Max Austen - Спаси мою душу

Возвращаясь по коридору, Хмылка старалась не показывать страх. Но взглядами охранники говорили, что видят ее насквозь. Она боялась потерь. Тех потерь, которые произойдут совсем скоро. Неизвестно, что задумал Сериалов, как он поможет им сбежать, но наверняка путь к свободе станет нелегким. Кому-то удастся. Кого-то ждет смерть. Как пережить случившееся, если повезет сбежать, а Матвей и Олесь погибнут?

Катерина довела пленницу до камеры и открыла дверь. Собрав всю храбрость в кулак, Хмылка вцепилась в запястье охотницы и прошептала:

— За необдуманные поступки приходится платить. Может, меня и ждет гибель, но и ты, Катерина, от расплаты не уйдешь.

Дверь за ней хлопнула, в замке несколько раз повернулся ключ. В темноте Сатана лизнула ногу. Отогнав собаку, Хмылка медленно продвинулась вперед. Она старалась не споткнуться о кого-нибудь. Ее руки прощупали воздух и добрались до стены.

В плечо стукнулся Олесь.

— Ой, прости. Это ты?

Хмылка прижала друга к себе и потребовала:

— Обещай: если я умру и Матвей умрет, ты будешь жить дальше несмотря ни на что?

— Я стану ученым и найду эликсир любви, чтобы спасти мир, — сквозь темноту Хмылка почувствовала, как он улыбнулся.

Где-то справа в двух метрах разразился ворчанием Матвей:

— Мир не спасти! Люди — всего лишь ходячие трупы на мертвой земле! Надо спасать себя — вот здравая цель, уяснил?

— Нет, — возразил Олесь.

— Упертый баран! Они казнили тысячи невиновных, и ты их продолжаешь любить?

— Я людей ненавижу… Но их нельзя винить в злости.

— Олесь прав, — встряла в разговор Лейсана, ее голос был поблизости снизу, вероятно, она сидела или лежала. — Человек стремится к максимальному действию. У мага полно эмоций и чувств, но больше всего энергии уходит на то, чтобы любить, поэтому он беззлобен. Энергия обычного смертного, которая должна уходить на любовь, распыляется в другом, например — злости. Люди не виноваты, что не могут направить ее куда-то еще.

— Вот и маги не должны винить себя, убивая людей, чтобы захватить власть, — огрызнулся Матвей и замолк.

Во время завтрака ничего не произошло. Дверь не открыли, раздатчица не завезла стол, мрак не рассеялся. Сериалов не пришел. Варвара поклялась, что ее биологические часы точны, и время завтрака прошло полчаса назад. Никто и не спорил: было слышно, как снаружи проехал раздаточный стол к другим камерам.

На обед так же никто не явился. Ни смерть, ни свобода не ворвались к ним. Решив, что они обречены на муки, Варвара около часа билась в дверь, но без толку. Ее отчаяние было заразным. Злобные микробы безнадежности расплодились по всей камере, включая туалет.

Ужин не привезли. Тем временем в животах поселился голод. Все сгруппировались у входа, готовые напасть на первого вошедшего. Долгое молчание прервалось высказыванием Хмылки:

— Никому нельзя доверять. Даже магу.

Банально, но так. Хмылка помнила рассказ Олеся о том, как однажды он и его лучший друг Тимур ночью ушли на «вылазку» — грабить магазин (тогда им приходилось выживать только так). Место грабежа выбрали неудачное. На склад, помимо них, залезли еще трое незнакомых магов. Незнакомцы попросили уйти, чтобы не делить добытое. Друзья отказались уходить, решив, что запасов хватит на всех. Они с трудом склонили воров к сотрудничеству. Но после того как магазин был опустошен, незнакомцы стали требовать себе добытое парнями. В ссоре один из них убил Тимура выстрелом в спину. Олесь успел скрыться, оставив награбленное злодеям.

Стас вскрикнул.

— Катя, умерь свой психокинез, иначе мою башку разнесешь!

— Не «катькай»! — рявкнула Хмылка и с усилием расслабилась. Из-за ее случайной гневной эмоции у Стаса заболела голова.

— Я переживаю за Марка, — задрожал голос Лейсаны.

Она могла и не говорить. Все это знали и все волновались за лидера. Возможно, Лейсана переживала за него чуть больше, чем за свою жизнь.

В коридоре по полу раздались шаги. Затряслась дверь. Три громких стука в нее снаружи — и все. Никто не открыл. Какое-то время заключенные прислушивались к тому, что происходит за дверью. За ней стоял Сериалов, он и заговорил:

— Заключенные камеры номер сто шестнадцать! Сообщаю, что совершить побег, подговорив сотрудника Министерства борьбы с магами, не удастся. Я, Сериалов Дмитрий Александрович, старший охотник, завтра в пять утра отвезу вас в казанскую лабораторию Булгакова, где ваши органы пойдут на опыты.

Сериалов замолчал. Лейсана забилась в дверь.

— Скажи, где Марк? Что с ним? Что?!

— Вишневского Марка казнили сегодня утром.

Главный маг-охотник стал отдаляться.

По телу Хмылки прошла дрожь. К ней прикоснулись теплая грудь и мокрые щеки Лейсаны. Отчаяние холодом пробралось в легкие и там превратилось в лед. Боль подруги, пусть и не близкой, передалась Хмылке, и Хмылка зарыдала вместе с ней. Гнев охватил ее, лед в груди задрожал и, когда она подняла голову кверху в крике, взорвался на палящие капли огня.

Загрохотало. Потолок, стены — чувствовалось, что они трясутся, как и дверь. В коридоре затопали охотники. Взвыла сирена. Ее перебивал крик Хмылки, больше похожий на стоны банши.

Когда дверь отлетела, пропустив в камеру мерцание коридорных ламп, сверху послышался страшный грохот. В висках застучало. Хмылка, как и остальные, отпрянула от входа. Возникшие темные пятна в глазах и звон в ушах сообщали, что она потеряла над чанком контроль.

Хмылка отпустила Лейсану и, падая на пол, увидела, как по стенам и потолку расползаются трещины. Затылок ее ударился о пол. Все взорвалось и превратилось в белый свет. Звуки исчезли вслед за картинкой. Наступила темная тишина.

Хмылка видела себя лежащую со стороны. Она видела, как Матвей схватил ее тело на руки. Слышала возглас Варвары: «Бежим!». Чувствовала вечернюю прохладу, проскальзывающую сквозь развалины. Все ей казалось нереальным: и то, что второй этаж и стены обрушились так, что не задели их, и то, что под завалами кричали еще живые люди и маги.

Став незримой энергией, она полетела в то, что осталось от коридора. Варвара бесцеремонно располосовала ножом попытавшегося напасть охотника. Вдали раздались выстрелы, и, чтобы разглядеть стреляющего, Хмылка взлетела повыше. Сбоку в нее ударил свет. По всей вероятности, справа на вышке сидел снайпер. Видеть ее он не мог, поэтому выстрелил в Аксинью. Хмылка инстинктивно направила незримые ладони в стрелка, и пуля вернулась ему, пробив голову.

Взгляд ее зацепился за то, что находилось ниже вышки. Под заходящим солнцем стоял автодом. Их автодом!

Хмылка попыталась позвать друзей, уже вовсю лазавших по завалам и дравшихся с охотниками, но не издала и звука. А ведь стоило перелезть через вот эту груду железа, бетона и непонятных сломанных приборов — и они оказались бы на свободе!