Она изучала его взглядом ореховых глаз. Матвей решил, что от него ждут ответа.

— Из-за чувства вины перед Ирой моя субличность, ответственная за других, гипертрофировалась. Поэтому мне необходимо кого-то защищать. Чтобы искупить вину. Спасибо за душевный разговор, психотерапевт.

Варвара открыла дверь в тот момент, когда в камеру вошел рядовой охотник в фиолетовой форме.

— Кутилова Аксинья, пройдемте за мной, — он сказал слишком громко, из-за чего вздрогнула даже Варвара.

— Но я минуту как проснулась! — воскликнула ведьма, отбрасывая одеяло. Как и все, она спала в одежде.

— Ничего не знаю. Разнарядка есть — значит, потащим силой!

Охотник тяжелыми ботинками протопал к ней, схватил и поволок. Лейсана встрепенулась:

— Куда вы ее ведете? Куда?

Лейсана вцепилась в охотника, стараясь всеми силами остановить, но он с легкостью отбросил девушку на два метра. Стена приняла ее спину, и она приземлилась на пол рядом с дверью в туалет.

— Но как же завтрак? Я ничего не ела!

Дверь за ними закрылась. В тишине друзья поглядывали то на дверь, то друг на друга. Матвей и Варвара помогли Лейсане подняться.

За короткую жизнь маг столько всего видит, что перестает удивляться резким поворотам судьбы. Взрослея, он понимает бессмысленность некоторых поступков или слов и просто принимает все как есть. Потому никто, кроме Лейсаны, лучшей подруги Аксиньи, ничего не сделал и не произнес. Бессмысленно.

Зная чувствительность подруги, Матвей позволил себе вольность: обнял ее. Успокаивать смысла так же не было. Аксинью увели явно не для того, чтобы вручить билет на волю.

— Я проходила через это, — лицо Варвары было безжизненным; наверное, эмоции и чувства давно из нее выкачали. — Сначала у вас возьмут кровь, а потом начнут пытать.

Матвей выразительно взглянул на нее, но поздно: Лейсана разрыдалась. Варвара продолжала говорить, и говорила так, точно слова ее особо интересными не были.

— В основном они используют средневековые методы пыток. Но и современные есть, такие как круглосуточное прослушивание одной и той же песни. Обычно пытки подбираются исходя из ваших способностей, чтобы подтвердить ту или иную гипотезу или что там ученые понапридумывали. Думают, пытки приближают их к какому-то ответу. Ха. Я здесь три года, но ученые ничего так и не поняли. А я получила много ответов на свои вопросы. Если вы еще задаетесь вопросом «есть ли среди людей люди?», то можете больше не думать об этом. Их нет. С любовью они растеряли человечность. Злятся из-за этого, ненавидят себя, но отыгрываются на нас. Вот бы стереть с Земли жалких выродков!

— Неправда! — воскликнул Олесь. — Не все люди такие!

Взгляды Варвары были схожи со взглядами Матвея, и Олесю это, конечно же, не нравилось. Матвей всмотрелся в глаза своего парня и увидел в них боль. Совсем скоро он поймет, что люди не достойны ни любви, ни внимания, ни жизни. Может, уже понял, просто с упрямством осла отказывался принимать действительность.

В коридоре зашагали. Повернулся ключ. Три рядовых охотника встали на пороге. Один из них сказал:

— Вишневский Марк, Манчкина Катя и Дарков Матвей, подойдите.

Выбора не было. Матвей подошел, и один из мужчин скрутил ему руки за спиной. Марк идти отказался, Хмылка как лежала на матраце, слепо глядя в потолок, так и осталась лежать. Охотники потащили их силой.

— Можно я с ними пойду? — Олесь преградил путь охотнику, выволакивающему Марка.

— Всему свое время, мальчуган, — со странной добротой в голосе ответил охотник.

Матвей столкнулся взглядом с Олесем, и его посетила странная мысль: может быть, путь на свободу еще не потерян. Матвея подтолкнули, направляя в коридор, и он пошел.

Коридор оказался длинным и светлым, и через каждые три метра стояло по охраннику. Не удивительно, почему раздатчица еды не боялась заходить в камеру одна: пытаться бежать заключенным нет смысла — все равно через коридор не пройдешь. Сзади присвистнул Марк.

— Сорок охранников. Нехило, а, ребятки?

В действительности их оказалось больше. Когда они завернули в единственный поворот, к сорока прибавилось еще двадцать. Серые двери рядом с ними пугали неизвестностью. Охотник, державший Матвея, открыл дверь с табличкой «102».

Белые пол и стены огромной комнаты напоминали больницу. Дополняли сходство Лисицыны и Сериалов: в белых халатах они сидели за столами в самом центре. В перчатках они строчили что-то в бумагах. Вне центра комнаты находились кабинки, выкрашенные в белый цвет. Внутри них наверняка было так же просторно. Возле каждой кабинки стояли по два охранника в фиолетовой форме с пистолетами в руках. Работал кондиционер, царствовала угнетающая прохлада.