Дмитрий Владимиров - Красная книга начал. Разрыв (СИ)

— Нет-нет. Ничего не надо. Благодарю вас.

— Вам не понравился прием?

— Скажем, я — не любитель больших компаний и предпочитаю более интимную обстановку, — не заметив сразу двусмысленности своего ответа, через миг юноша запнулся, но было уже поздно.

Бархатно рассмеявшись, черноволосая скользнула перчаткой по его руке, прижимаясь сильнее и окружая юношу запахом полыни и солнца. К тому времени, они как раз добрались до гостевых покоев, и юноша почувствовал, как запылали щеки:

— Мммм…я имел в виду..-сбился он, — Поверьте! Я ни на что не намекал, просто оговорился.

— Действительно? — промурлыкала черноволосая, перебирая пальчиками по предплечью дворянина, — А на что это вы не намекали?

— Ни на что, — отрезал твердо Альбин, аккуратно выкручиваясь из хватки, — Я, пожалуй, пойду уже. Уверен, у вас много дел в этот поздний час.

— Ну что вы, Ваше Благородие! Неужели у меня могут быть более важные дела, нежели ваше удобство? — ехидство так и сочилось с ее уст.

— Тогда, вы можете смело считать свою миссию выполненной. Более, я ни в чем не нуждаюсь, — Альбин все же освободился и провел грамотную ретираду, скользнув в нутро комнаты. Кошка замерла на пороге, встряхнула гривой черных волос, чуть подсвеченных газовой лампой. Свет придавал окружающей обстановке ореол нереальности, эфимерности.

— Что ж, если господину ничего не нужно более… — Тара подпустила в голос разочарования и ожидания, — или может…?

— Нет, нет, всего довольно, благодарю, — Альбин взялся за ручку двери, недвусмысленно намекая на то, что хотел бы ее закрыть. Тара, ехидно улыбнувшись, подалась вперед, словно собираясь зайти, но изящно изменила движение в последний миг, вместо шага совершив изящный полупоклон.

— Тогда, позвольте мне пожелать вам приятных сновидений, — произнесла она почти шепотом и таким тоном, что юношу бросило в жар.

— Да, да, спокойной ночи, — Альбин аккуратно, чтобы не показаться грубым, но решительно прикрыл дверь.

Он успел расслышать за дверью негромкий довольный смешок. Потом раздалось тихое царапанье, от которого юноша непроизвольно вздрогнул, прислушался, но так и не смог уловить удаляющихся шагов.

Но, не осталась же девушка за дверью испытывать его выдержку? Выглянуть и проверить он не решился. Проведя ладонью по лицу и отбросив пошлые мысли, он протопал к кровати, застеленной свежайшей льняной простыней, и, быстро раздевшись, рухнул в объятья сна.

С той памятной встречи в садах прошла почти неделя, Механик ежедневно встречался с Виолой, немного подзабросив свои дела. С ней время летело как бешеное и, казалось, что их встречи длятся всего несколько мгновений. Все больше и больше он ловил себя на мысли, что становится зависимым от этих свиданий.

Днем, занимаясь своими делами, он ждал приближения вечера, ждал того мгновения, когда легкий и звонкий голосок произнесет его имя. Да, он открыл Виоле свое имя, он открыл ей все, всего себя, без исключений, и то, что она не отшатнулась, то, что ее не напугали его возможности и его обязательства, привязало его еще сильней.

Не раз он пытался справиться с разрастающимся чувством. Долгими ночами он, забыв о регуляции организма, пытался представлять себе леди Виолу во всяких отвращающих видах.

Он даже представил себе, как убежал вместе с ней из Империи и поселился в краю, где никто никогда не слышал о политике и убийствах. Представил себе простой сельский быт, небольшой сад у дома, немного располневшую Виолу, наградившую его оравой шумных отпрысков. Представил лохматую собаку, которую вышеупомянутые отпрыски тягали за уши, а та с воистину демоническим терпением сносила все их шалости. Представил горящий ввечеру камин, и себя, сидящего перед ним в вязанном заботливой супругой свитере и читающего вслух детские сказки.

Он много всего представил себе, но в этот раз, не почуял отвращения к такой жизни. Не раз мелькнула у него мысль, что может он бежит не в ту сторону? Может следовало бы остановиться, бросить к демонам эти игры, в которых он не более чем пешка, заняться своей жизнью.

А Империя? А что Империя? И без него не пропадет. В конце концов, какое ему дело, кто сидит на троне, и этот Император вполне себе неплох, смени его, и кто его знает, как все сложится?

Много разных мыслей приходило ему в голову, но все они испарялись с приходом вечера.

Словно на крыльях он летел в очередное уговоренное место встречи. Это мог быть небольшой ресторанчик или огромный цирк, прогулочная лодочка, исследовавшая течения Барсуата и Синташты или конная прогулка за пределами столицы. Каждый раз, что-то новое, и каждый раз он чувствовал, как падают оковы с души, и как разрастаются иные, более хрупкие, но такие нужные нити, связывающие его с молодой смешливой леди Виолой.

Вот и снова вечер близок… Они сговорились встретиться под тенью огромного гномона на Часовой площади, послушать уличных музыкантов, может быть дойти до маленького летнего театра. Сейчас, осенью, он готовился к переезду в огромное здание, но все же вечерами еще давали представления на открытом воздухе.

Калинич встал из кресла, подошел к зеркалу оправить шейный узел шарфа и убедиться в приличности платья, когда послышался легкий стук в дверь. Немного удивившись, он не ждал никого, и не расслышал шагов, Механик распахнул дверь. За ней, словно купаясь в коридорном полумраке, фонари зажгут позднее, когда на город опустятся сумерки, стоял маленький невзрачный человечек с небольшим кожаным портфелем и бледным невыразительным лицом.

— Мастер Калинич, — он не спрашивал, он точно знал, кто перед ним, и звук его голоса показался Механику плоским и пресным, — Разрешите войти?

— Прошу вас, — Механик отступил на шаг, пропуская гостя вовнутрь, и взмахнул рукой в сторону оставленного немногим ранее кресла.

— Спасибо, я не займу вас надолго, я вижу вы торопитесь.

— Не так, чтобы очень, — отмахнулся Калинич. — Чем обязан?

— Я, как вы понимаете, здесь не сам по себе… я здесь по поручению Общества, — на плоскости появилась грань, подчеркивая последнее слово, — Общество немного обеспокоено…

— Чем же? — Калинич прикрыл дверь, проверив, что в коридоре более никого нет.

Визит весьма взволновал его, и сейчас, он в спешном порядке запускал те функции организма, что обычно пребывали в спящем режиме. Мир стал много ярче, контрастней, звуки громче, запахи острее.

— Вашим молчанием, в первую очередь. Общество попросило вас об услуге, но вы никак не дали понять, что ее оказали. Мы не слышали о том, чтобы вы выполнили задание.