Всеволод Болдырев - Зарницы смуты

Он раскатал на земле спальник, уселся сверху, скрестив ноги. Сосредоточенно рассматривал стены Трогдума, изредка хмурясь, касался пальцами широкого лезвия палаша.

— Возьми топор, — велел мне Гродведр. — В лесу полно валежника, так что можешь размять ноги и спину. Охотники будут здесь только к вечеру, так что грех не воспользоваться передышкой. У меня в седельной суме есть вяленое мясо и пшеничные лепешки. Мясо жестковато, но если в лепешку завернуть и над огоньком подержать…

Мысленно обругав Гродверда, я взял колун и побрел к темной полоске леса. Судя по внушительному количеству пеньков вокруг — рыцари пополняли запасы дров прямо тут.

— Так, — тяжелый топор придавал уверенности, но одному в лесу было неуютно, — где здесь у вас валежник?

Первая группа охотников появилась, когда небо окрасилось мрачными вечерними тонами.

На пустыре полыхал большой костер, мы сидели на бревнах и продолжали разглядывать твердыню. Мой спутник не проронил за все время ни слова, лишь многозначительно цокал, да елозил точильным камнем по лезвию.

— Что стряслось? — удивленно спросил Хводр, сбрасывая наземь большой тряпичный мешок. — Вас не впустили в обитель?

— В замке неладно, — спокойно проговорил Гродверд. Он убрал в сумку промасленную тряпицу, встал и отряхнул руки. — Нет ни дозорных, ни караула у моста. Решетка, кстати, поднята. В бойницах восточного крыла мелькали тени.

Я удивленно посмотрел на спутника. Почему он не сказал об этом мне? Не хотел пугать? Или не доверяет?

— Нужно подать сигнал.

Охотники стояли молча, многозначительно поглядывая друг на друга. Некоторые побросали мешки с дичью и шкурами, потянулись к лукам и колчанам. Хводр, как старший в группе, коротко распорядился, чтобы никто не покидал полосу света, когда стемнеет. Несколько парней помоложе спешно обматывали жерди просмоленными тряпками.

— Хоть бы Скалзис до сумерек вернулся! — задумчиво проговорил Хводр. — Я вот что думаю… а не разумнее двинуть в замок сейчас, покуда совсем не стемнело?

— Мысль хорошая, — Рубака пожал плечами. — Большой отряд нам ни к чему, но человек пять-шесть пригодятся. А потом, когда ваши подоспеют, двинем к лагерю.

Где-то на окраине леса хрустнули ветки. Тихо зашуршала палая листва, вновь усилившийся ветер вывел долгую, вгоняющую в ужас руладу. В прорехах между стволами мелькали огни, слышались хриплые мужские голоса. Вскоре на просеку вышел первый охотник; следом за ним показались и другие. Впереди всех шел Склазис. В меховом тулупе и кожухе, он походил на тощего медведя. И глядел он не на нас, отнюдь. На Трогдум, что тонул в бурлящих тенях наступающей ночи.

— Почему еще не горят сигнальные огни? — просипел старик, едва оказался возле костра. — Дозорных выставили?

— Нет, — холодно ответил Гродверд, — не выставили. И не выставим. В такой темноте все равно ничего не видно, а в стороне от костра — опасно. В замке кто-то есть. Нужно решить, как незаметно проникнуть внутрь и зажечь костер.

— А что потом? — уже немного спокойнее спросил Склазис.

— Если все пройдет гладко — вернемся к костру, — Рубака сбросил тяжелый плащ, оставшись в стеганке. — Наверх возьму пятерых. Четверо останутся на мосту; остальные будут ждать здесь. Моркос, внутрь тебе соваться рановато, а вот на мосту можешь пригодиться. Склазис, ты как?

— Пойду, чего бы не пойти-то? — улыбнулся старик.

— И я с вами! — Подбоченился Хводр. — Мой топорик всяко лишним не станет.

— Нет, — покачал головой Гродверд, — останешься здесь. Старшим. Натаскайте валежника, нарубите побольше дров, обустройте лагерь. Солнце садится, нужно использовать остатки света.

Поражало, как быстро он перехватил бразды правления. Всю дорогу молчал в тряпочку, а тут — раз! Все слушают, рты раскрыв. Даже опытный и много повидавший Склазис только кивает.

Старый охотник уже сменил тетиву и отобрал семерых парней для вылазки в Трогдум.

Не могу сказать, что обрадовался выбору Гродверда. Я не был бойцом, хотя Зов стали должен когда-нибудь себя проявить. Лучшее, на что способен сейчас старина Моркос, это на подлый удар из-за угла. Если Гродверд хотел проверить меня в деле, ему следовало готовиться к разочарованию.

— Закончили сборы? — Рубака оценивающе оглядел охотников.

— Закончили, — отозвался Склазис. — Взял самых лучших стрелков, и парней, умеющих обращаться с топорами. Балластом не станут, некоторым довелось в вольных отрядах лямку тянуть.

— Идем. — Воин развернулся, скорым шагом направился к замку.

Холодало.

Дыханье приближающейся зимы чувствовалось острее, и меня колотило не то от пронизывающего ветра. А может, со страху.

Остановились мы под аркой ворот. Не оставалось ничего другого, как запастись терпением и ждать.

Отряд Гродверда скрылся в тени небольшого яблоневого сада, что кольцом окружал замерзший фонтан. От него в сторону сигнальной вышки бежала мощеная дорожка. Чуть дальше от нее отделялся второй рукав, который вел к заиндевевшей глыбе донжона. Сердце замка казалось царством теней. Окна не окна, бойницы не бойницы, а будто черные зрачки. Ставни нараспашку. Слышно, как воет ветер в коридорах. Бр-р…

В нашей группе за старшего был Склазис. Он попросил парней немного выдвинуться из-под арки; затем — расставить полукругом факелы так, чтобы они образовывали эдакий огненный частокол.

— Плохое место, — прошептал Склазис, когда последний факел был водружен на место. — Смерть чую.

— Все чуют, — отмахнулся один из стрелков. — Ничего хорошего здесь нас не ждет.

— Уходить нужно, — вздохнул старик. — Прямо сейчас.

— А как же наши? — возмутился кто-то. — Бросить их здесь предлагаешь? Совсем из ума выжил, крокодил старый…

— Постыди меня еще, щенок! Будь я слюнтяем, вроде тебя, не дожил бы до седин.

— Угу. Седой — зато курва. Пусть и сдохну рано, зато мне в след плевать не станут…

Я стоял за спинами охотников, сжав в потной ладони рукоять корда. Нервную грызню их слушал в пол уха. Куда больше интересовала высокая скульптура, украшавшая мраморный фонтан. На большом изрезанном трещинами камне возвышался статный воин в громоздких латах. В правой ладони короткий меч, направленный в небо острием, а в левой руке — отрубленная голова. Башка эта, вне всякого сомнения, принадлежала месшифу — тех легко узнать по песьим рылам.

Пришлось даже себя отдернуть, настолько увлекся статуей. Место не самое подходящее, чтобы духовно просвещаться. Странно, но теперь, когда жизнь бежала в ином русле, я почему-то стал больше времени уделять окружавшему меня миру. Отчаянно хотелось узнать о народах, населявших его, их обычаях, порядках. Руки чесались от одной лишь мысли о настоящих книгах в библиотеке университета.