Алексей Фирсов - Красные Башмачки

Смелая рука заползла за пазуху… пальцы юноши нащупали сосок груди.

Лиз пискнула и, бросив корзину, стала вырываться.

«Ну, уж это чересчур!»

Руки Хендрика стали твердыми и наглыми. Они боролись молча, пока не вмешался третий.

Хендрик завопил, когда мамаша Фертен дернула его за волосы на затылке, оттаскивая, прочь. Отшвырнув сына, женщина подскочила к девушке и хлестко ударила ладонью по лицу. Багровое злобное лицо портнихи совсем близко. Ощерился рот.

— Шлюха безродная! Побирушка! Тварь! Убирайся вон!

Не помня себя от ужаса и стыда, Лиз рванулась прочь, выбежала на улицу и побежала куда глаза гдлядят. Щека горела, слезы текли ручьем.

Она бежала, порой натыкаясь на прохожих как слепая.

«Какой ужас! Какой позор! Утоплюсь!»

Она пришла в себя только на пристани. Села на что-то твердое и расплакалась.

Застиранный крошечный платочек весь вымок, хоть выжимай.

— Девочку кто-то обидел?

Вкрадчивый голос фальшив.

Лиз подняла взгляд.

Мужчина лет сорока с ухоженной бородкой, но без шляпы, в когда-то богатом, но теперь замызганном камзоле.

— Мой господин послал меня спросить — не нужна ли помощь юной особе.

— Нет, нет! Помощь не нужна!

Мужчина наклонился поближе.

— Не вздумайте бросаться в воду — здесь у берега всякая грязь плавает: дохлые кошки, кухонные отбросы… грузчики порой мочатся прямо с причала в воду. Вы же не хотите, чтобы эта гадость попала в ваш прелестный ротик?

Лиз содрогнулась и быстро встав с канатной бухты поспешила прочь.

Всю дорогу до дома она переживала то, что случилось в лавке Фертенов, укоряя себя за легкомыслие и податливость. Если бы она не пошла с Хендриком в заднюю комнату — ничего бы не случилось!

За потерю корзинки Лиз оставили без ужина и она отправилась спать голодной.

Проснулась она под утро. Голодная, несчастная, с болью в низу живота.

Осторожно ступая вышла из комнаты во двор.

На рассвете всегда свежо и в утренней дымке город кажется таинственным, сказочным.

Аккуратно завернув юбки, присела у ровика, настороженно оглядываясь.

Тихо и безлюдно во дворе.

Есть хотелось нестерпимо.

Лиз привела одежду в порядок и прошла до арки ворот. Там жил привратник Франц — отставной солдат. Утром открывал ворота, вечером закрывал.

Хромой превратник не имел на правой руке трех пальцев и за что имел кличку «кухтопалый». Жизнь изрядно потрепала Франца, но не озлобила его. Он охотно беседовал с жильцами епископского дома и даже угощал детей сухарями.

«Мне бы один сухарик… маленький… твердый, твердый…»

Лиз остановилась у стены дома, зажмурила глаза и так точно представила этот сухарик, квадратный, ноздреватый, прижаренный сбоку. Слюна обильно выступила во рту, а в желудке заныло.

Она представила как держит этот сухарик между большим и указательным пальцами. Какой от шершавый…

Лиз поднесла руку к лицу и разинула рот от удивления. Сухарик был в ее руке, точь в точь такой каким она представляла. Закружилась голова. Захватило дыхание… из воровато огляделась.

«Мне это чудится!»

Но сухарик пах сухариком и на вкус был обычным пшеничным сухарем.

Лиз схрумкала его во мгновение ока.

«Я колдунья?! Я все могу! Хочу золотую монету!»

Она зажмурилась и пожелала иметь в руке золотую монету. Время шло, мгновения пролетали, сливаясь в минуты, но в руке ничего не появилось.

«Это был сон?»

Лиз потерла глаза кулачками. Вкус хлеба во рту еще сохранялся. Но почему не появилось золото?

Лиз была не глупая девочка и сообразила что золота она отродясь в руке не держала, а вот сухарики часто. Она пожелала получить еще сухарик, но ничего не вышло.

Разочарование было не долгим.

«Я смогла один раз, смогу и еще раз повторить!»

У нее есть тайное знание — так здорово! И опасно…

В Неймегене каждый выходной на площади жгли ведьм по приговору церковного суда. Однажды Лиз довелось это увидеть.

Обритую наголо женщину в окровавленной грязной рубашке цепями примотали к каменному столбу, обложили вязанками хвороста. Палачи знали свое дело. Дрова были разложены умело. Несчастная вопила, срывая голос, когда языки пламени лизали ее ноги. Дергала ногами…

— Танцуй ведьма! Танцуй! — кричали из толпы зевак.

Полотно рубашки сгорело открыв обожженное нагое тело-самый любимый момент для публики. А потом женщина перестала кричать и огонь с ревом принял ее в свои алые объятья.

Больше на казни Лиз не ходила.

«Меня тоже сожгут — если узнают о моем даре…»

Она задрожала и обхватила плечи руками.

Тихие голоса за углом привлекли внимание девушки. Она сняла деревянные башмаки и босиком подкралась поближе.

— … тысяча гульденов — это тысяча гульденов! — вкрадчивый этот голос явно знаком Лиз.

— Для тебя Шульц это решение всех проблем. Вступление в гильдию, новое жилье! Стоит ли колебаться? Девчонка не твоя родственница. Приблудная.

— Она нам как дочь…

Голос мастера Шульца Лиз едва расслышала.

«Какая девчонка? Про меня говорят? Кто-то хочет меня купить?»

Лиз испугалась до дрожи. Ноги стали ватными.

«Надо бежать!»

Но как? Единственный выход со двора через ворота. А там сейчас мастер Шульц и обладатель вкрадчивого голоса.

Лиз решилась вернуться в комнату к Марте. Уж старуха ее в обиду не даст. Даже за тысячу гульденов? Таких денег Лиз никогда в жизни не видела. Ее родители были крестьяне и кроме медных монет ничего за свой труд выгадать не могли. С шести лет девушка помогала по хозяйству, убиралась в доме, носила воду, пасла козу с козлятами.

Братья работали в поле с отцом когда налетели наемники. Лиз отсиделась в погребе за бочкой с солеными яблоками и выбралась на пепелище оставшееся от дома и сараев только на следующее утро. Потом побрела на север прочь… а нее сейчас предлагают целое состояние-тысячу гульденов! Устоит ли мастер Шульц?

Мастер Шульц не устоял. Он вошел в комнату в сопровождении незнакомого молодого мужчины в новеньком зелено-черном одеянии с гербом вышитым на груди.

— Лиз, управляющий барона Раймштейна предлагает тебе место горничной в доме своего хозяина. Я дал свое согласие как опекун твой…

Мастер не смотрел в глаза и косил в сторону.

— Ты что это выдумал, Йоган?!

— Не вмешивайся, Марта. Так надо.

— Ты что же продал ее?

— Не болтай чушь! Она уже взрослая и ей нужна работа. В доме барона ей будет кров над головой, платье и бесплатные обеды. Накопит денег и выйдет замуж. Собирайся, Лиз!

Девушка всхлипнула и вцепилась в Марту обеими руками.

— Не отдавайте меня, молю вас!

Слуга барона подал голос:

— Мастер Шульц, так все решено или нет?

Мастер вызвал в коридор жену и они там горячо шептались несколько минут. Лиз стояла у стены, потупив взор. Она дрожала и комкала в руках платочек.