Лидия Евдокимова - Тёмное солнце

— Птицы! — крикнула она ему. — Сверху!

Морстен не отвечал. Впереди показались спасительные заросли леса, прогалина должна была скоро кончиться, но птицы были быстрее.

Первые стальные перья упали вниз, заставив группу людей рассыпаться по местности и начать петлять на бегу, как зайцы. Острые, ядовитые клинки безупречно-серого цвета врезались в землю, зарываясь в неё почти полностью. Те, кому не посчастливилось попасться под них, умирали в жутких муках, пригвождённые к земле, будто букашки на иголках. Помочь им было уже невозможно. Лаитан, поняв намерения властелина, собралась с силами. Пусть идти или бежать она была не в состоянии, но магия в ней ещё оставалась. Она крикнула приказ Киоми, и та жестами и звуками собрала сначала своих людей, а затем и варваров.

— Мы все подставимся под один удар! — крикнул Коэн Медноликой. — Зачем ты хочешь погубить нас, великая мать?

Лаитан не ответила, раскинув руки в стороны и накрыв куполом энергии всех людей. Стальные перья процарапали невидимый купол и соскользнули вниз. Едва атака повторилась, купол прогнулся и начал проседать. До леса оставалось совсем немного, птицы кружили над бегущими людьми, щелкая клювами и топорща новые стальные острия перьев. Лаитан запела. Сначала тихо, потом — все громче и сильнее. Её голос со словами древнего напева летел прочь, уносимый ветром, поднимался вверх и сплетался в кружево. Толстые браслеты на руках налились жаром, потяжелели и сдавили руки до локтей. Лаитан скрестила предплечья и чиркнула звонким металлом о металл. Вспышка золота, поднявшаяся вверх, ударила в птиц с такой силой, что их расшвыряло на многие лиги в стороны. Щит лопнул, жрица устало хватала ртом воздух.

Властелин бросил на неё взгляд, в котором читалось его мнение о глупости поступка Лаитан и попытке спасти остальных. Жрица ответила ему взглядом медно-золотистых глаз, из которых пропала на время вся их зелень. Медь оседала, золото осаживалось в крови, и взгляд снова стал похожим на человеческий.

— Глупо, — покачал он головой. — Лишняя трата сил. Мы бы успели добраться до леса.

— Ты не думаешь о других, и в этом твоя ошибка, Властелин Севера, — проговорила Лаитан. Её мутило от усталости и траты энергии. Запасы тела подходили к концу, и ещё пара таких фокусов грозили оставить Империю без своей Матери несколько ранее, чем планировалось. — Мы с тобой бы успели. Ветрис и Киоми — наверняка. Но почти два десятка сестёр и братьев…

— Какое мне до них дело? — с немалым удивлением спросил Гравейн, внимательно вглядываясь в глаза Лаитан. — Они сами могут о себе позаботиться. Увернуться от перьев не так сложно, как кажется, а под полог леса птицы не сунутся.

— Но лес скоро кончится, — упрямо ответила Медноликая, — и что нам делать потом, сидеть и ждать?

— Нет, плеваться косточками, — зло ответил Морстен. — У меня целый пакет в подсумке, — он заметил недоуменное выражение в глазах Лаитан, и пояснил на ходу: — небольшие косточки снежной лозы, попав в тепло тела, моментально оплетают его. Птицы очень горячие, и лоза спеленала бы их мгновенно.

— Тёмный властелин, увлекающийся растениеводством, — хмыкнула Мать Матерей, прикрыв глаза от усталости и подступившей к горлу тошноты. — Надо же.

Морстен ничего не ответил, только прибавил шагу, стараясь не трясти свою ношу. Он уже ощущал своих верных тхади, и сильные колебания силы ездовых уккунов. Эти мохнатые зверюги с торчащим изо лба рогом, использовавшиеся на Севере вместо лошадей, волов и быков, а также — как резервный источник силы, сейчас были обеспокоены и напуганы.

Под ноги Гравейну шаг за шагом ложились отрезки пути, прочные сапоги отталкивались в размеренном ритме бега от камней древней дороги, корней деревьев, чьих-то костей и куч земли, разрытой неведомыми животными. Позади него слышалось свистящее дыхание бегущих бок-о-бок Ветриса и Киоми, а за ними уже тянулись цепочкой варвары-безымянные, помогающие служанкам Лаитан. Властелин на бегу отслеживал окружающую ситуацию, и размышлял, кто посмел напасть на хорошо вооружённых тхади, которых было больше сотни. Вряд ли это были звери, пусть даже и поддавшиеся порче Посмертника. Мысль перескочила на Лаитан, которая вела себя не совсем так, как он ожидал от Мастера возрастом в несколько тысяч лет.

Морстен почувствовал, что он что-то не учёл, или ошибся в предпосылках, но размышления прервались ярким солнечным светом, ударившим в глаза. Они вырвались из-под серого полога леса, стучавшего помертвевшими ветвями за спиной. Перед ними расстилалась заросшая высокой травой с синеватым отливом низинка, посреди которой возвышались две невысокие скалы, источенные ветром и дождями. Между ними и располагался ближайший к океану выход тёмного пути Замка.

Между красноватыми скалами, окутанными сероватой дымкой, стоял наскоро возведённый частокол из обугленных для прочности стволов деревьев Гнилостного леса. Орки тёмного Властелина, приходя куда-либо, обустраивались на совесть, и не зря. Вокруг частокола, оставив полосу вытоптанной травы, колыхалась какая-то белёсо-серая масса, показавшаяся Морстену одним целым. Но приглядевшись и втянув воздух носом, он выругался, сильно тряхнув Лаитан:

— Жезл Океана мне в зад! Твари Посмертника.

Лаитан почувствовала, как её сбросили вниз, словно бурдюк с прокисшим вином. Изогнувшись, будто животное, она приземлилась на четыре конечности как раз в тот момент, когда над её головой просвистел клинок властелина, срезав ей кончики кос. Не успев даже обругать Морстена, она оказалась в окружении своих жриц и воительниц Киоми, которая держала в руках оружие. Черные длинные косы ее первой служанки лаково поблескивали под лучами солнца, ярко вспыхивая множеством золотых и медных колечек, вплетенных в волосы. У матери матерей не было привычки иметь свое личное оружие, кроме кинжала и небольшого ножа, которые бы чем-то отличались от прочих. Её уделом было Мастерство, а не сила меча или ножа, для этих целей она и окружила себя воительницами. Варвары тоже встали кольцом вокруг Ветриса, и только властелин севера остался один, добивая ещё несколько тварей, прибежавших на новый запах.

Остальная масса должна была вот-вот почуять их и разделить фронт надвое. Тхади повелителя, опознавшие в госте своего хозяина, улюлюкали за стеной, уже начавшей открываться провалом ворот, чтобы выпустить отряд поддержки.

— Пойте, жрицы! Пойте, сестры! — крикнула Лаитан и первой затянула грудным тембром начальные строки ритуальной молитвы. — Мы вернули себе дар светила, мы вернули себе возможность видеть его, покинули Гнилолесье! Пойте, жрицы, пойте, сестры, как не пели никогда, как пели бы в мою честь! — добавила она. Голоса, вплетавшиеся в песнь, стали громче и слаженней. Воительницы Киоми взяли жриц в кольцо, отсекая и Лаитан от того, что происходило вокруг. Сила, вернувшись с лучами золотого двойного светила, наполняла свежестью тело и разум, грела кровь и плавила в ней золото силы.