Ольга Куно - Чудовище и красавец

Приятный молодой голос, сам напоминавший птичье пение, был легко узнаваем. Чувствуя, как спина покрывается под платьем холодным потом, я повернулась — насколько это было возможно, не отрывая руки от стены. Впрочем, Нирит вовсе не собиралась вынуждать меня совершать чудеса акробатики и сама подошла поближе.

— Что все это значит? — спросила я, уняв дрожь в голосе и все еще надеясь, что происходящее — просто недоразумение или глупая шутка.

— Это значит, что не надо было посягать на то, что создано не для тебя, — отчеканила девушка совершенно непривычным для меня тоном.

— Ты о чем? — выдохнула я, уже почти отчаявшись разобраться в происходящем.

— Об Итае, конечно, — элегантно повела плечиком Нирит. — Ты пришла к нему на работу, ну так и работала бы. Зачем было посягать на большее? Зачем привязывать его к себе?

— Я не посягала на большее! — возмутилась я, но девушка не готова была даже начинать слушать возражения.

— Еще как посягнула. И даже получила, — отрезала она. — Если бы ты залезла к нему в постель, я бы не слишком об этом тревожилась. У Итая было немало любовниц, он вообще не особенно разборчив в этом отношении. Но все они приходят и уходят, редко задерживаясь дольше чем на один день. Я поняла это очень быстро и потому заняла иную нишу — нишу его друга, точнее, подруги. К друзьям, таким как Алон, он относится чрезвычайно бережно. Трепетно, я бы сказала. Они значат для него гораздо больше, чем приходящие девицы. Раньше или позже он бы понял, что настала пора остепениться, но ни одна из его «натурщиц» не подходит на роль жены. И тогда его выбор естественным образом пал бы на меня.

— От безысходности? — не удержалась от шпильки я.

— От природной рассудительности, — увернулась Нирит.

— И что пошло не так с твоим планом? — устало спросила я.

Стоять в одной позе было утомительно, мне даже начинало казаться, будто стена плотнее обхватила руку. Чисто психологическая реакция, конечно, но все равно приятного мало.

— Появилась ты. — Нирит подалась вперед, оглашая это обвинение. — Ты заняла ту нишу, которую я так долго и тщательно обживала. Украла ее у меня. Стала ему другом, незаменимым человеком, правой рукой. Другими словами, забрала чужое. У тебя нет никаких прав на Итая.

«Как и у тебя», — подумалось мне, но я поостереглась злить и без того распалившуюся девушку подобными утверждениями. И так было совершенно неясно, чего от нее ожидать.

— Я не друг, я ассистент. Помощник-архитектор. Не вижу в этом ничего предосудительного, даже с твоей позиции.

— Ассистент? — Нирит невесело рассмеялась. — Не смеши меня! Ладно, поднять посреди ночи половину столицы, чтобы добиться оправдательного приговора на суде, — допустим, это еще можно сделать ради хорошей ассистентки. Но переехать ради нее в столицу? Да я его года полтора пыталась сюда перетащить, а Алон — и того дольше! И все впустую: он был уверен в своем решении и незыблем, как скала. А тут вдруг взял и за несколько дней сорвался с места. Да еще и впустил к себе в дом постороннего человека, что для интроверта вроде него совершенно немыслимо. Плюс еще и собаку, которая может, чего доброго, добраться до его драгоценной мастерской! А потащить тебя на бал? Можно подумать, он бы не обошелся там без помощника. Но нет, он захотел, чтобы ты оставалась рядом с ним повсюду. А может быть, ты думаешь, что работодатели ежедневно вызывают на дуэль тех, кто оскорбляет их ассистентов?

На это мне, признаться, нечего было ответить: прежде я никогда не рассматривала события в таком ключе, а сейчас голова не слишком варила.

— И что ты собираешься делать? — перешла к главному я, с опаской косясь на ее руку, будто ожидала, что в холеных пальчиках с аккуратно накрашенными ногтями вот-вот появится кинжал, шпага или даже пистолет. Причем появится из ниоткуда, поскольку пока я не видела даже намека на оружие.

— Не волнуйся. — Нирит усмехнулась, заметив мой взгляд. — Я тебя и пальцем не трону. За меня все сделает эта стена.

Я инстинктивно подняла глаза на сверкающую перед самым моим носом белизну. И что может сделать стена? Не разверзнется же в ней сейчас пасть страшного чудовища? Впрочем, как оказалось, правда была не так уж далека от этого бредового предположения.

— Леванит, — пояснила девушка, отвечая на мой недоуменный взгляд. — Специальный белый раствор, которым я намазала стену. Он работает на магии искусства. Волшебство той же природы, что и в картинах Итая, только действует в противоположном направлении. Итай, когда рисует, создает новое, а леванит, наоборот, уничтожает.

Она посмотрела мне прямо в глаза, и даже наигранная, натянутая улыбка сбежала с моих пересохших губ. А Нирит продолжала чеканить, безжалостно формулируя то, что я и так уже начала понимать.

— Твоя рука будет постепенно, миллиметр за миллиметром, всасываться в эту стену, а потом и все тело. Через несколько часов от тебя вообще ничего не останется. Был человек — и нет. И никаких следов.

Горло перехватило спазмом, сердце, заледенев, грозилось прекратить биение прямо сейчас. Я вновь попыталась выдернуть руку и с ужасом поняла, что она действительно глубже ушла в стену. На пару миллиметров, не больше, но ведь это только начало. Главное: ладонь и вправду не была приклеена к стене, она погружалась внутрь.

— А я приду завтра к Итаю, просто заскочу узнать, как дела, и он мне расскажет, что ты пропала. Будет волноваться, конечно, и даже попробует тебя искать. Но не найдет, а я постараюсь поскорее его утешить.

Она замолчала, вероятно, сказав все, что стремилась. Возможно, надо было бы что-нибудь ответить, но я не видела в этом смысла. Как бы ни сложилась моя дальнейшая судьба, разговаривать с Нирит было теперь не о чем.

— Прости, но в моем распоряжении нет нескольких часов, чтобы стоять здесь и наблюдать, как ты уходишь, — заявила напоследок Нирит. Пожалуй, это было единственное, чем она могла меня порадовать. — Да и не могу сказать, что такое времяпрепровождение доставило бы мне удовольствие. И без того пришлось терпеть твое общество дольше, чем нужно. Дом пустой, место здесь безлюдное, — бросила она, уже развернувшись к выходу. — Прощай.

Легкое пожатие плечами, будто таким образом она оставляла наше общение позади — в буквальном и переносном смысле, — и Нирит шагнула к двери. Мерное цоканье ее каблуков еще с минуту набатом звенело в моих ушах: сначала девушка шла по коридору, потом спускалась по не застеленной ковром лестнице, затем пересекала холл на первом этаже…

Потом стало совсем тихо, однако отдать этой тишине должное я не могла: мозг буквально взрывался от напряжения. Я рванула руку. Еще и еще. Чуть не упала, но стена не отдавала свою добычу. Я принялась затравленно озираться. Никого и ничего. Пустая комната в пустом доме, который стоит особняком: богатые хозяева ведь не желают слышать за окнами повседневный городской шум.