Алексей Фирсов - Красные Башмачки

«Меня продали как щенка…»

Собирать с собой ей было нечего. Убогий узелок с бельем и все.

Она поклонилась Шульцам.

— Благодарю вас за заботу.

Твердая рука слуги взяла ее руку выше локтя в тесный захват.

Лиз запихнули в тесную повозку с узкими оконцами. Она замерла на жестком сиденье и прижала к груди узелок. Слуга напротив противно ухмылялся.

Зацокали копыта лошади и повозка затряслась по булыжникам.

— Куда вы меня везете?

— Отвыкай задавать вопросы, куколка.

— Отвечайте или я закричу!

Слуга пожал плечами.

— Кричи, но не долго. У меня есть веревка и кляп.

Лиз проглотила слюну и замерла, исподлобья посматривая на сопровождающего. Лет тридцати с длинным узким носом и тонкими губами. Злобный тип — сразу видно. Люди с тонкими губами хорошими не бывают!

Так в молчании они ехали около получаса.

Заскрипели ворота. Повозка проехала еще и остановилась.

Слуга выбрался сам и протянул руку, помогая выйти.

Квадратный, вымощенный камнем двор пуст и чисто подметен.

— Иди за мной.

Девушка шла за слугой, оглядывая робко сумрачные стены с редкими узкими оконцами.

Про барона Раймштейна она ничего никогда не слышала. Ему и впрямь нужна служанка? За тысячу гульденов?

О плохом думать не хотелось, но ничего хорошего в голову не приходило.

Слуга сдал девушку двум крепким теткам в строгих синих платьях и белых чепцах.

— Пойдем милочка, приведем тебя в порядок. — пробасила первая, схожая с мужчиной лицом и повадками.

— Меня? В порядок? Я в порядке!

— Не пугайся, девочка, мы поможем тебе вымыться и сменить одежду.

Вторая заискивающе улыбнулась.

— У тебя когда была кровь?

— Неделю назад…

— Ты была с мужчиной?

— Где?

— Глупышка, ты девственница?

— Да…

Лиз покраснела от таких расспросов, страх еще больше вырос и заполнил ее от макушки до пят. Язык словно прилип к небу.

Полупарализованная этим страхом она позволила безропотно отвести себя в теплую комнату с окнами под потолком.

Здесь девушку раздели донага и поместив в большую лохань тщательно отмыли в горячей воде в четыре руки с мылом и отдушками.

Лиз немного оттаяла и уже начала привыкать к грубоватым теткам, что мыли ее как младенца.

Удовольствие от горячей воды, мыльной пены и мягких мочалок, неожиданное и сладкое удовольствие принесло расслабление. Страх сидел где-то в макушке, но дрожь прошла и сердце билось ровно.

В повседневной жизни Лиз купалась в прачечной на соседней улице не чаще раза в две недели вместе с теткой Мартой, но наспех и в не очень-то чистой воде. Здесь же ее мыли как госпожу.

«Разве мне грозит что-то дурное? Зачем меня мыть если хотят сделать дурное? Но и курицу моют прежде чем сунуть вариться в горшок!»

После купанья, намотав на голову полотенце и тщательно вытерев, тетки помогли надеть длинную до пят рубашку тонкого полотна.

Надев предложенные мягкие домашние туфли, Лиз в сопровождении теток оказалась в небольшой светлой комнатке за столом. Сюда принесли на подносе свиной паштет, ломти сыра, свежий хлеб и и кувшинчик с вином.

Лиз с трудом удержалась от того чтобы наброситься на еду.

— Я не пью вина… может быть, молока?

— Ты должна выпить этот бокал за здоровье нашего хозяина, барона Раймштайн!

— Но, я не пью!

— Пей или ты окажешь неуважение хозяину и тебя накажут!

— Меня? За что?

Мужеподобная тетка нагнулась поближе.

— Без вина не получишь еды…

Лиз заставили выпить весь кубок. Вино оказалось приятное, сладковато-кислое и совсем не горькое…

Ела аккуратно, одергивая себя поминутно: «Жуй медленнее… медленнее!»

Но голодный желудок не желал слушать уговоров.

Она скушала все и осоловела. Захотелось прилечь и подремать. Она делала усилия чтобы держать глаза открытыми. «Это от вина? Как смешно!»

— Наша птичка клюет носом!

— Пойдем мы уложим тебя на постельку.

«Какие они добрые!»

Лиз прослезилась. Тетки заботились о ней как о родной!

— Как вас зовут? Меня — Лиз.

— Хорошо, хорошо! Пойдем.

— Но спать еще рано! — запротестовала Лиз и зевнула.

Тетки отвели ее по лестнице из дуба на второй этаж в комнату без окон. Вдоль стены на скамье стояло множество зажженных свечей. От этого в комнате было светло почти как днем. Кровать, широкая, как луг, стояла напротив у стены, белея простынями.

— Это для меня? Вы ошиблись!

— Не спорь деточка, ложись, отдохни.

Лиз усадили на постель, размотали полотенце с головы, сняли с ног туфли.

Глаза слипались. Растроганная Лиз смотрела на служанок через пелену благодарных слез.

— Большое вам спасибо за вашу доброту!

Она легла и ее прикрыли мягким легким одеялом.

Тетки стояли рядом пока по ровному дыханию не убедились что девчонка заснула.

Тогда они вышли вон. Одна из них, та что мужеподобная с басом, постучала в соседнюю дверь.

— Господа, она спит.

— Замечательно, ступайте. — отозвался мужской голос из-за двери.

Через несколько минут потайная дверь в комнате без окон отворилась.

Вошли двое мужчин. Они сбросили роскошные халаты на пол и, оставшись нагими, приблизились к кровати со спящей девушкой.

Лиз быстренько сменила позу, как того хотел клиент.

Стоя на четвереньках, она стоически претерпела грубые ласки мэтра Годо.

Когда он устремился к финалу, она закусила губу от боли. Сильные, быстрые движения могучего «корня» мэтра, казалось пронзали ее насквозь.

Бурный финал мужчины она восприняла с облегчением. На сегодня все. Этот последний. На второй заход мэтр Годо не способен.

Торговец шлепнул Лиз по голому заду и сполз с кровати.

— Милашка, сегодня ты вялая.

— Извините, мэтр… ень был очень напряженным, а сейчас уже звонят к вечере.

— Сколько у тебя сегодня перебывало?

— Вы самый сильный и крепкий!

— Плутовка! — торговец осклабился.

Лесть всякая к месту…

Серебряный талер блеснул рыбкой и замер на простыне.

Лиз накрыла его ладонью и сжала в кулаке.

За девушек клиенты расплачивались внизу при выходе с Гюнтером, прочее же можно оставлять себе.

Лиз в укромном местечке уже собрала три десятка талеров и ужасно боялась за их сохранность.

Когда торговец вышел, она скользнула за штору и подмылась над тазиком.

«Последний на сегодня… десятый? Нет, одиннадцатый…»

После того как колокола на церкви святого Матвея звонили к вечере двери «веселого дома» на Гнутой улочке Неймегена закрывались для всех клиентов.

Можно поужинать в компании девчонок из соседних комнат и заснуть на постели пропахшей потом и семенем разных мужчин.

В город вползла украдкой осень. Ушла влажная жара от которой даже кудри развивались.

За два года Лиз обжилась в «веселом доме». Скромная и послушная девочка, отзывчивая и готовая придти на помощь по первому слову пришлась по душе шлюхам.