Лидия Евдокимова - Тёмное солнце

Лаитан поравнялась с ним и быстро произнесла:

— Ты спрашивал, сколько мне осталось? Пара схваток в полную силу, три-четыре если не так тратиться. Потом меня не станет. Надеюсь, моя тайна порадует твою чёрную душу, но хочу напомнить тебе, что, если ты расскажешь про это остальным, тебе не дожить до конца пути тоже.

Лаитан дала шпоры, и вскоре оказалась рядом с Киоми и варваром, не желая слушать ответные слова Морстена.

Гравейн посмотрел ей вслед, покачав головой. Что-то подобное он подозревал с того момента, как нашёл первую чешуйку, упавшую с тела Медной Змеи. Приученный к экономному расходованию силы, Владыка Севера поначалу был в недоумении по поводу расточительности Лаитан, но теперь понял причину. И необходимость такой спешки тоже. Лаитан не знала, что ей не удастся пополнять силы в походе, пользуясь светом солнца каждый раз, когда оно было над головой. И поняла она это слишком поздно, истратив приличный запас. Это и вызвало такую горячность решений и желание поскорее добраться до цели.

«Вряд ли я расскажу это кому-то, — подумал Морстен, окинув критическим взглядом едущих впереди. Варвар с Киоми смотрелись почти состоявшейся парой, что бы Ветрис там не заявлял по поводу брака с Медноликой. Тащившийся с авангардом их растянувшегося каравана Гуррун, судя по напряжённой спине, старался не упасть и не захлебнуться в собственной рвоте от укачивавшей тряски уккунов. Варвары и жрицы Гравейна беспокоили мало, он их почти не замечал. — Здесь нет никого, кто бы правильно распорядился таким знанием. Что же до радости… Вряд ли меня так возвеселит небытие единственного достойного противника. Пусть даже женщины и Матери Матерей, но противостояние с которой доставило бы больше приятных моментов, чем неприятных. Лаитан…»

Дорога впереди переваливала через гребень скалистого холма, и уккуны едущих впереди уже должны были скоро достичь водораздела. Карта драконьего взгляда не грешила подробностями, но Морстен помнил, что спокойный путь уже остался позади. Теперь начались предгорья, и скоро тропа сузится, превратившись в тонкую, вьющуюся по подолу скал нитку. А там недалеко и до пронзающего сердце гор туннеля, построенного ещё до создания Империи.

«Два полноценных боя, или четыре схватки, — подумал он. — Мало. Тьма, как же мало!»

От первого уккуна, скрывшегося за гребнем, донеслись едва слышимые возгласы удивления, и, кажется, ругань одного из варваров.

Медноликая слушала варвара и служанку, убеждающих друг друга в правильности своих тактик по отношению к дальнейшему. Киоми готова была прыгнуть выше головы, лишь бы доказать долинцу своё превосходство. Спокойный и какой-то отрешённый Ветрис молча кивал, но его люди ожидали слов и приказов. Казалось, их вождь слушает Киоми просто для того, чтобы та выговорилась и замолчала.

Ехавшая рядом Лаитан поняла из разговора только то, что её служанка тихо убеждала варвара в предательстве Морстена. Лаитан даже поморщилась. «И чего ей так неймётся избавиться от слуги Тьмы? Мне он тоже не по сердцу, но пока что мы союзники, и без него ехали бы сюда достаточно долго для того, чтобы я умерла на середине пути».

— В чем спор? — спросила Лаитан. Киоми посмотрела на неё.

— Впереди что-то не так. Жрицы-разведчицы донесли о странном мороке, чей жар заставил их повернуть раньше, чем они поняли, в чем дело.

— Дорога должна была быть довольно прямой, — сдвинула брови Лаитан. Она оглянулась, чтобы поискать взглядом Морстена и его людей.

Но властелин, к которому уже спешил один из его тхади, был занят тем, чтобы не столкнуться с разгорячённым всадником, явно принёсшим ему плохие новости. Лаитан двинула было своего уккуна к властелину, но тот, отмахнувшись от подоспевшего слуги, сам вырвался вперёд, исчезая за странной дымкой, похожей на дрожащее марево в самый жаркий месяц имперского календаря.

— Ты чувствуешь запах? — спросила Лаитан. Ветрис принюхался, пожимая плечами. Киоми тоже повела носом, неуверенно кивнул в ответ.

— Расплавленный камень и пепел, — сказала Лаитан. — Такой запах бывает в Мастерской Земли, когда они объединяются с Огнём. Что с дорогой? — обратилась она к варвару и служанке. Те неуверенно переглянулись.

— Разведчики донесли только о сером тумане и падающим с неба седом снеге, который не тает, — высказался варвар.

— Там должна была быть река, мост через которую привёл бы дальше по дороге.

— Я не чувствую воду, Киоми, — сказала Лаитан. Ответом ей был громкий гул, будто по земле прокатился дождевой шторм, разбивающий о камни случайные ветхие домишки и глупых людей в них. На глазах Лаитан впереди поднялось зарево, огненным алым кольцом вспыхнувшее в воздухе, чтобы упасть вниз сотнями каменных градин, способных размозжить череп даже уккуну. Животные забеспокоились, показывая свой не такой уж и кроткий характер.

Вместо ущелья и текущей далеко внизу, между каменных клыков, бурной реки, взгляду Морстена открылась картина, к которой он, по сложившемуся мнению, должен был быть привычен. Почему-то все остальные представляли его царство, как место, где вулканы извергают в небеса пепел и подземные газы, а красноглазые слуги тьмы варят в медных котлах провинившихся и невиновных жителей земель света.

При такой мысли Повелитель Темных сил громко выругался, благо поблизости был только тхади из оставшегося при нём десятка. «Тьма, мать, и откуда нам взять столько меди для проклятых котлов? Гораздо экономнее скидывать людей в лаву, но в таком случае жерло моего вулкана переполнилось бы и потухло ещё много сотен лет назад, — мрачно подумал он. — Но, земля меня забери, что здесь случилось?»

Перед его уккуном был обрыв, блестевший свежей землёй и не успевшими потемнеть камнями, откалывавшимися едва ли не под ногами. А снизу, сопровождаемый знакомой вонью отравленных газов и опаляющим жаром земной крови, доносились бульканье и стоны скал. Под провисшим мостом, державшимся только благодаря непревзойдённому мастерству забытых строителей прошлого и крепким скалам, в которые упирались вытесанные из огромных камней несущие балки, просыпался вулкан.

Морстен дёрнул поводья, успокаивая уккуна, с опаской втягивавшего ноздрями воздух, и трясшего головой.

— Почти как дома, — тихо сказал тхади, державшийся немного позади. — Только здесь скалы трухлявые. Долго не выдержат.

— Твою подземную мать, — донёсся от левого стремени Морстена голос Гурруна. Дварф спокойной походкой подошёл к краю разлома и принюхался, после чего звучно харкнул в провал, и сдвинул шлем на лоб. — Вот сколько лет прожил на земле и под скалами, никогда бы не подумал, что здесь так близко к поверхности лава. Ни одного признака, но течёт же, предотцы меня вразуми своими большими… э, молотами!