Кира Соловьёва - Одиночество на земле

Инквизитор вздохнул.

— «Grarte» — мстить, «klarrene» — плакать.

— Ага, спасибо. Черт… — Рикартиат потер переносицу. — Сейчас я… а-а-апчхи!

— Будь здоров.

— Пчхи!

— Будь.

— Пчха-а!

— Здоров, — закончил Альтвиг.

— Еще раз спасибо, — прогудел менестрель. И пожаловался: — Если я заболею, Илаурэн меня убьет. Я должен был родиться медведем и впадать в спячку зимой. Ты не подумай, я люблю холод, снег и ледяные наросты. Но здоровье у меня хлипкое.

Он снова чихнул, едва не уронив книгу. Инквизитор подхватил ее на лету, устроил у себя на коленях.

— Сиди уж, хлипкий.

Рикартиат вымученно улыбнулся.

— Вот эта строка — «я не помню, зачем она тебя отобрала», а эта — «я не помню, почему она мстит и почему не плачет». Дальше… эй, ты чего?

— Оттуда ни черта не видно, — ответил менестрель, посмевший использовать плечо Альтвига, как точку опоры. — Жалко тебе? Я не тяжелый.

— Толкнешь меня — удавлю, — пригрозил тот.

— Хорошо. Продолжай.

Инквизитор представил, будто Мрети нет рядом, и невозмутимо перевел следующий фрагмент. И следующий. И следующий. А когда от песни ничего не осталось, он принялся рассуждать, как лучше соотнести получившиеся фразы с изначальными. Отыскал несколько рифм, с восторгом предложил их Рикартиату… и обнаружил, что тот спит. Картина забавная: менестрель согрелся благодаря Альтвигу, и им тут же воспользовалась серая полосатая кошка, забравшись на руки и счастливо урча.

— Действительно удавить тебя, что ли, — пробормотал инквизитор. — Ты нагл, как сам Сатана.

Но исполнять задуманное он, конечно, не стал. Осторожно отобрал у спящего менестреля перо и пергамент, заметил, что набросок начала заплыл чернилами. По кусочку вспомнил его, переписал, присовокупив последние строфы — в том виде, в каком сложил их самостоятельно:

К утру Рикартиат совсем скис. Чихание сменилось кашлем и насморком, веки покраснели и не позволяли полностью открыть глаза. Парень бродил по дому, словно призрак, и терпел упреки Илаурэн.

— Догулялся, да? Теперь, небось, жалеешь? Ага! Больше ходи посреди ночи, в мороз, по форту!

— Да ну тебя, — обиделся менестрель. — Сама постоянно ходишь, а мне нельзя?

— Нельзя! — подтвердила девушка. — Верно я говорю, Альтвиг?

Инквизитор промолчал. Обращаться к нему по имени эльфийка начала без предупреждения. Из ее уст он предпочел бы слышать «святой отец». Узрев бледного Рикартиата, которого, кажется, могло сбить с ног даже легчайшее дуновение ветра, Илаурэн так обозлилась, что попадаться ей побаивался даже господин Кольтэ. После обеда он ушел, прихватив жену, и оставил младшее поколение разбираться между собой. Мрети надоело поддакивать возмущенным речам, и он заперся в комнате. Зарылся под три одеяла, провалился в тревожный сон. Даже со второго яруса Альтвиг различал его сбивчивое дыхание.

— Как насчет лекаря? — тихо спросил он.

Илаурэн вспыхнула:

— Еще чего! Господин Эстель наверняка помнит, как Рик огрел его чайником за недостаточную вежливость.

— Это какую?

— Господин Эстель… э-э… назвал Рика несуразным. Он имел в виду телосложение, но наш песнопевец очень рассердился и… в общем, поспешил доказать, что вопреки внешней хрупкости может здорово долбануть.

Альтвиг фыркнул. Да уж! Стоит вспомнить, как Мреть стиснул долгожданного друга в объятиях, и все сразу встает на свои места. Лекарю, даже если он был здоровяком вроде господина Арно, не позавидуешь.

— А где можно его найти? — ощупав повязку на лице, уточнил парень.

— В цитадели, — пояснила Илаурэн. — Он живет в одной из казарм, вместе с воинами гарнизона. Помогает им, иногда на страже стоит. Вы его сразу узнаете, когда увидите — по зеленым волосам. Главное, не перепутайте с братом — они близнецы.

— Есть отличия?

Эльфийка задумалась.

— Пожалуй, да. Голос господина Эстеля — чистый, а голос господина Эстеларго — с хрипотцой.

Инквизитор представил, как попросит нужного человека заговорить: «Извините, а не могли бы вы пожелать мне доброго дня? Без этого мне ни за что не понять, кто вы: лекарь или не лекарь».

— Тогда я пойду, познакомлюсь, — сообщил он — Заодно договорюсь насчет Мрети.

— Не получится, — убежденно сказала девушка.

Альтвиг пожал плечами и отправился одеваться.

Погода не изменилась. Все такой же мороз, все такой же пронизывающий ветер. Разве что с небес, затянутых серыми тучами, срывались крупные хлопья снега. Инквизитор поправил шарф и мысленно поблагодарил господина Арно. Немногие люди умеют делать подарки вовремя.

Форт почти полностью обезлюдел. Работали лишь редкие лавки, да и в тех парень не видел торговцев. У трактира тряслась чья-то лошадь, заставив Альтвига вспомнить о Туче. Кобылу пришлось оставить на попечение отца Еннете — магические переходы не рассчитаны на животных. Конечно, лучше так, чем если бы верную Тучу разорвало, но инквизитор по ней скучал.

В цитадель его впустили без вопросов. Знакомые стражники обменялись красноречивыми взглядами. Парень спросил у них дорогу, и ребята, не сговариваясь, указали на третью северную казарму.

Господин Эстель сидел на лежаке, обняв свои колени и уткнувшись в них подбородком. Изумрудные волосы привлекали внимание, но, в отличие от большинства случаев, не являлись самой яркой чертой. Глаза лекаря были столь чистого василькового цвета, будто это и не глаза вовсе, а лепестки цветов. Тонкие, аккуратные черты лица заставляли задуматься о благородном происхождении. Точно такое же впечатление производила одежда — не крикливая, не сложная, но сделанная из дорогих тканей и кожи.

Альтвиг переступил с ноги на ногу, поправил воротник и сказал:

— Здравствуйте.

Господин Эстель вздрогнул, едва не грохнувшись с лежака, и перевел на посетителя пустой взгляд. Он выглядел подавленным, словно потерял близкого друга или родственника.

— Добрый вечер. — Чистый, удивительно нежный голос доказывал, что инквизитор нашел нужного человека. — Чем я могу вам помочь?

— Снимите, пожалуйста, повязки, — попросил Альтвиг.

Лекарь встал:

— Хорошо. Идемте, работаю я не здесь.

Он вышел из казармы, миновал две крытых галереи, углубляясь в белую цитадель. Остановился перед дверью, обитой железом, и постучал по карманам брюк. В левом радостно звякнуло, и господин Эстель извлек связку ключей, скрепленную бронзовым кольцом. Самый маленький из них, украшенный завитками, послужил главным врагом замка.