Ольга Куно - Чудовище и красавец

Закричать? Скорее всего, бессмысленно, но что я теряю? А вдруг Нирит не ушла далеко, затаилась где-нибудь и услышит? Впрочем, и что с того? Терять мне уже действительно нечего.

— Помогите!

В первый раз получилось неожиданно тихо. Хотя, наверное, это предсказуемо: не привыкла я кричать о помощи. Дальше вышло громче. Потом я и вовсе заорала изо всех сил. Ничего. Тишина. Звон в ушах. Паника раскачивает сердце, будто пошел на разгон сошедший с ума маятник. Перед глазами — темная пелена, однообразие которой разрывают яркие круги.

И вдруг, посреди всего этого, — стук шагов.

Не Нирит. Обувь без каблуков, поступь мужская.

А потом, со стороны лестницы, оклик:

— Дана!

Услышав знакомый голос, я сперва обрадовалась. Алон! И собиралась закричать в ответ, но вспомнила о том, что до недавнего времени появление Нирит обнадежило бы меня не меньше. И промолчала, напряженно выжидая.

Судья вскоре появился и сразу же устремился ко мне.

— Дана, ты в порядке? — Остановившись в паре шагов от меня, дернул головой и поправился: — То есть… кроме этого.

Он указал на мою руку, а я издала нечто среднее между всхлипом и смешком. Конечно, все в порядке, за исключением того факта, что через несколько часов я перестану существовать.

— Не тревожься. Я не разбираюсь в магии искусства, но связался со специалистами, так что, надеюсь, нам скоро помогут.

От этого «нам» стало очень тепло, и я испытала чувство примерно такого же облегчения, как и от обещания помощи.

— Я передал информацию нашим главным экспертам, в частности, Шаю Эрдану. Он преподает магию искусства в университете. И вызвал Итая: кто, как не он, разбирается в возможностях оманов?

Итай. Едет сюда. Значит, я все-таки успею увидеть его в последний раз, даже если…

Но одна вещь поразила меня настолько, что заставила на время оставить все прочие мысли.

— Как вы узнали? — изумленно спросила я.

— Я все слышал, — поморщившись, признался Алон.

«То есть как?!» — хотела воскликнуть я. Видимо, реакция отчетливо читалась по моему лицу, поскольку судья пояснил прежде, чем я успела что-либо произнести вслух:

— Ваш разговор с… Нирит. — Он сделал паузу, прежде чем произнести это имя. Прошелся по комнате, опустив голову. Дойдя до противоположной стены, стукнул ее носком сапога и снова повернулся ко мне. — Знал ведь, что она нацелена на Итая. — Он снова отвел взгляд. — Но понимал и то, что в качестве жены она ему не нужна. Надеялся, что рано или поздно она тоже это осознает и… оценит. — Алон прикрыл глаза и, сжав губы, качнул головой из стороны в сторону, словно коря себя за наивность. — Словом, увидел ее случайно здесь неподалеку и пошел следом… как мальчишка. Сюрприз сделать захотел. Когда добрались до пустого дома, проснулось любопытство, уже скорее профессиональное. А потом… услышал то, о чем вы говорили. К сожалению, к тому моменту, когда она все объяснила, вмешаться и что-то изменить было уже поздно, — добавил судья, словно это ему следовало передо мной оправдываться.

Еще пару секунд он избегал моего взгляда, а потом решительно поднял глаза. Я не знала, что ответить, — слишком была сбита с толку всем, что произошло, и слишком беспокоилась о будущем. Но говорить и не пришлось, поскольку за окном раздался ставший с некоторых пор привычным звук: визжали шины самодвижущегося экипажа, резко затормозившего. И хотя в столице такие средства передвижения встречались чаще, чем в Аяре, у меня не возникло ни малейших сомнений в том, кто, выходя, хлопнул дверцей. Прошептав одними губами «Итай!», я встала на цыпочки и вытянула шею в сторону окна. К сожалению, разглядеть с моего места можно было немногое.

— Я сейчас, — пообещал Алон и устремился к лестнице.

Я осталась одна, в напряженном ожидании взирая на дверь.

— Что происходит? Где она?

Голос Итая, его резкие, отрывистые вопросы заставили мои глаза заслезиться.

— Идем. Сейчас все увидишь сам.

Ответ Алона прозвучал более спокойно, но напряжение сквозило и в нем.

Вскоре они вошли в комнату, и Итай, лишь на долю секунды остановившийся, чтобы оценить обстановку, устремился ко мне.

— Дана!

Он сразу же схватил меня за руку (правую, которая была свободна), с силой сжал запястье, потом заглянул в глаза и, к счастью, вопроса «Как ты?» не задал. Вместо этого, не отпуская моей руки, повернулся к Алону.

— Что там? — И кивнул на зловеще белоснежную стену.

— Леванит, — повторил Алон то, что Итай, видимо, уже знал. — Как видишь, захвачена левая рука. — Он подошел поближе, присмотрелся к моей ладони и пальцам. — Небольшое погружение уже есть. Эта мерзость захватывает любого, кто к ней прикоснется. Может статься, что на оманов она не действует, но на всякий случай будь осторожен. Как видишь, процесс уже пошел.

Он вновь многозначительно посмотрел на мою левую руку.

— Кто-нибудь что-нибудь знает? — продолжал допытываться Итай.

— Я вышел на связь с нашими экспертами, — начал было судья, но под испытывающим взглядом Итая со вздохом завершил: — Результатов пока нет. Они погрузились в исследования, но сам понимаешь: времени у нас мало. Так что основная надежда — на тебя.

Бурча себе под нос что-то неразборчивое (и наверняка нелицеприятное об экспертах), Итай присел на корточки и открыл саквояж, который принес с собой. Там обнаружились всевозможные инструменты омана. Закрытые в баночках краски, включая даже кахелет, небольшая походная палитра, фляга с необходимой для рисования водой, кисти разной формы и толщины и несколько предметов, предназначенных для росписи стен. Подготовив палитру и вооружившись кистью, он стал внимательно осматривать обработанную Нирит стену. Несмотря на столь характерные аксессуары, Итай меньше всего напоминал сейчас романтический образ художника; скорее, он походил на военного эксперта, изучающего подброшенную врагами взрывчатку.

— А если попробовать так? — пробормотал он и, окунув кисть в краску, принялся водить ею по стене, закрашивая укутавшую ее белизну. — Можешь пошевелить рукой? — спросил он затем.

— Только в районе локтя, — попытавшись, ответила я. А сама с подступающим к горлу ужасом осознала, что кисть не просто не шевелится. Я вообще перестала чувствовать пальцы. — Ч-чувствительность снизилась, — сбившись, сообщила я немного облегченную версию своего открытия.

— Рука погрузилась сильнее, — с мрачным видом отметил Алон. — Вряд ли из-за этого, — добавил он, кивнув на плоды трудов Итая. — Просто леванит продолжает действовать с той же скоростью, что и прежде.

Напряженно сжавший губы оман вновь склонился над содержимым своего саквояжа.

В течение следующего часа он перепробовал множество вариантов. Закрашивал леванит различными цветами, пытался сколупнуть при помощи специальных инструментов покрытые им участки, водил по стене кистью, вымоченной в каком-то прозрачном растворе, нарисовал забор, огораживавший мою руку. Ничего не помогало: краски постепенно растворялись, и по истечении этого часа левая кисть практически полностью погрузилась в стену.