Ольга Лев - Книга Истины (СИ)

Как Дорский и предвидел, сражались наёмники умело. Но двуручники - не рапиры, им нужны и размах и время для смены направления. Увернувшись от двух нёсшихся друг другу навстречу клинков, Лонцо нырнул под стол, вынырнул с другой стороны и опрокинул его навстречу ринувшимся следом противникам. Лучшим выходом было бы выпрыгнуть в окно, но в комнате осталась сумка с ключами к загадке Дараана. Значит, надо было прорываться к выходу. Миг спустя стол был отброшен, и герцогу пришлось отражать удар за ударом. Лонцо быстро огляделся и едва не выпустил рукоять меча, по которому пришёлся мощный удар. Клинок мелко завибрировал. Дорский упал на колени, пропуская над головой удар, способный перерубить молодое дерево, и достал, наконец, остриём меча одного из противников. Толкнув тело вперёд и смешав строй, Лонцо бросился следом, и зашипел от боли. Остриё одного из клинков скользнуло по лопатке.

- Не пытаться взять живым! Уничтожить! - рявкнул Райфэ, наблюдавший за дракой из безопасного угла.

Лонцо в этот момент оказался у двери, отбил удар наиболее ретивого преследователя и рванул ручку. Дверь с хрустом распахнулась, на миг отгородив Дорского от противников. Этого мига хватило, чтобы добежать до лестницы. Вбросив клинок в ножны, герцог помчался вверх. Следом загрохотали подкованные сапоги. Лонцо опередил «свору» на несколько шагов. Толкнув дверь, он мысленно возблагодарил все Семь за то, что Вирин не догадался запереть замок, влетел в комнату и рывком придвинул к двери тяжёлую кровать. Тут же на дверь обрушились удары, и кровать сдвинулась на пядь. Лонцо перекинул через плечо ремень сумки, подхватил свой колчан и перевязь с секирой Вирина и метнулся к окну. Верёвка, оставленная Вирином, висела на своём месте. Заскрежетала сдвигаемая кровать. Дорский не стал дожидаться «борзых». Обжигая руки, он соскользнул по верёвке на землю. Двор был освещён масляными фонарями, и герцог увидел семерых наёмников, пытающихся сломать ворота конюшни.

- Чтоб вас Седьмая… - прошипел Дорский.

По верёвке уже съезжали двое «борзых». И тут мощный удар изнутри сотряс стены конюшни, и широкие створки вывалились наружу, придавив сразу троих. Из тёмного проёма вырвались два великолепных коня вороной масти, но одном из которых сидел Вирин. Растолкав ещё троих наёмников, они пронеслись по двору, и Вирин с трудом осадил обоих, поравнявшись с другом. Лонцо в лихом развороте отправил к Седьмой добравшегося до него бойца и взлетел в седло. Оба разгорячённых скакуна помчались к открытым ещё воротам.

- Догнать! - рявкнул выбежавший во двор Райфэ.

- От этого надо избавиться! - прокричал Вирин. - Он тебя видел и не успокоится.

Лонцо придержал коня, вытянул из колчана стрелу и натянул тетиву.

«Это необходимо. Если я не убью его, он убьёт меня», - мысленно сказал он себе.

Свистнула тетива, и главный ловчий Порт-Эртара подавился очередным выкриком. Лонцо знал, что попал, куда нужно, и больше не оборачиваясь, погнал коня вперёд. Некоторое время спустя, когда огни трактира совсем скрылись из виду, с той стороны донёсся топот копыт, но быстро затих. Догнать коней, выбранных Вирином, преследователи не могли.

- Кажется, таких красавцев выращивали в конюшне Герана, - заметил Лонцо, когда погоня осталась далеко позади, и можно было пустить лошадей шагом.

- Вероятно они оттуда, - усмехнулся Вирин. - Насколько я смог разобрать испуганное бормотание конюха, это кони Райфэ. Эй, ты чего такой белый?

- Я в человека первый раз стрелял. В безоружного. Без доспехов…

- Ты так будешь переживать из-за каждого, кто соберётся тащить тебя в Холодный Замок? - скептически поинтересовался музыкант.

- В Холодный Замок?

- Именно, - и Вирин пересказал другу содержание письма.

- А само письмо осталось там, - медленно проговорил Дорский.

- Осталось…

- Значит, очень скоро кто-то его обнаружит. Нам стоит поторопиться. Надо убраться с материка раньше, чем оно попадет в руки тому, кому адресовано.

На рассвете второго дня друзья въехали в шумный портовый город, пахнущий солью и водорослями. Лонцо в столице Руэля был только три раза, но, как оказалось, помнил его замечательно. Друзья без промедления направились в гавани. Час был ранний, и весь город ещё спал, но в порту уже было людно и шумно. Вирин с детским восторгом рассматривал огромные, словно старинные замки, многопалубные суда. Вокруг поскрипывали блоками погрузчики, перекрикивались моряки и рабочие. На широкой, мощёной досками дороге толпились люди самого разного вида и достатка. Периодически, раздвигая толпу, словно лодка - ряску, проплывали кареты и нагруженные телеги. Лонцо уверенно вёл друга сквозь всю эту суматоху к горделивому четырёхэтажному зданию на портовой площади. Над остроконечной крышей величественно реял алый с белой лилией флаг Лагодола.

Герцог отчаянно надеялся, что портовый управитель не знает его в лицо. Сам Лонцо мэтра Торадо не знал, но часто слышал о нём от Герана. Торадо слыл человеком хитрым и любил золото чистой непорочной любовью. Руководил он грамотно, и огромный порт был самым упорядоченным местом в герцогстве. По привычке вознеся молитву Грозам и тут же досадливо сплюнув, Дорский толкнул тяжёлую, окованную медью дверь портовой управы.

Внутри здания народу оказалось не меньше, чем снаружи. По широким, хорошо освещённым коридорам куда-то спешили мальчишки с поручениями, стояли и ходили чего-то ждущие купцы.

- Где найти мэтра Торадо? - Лонцо поймал за плечо пробегавшего мимо мальчишку.

- Четвёртый этаж, на двери табличка, - мальчик как-то исхитрился даже не замедлить движения и быстро скрылся в толпе.

Друзья направились к широкой, укрытой стоптанным ковром лестнице.

- Здесь всегда такая суета? - нервно поинтересовался Вирин.

- Наверное. Я здесь впервые, - пожал плечами Лонцо.

Четвёртый этаж оказался приятно пустым. Огромный коридор, больше похожий на приёмный зал небольшого провинциального замка, был полон утреннего света. Широкие окна смотрели в три стороны, а с четвёртой было несколько дверей. Табличка красовалась только на одной.

- «Расан Торадо, портовый управитель», - вслух прочитал Вирин.

Друзья переглянулись. Они накануне договорились, что будут говорить, но сейчас оба волновались. Особенно Лонцо, которого ни свет, ни изгнание так и не научили врать. Решившись, Дорский толкнул резную дверь и оказался в огромном светлом кабинете. По стенам были развешаны карты, на столе, который уместно смотрелся бы в королевской резиденции, лежали в беспорядке бумаги, свитки и толстые тетради в кожаных переплётах. В роскошном, под стать прочей обстановке, кресле сидел мужчина лет тридцати пяти. На его медвежьей фигуре парчовый сюртук сидел как на лесорубе. Коротко подстриженные и стоящие ёжиком волосы тронула чуть заметная седина. Глаза, привыкшие смотреть на мир с насмешливым прищуром, заинтересованно уставились на вошедших. Вирин, шагнувший вслед за герцогом, невольно спрятался за его спину.