Евгения Сафонова - Дифференцировать тьму

Чему я могу верить? Этой маске – или предыдущей? Или изначальной, той, которую он сейчас приберегает для Навинии?

Я не знала.

– Не бойся. История с Льеной не повторится. – Слова, которые я в конце концов произнесла, звучали с твёрдостью обещания. – Даже если что-то помешает мне вернуться… я никогда не сделаю такой же глупости, как она.

Ведь я правда этого не сделаю. Я не убегу, потому что бежать мне некуда.

И уж точно никогда не скажу ему о том, что чувствую.

– Я верю тебе, – просто ответил Лод. – А тебя прошу верить мне. И больше не плакать… по крайней мере, из-за меня. – И, иронично улыбнувшись, протянул мне руку. – Сделка?

Улыбнувшись в ответ, я без лишних раздумий пожала его тёплую ладонь:

– Сделка.

Что ж, и в итоге я поверила той маске, которой хотела поверить. Хотя это определённо было не самым разумным решением.

Но вера – одна из тех штук, что с трудом поддаются доводам разума. Как и надежда… и третье чувство, из которого русские затейники когда-то сделали имя.

Ещё более алогичное, чем первые два.

– Отлично. – Он разорвал рукопожатие и, совестливо вздохнув, сдвинул Бульдога со своих коленей, заставив пса перекатиться на ковёр безропотным мячиком. – Как насчёт партии в скаук? В знак примирения.

– Скаук… а, риджийский аналог шахмат. – Я кивнула, вытащив из недр памяти нужное воспоминание. – Мы не ссорились, но я очень даже «за».

Играли там же, сидя на полу, разложив доску рядом с моей постелью. Расчистить стол не представлялось возможным, а внизу, видимо, всё ещё хозяйничала Навиния. Впрочем, нам и тут было неплохо. Правда, я пожертвовала Лоду одеяло, чтобы ему не пришлось мёрзнуть на полу.

Доска для скаука, которую колдун откуда-то призвал, не сильно отличалась от шахматной, разве что клеток, привычно делившихся на светлые и тёмные, было не шестьдесят четыре, а сто двадцать одна. Одиннадцать на одиннадцать.

Пока мы с Лодом разбирали свои фигуры – он чёрные, я белые, – я гадала, насколько их качество и расстановка отличаются от привычных мне. И на что похож сам скаук? Наверняка это что-то вроде сказочных шахмат [30], вопрос только, какого жанра…

– Каждый игрок выставляет на доску по семнадцать фигур. Фигуры делятся на шесть видов. Это король. Он беззащитен и никогда не двигается, – Лод выставил статуэтку тёмного дерева на клетку, которую я по аналогии с шахматной доской окрестила f11. – Понятий «шах» и «мат» здесь нет, но игра заканчивается, когда один из королей повержен. Если ему угрожает захват в один ход. Поскольку ходить он не способен, возможность самому уклониться от угрозы отпадает, и защитить его может лишь другая фигура.

– Плохо ему приходится. – Я выставила свою аналогичную фигурку на f1 – вполне достоверное изображение человека в короне – и взяла другую, в белой мантии, с глубоким капюшоном, скрывавшим лицо. – А это кто?

– Это колдун. Самая сильная фигура, как ферзь в шахматах. Даже ходит так же. Если его захватывают, то через десять ходов он возвращается к тебе на ту же клетку, с которой начинал. Кроме того, пока он на доске, то раз в десять ходов может вернуть одного из утраченных тобою воинов… да, это они, – Лод кивнул, когда я тронула одного из одиннадцати маленьких рыцарей в белых доспехах. – Подобие пешек. Тоже двигаются только вперёд и только на одну клетку, но могут ходить и по диагонали, и не для того, чтобы захватить вражескую фигуру. Сами не возвращаются, их может оживить только колдун. И начинают… – Он выстроил воинов ровным рядом на десятой горизонтали так, что они сплошным строем прикрыли короля, – здесь. И в начале игры, и после возвращения. Вернуть можно любого, на любую свободную клетку этой линии. Но ходить он сможет лишь на следующий ход.

Любопытно, однако. Возрождение фигур… видимо, в скауке это заменяло превращение пешек, достигших последней горизонтали.

Да уж, в шахматах такого точно никогда не было.

Зато в компьютерных играх встречалось постоянно.

– Понятно. И где начинает колдун?

– Самые сильные фигуры начинают на соседних клетках с королём. Но до расстановки мы ещё дойдём, а сначала я расскажу обо всех, – Лод поднял крошечную девушку в длинном платье, с короной на голове. – Это принцесса. Тоже имеет право вернуть одного воина, но раз в пять ходов, и через столько же возвращается к тебе при захвате. Ходит по диагонали, как слон в шахматах. Может перепрыгивать через другие фигуры, как конь, но лишь через одну за раз. Если ей приходится прыгать, обязана встать на клетке, следующей за перепрыгнутой фигурой. Нападает двумя способами: либо перемещается по диагонали и замещает одну из фигур противника, либо идёт по горизонтали на соседнюю клетку… не важно, вперёд или назад, но только на соседнюю… и захватывает фигуру, находящуюся там. Таким образом, начиная всегда на белых клетках, в процессе игры она может перемещаться на чёрные, а потом обратно. Но только путём захвата.

– Интересный персонаж. – Я взялась за точную копию шахматной ладьи, одну из трёх. – А это вообще один в один наша фигура.

– Это башня. Но роль её совершенно иная, чем в шахматах.

К моему удивлению, Лод выставил все три фигуры не рядом с королём, а на девятой горизонтали, перед воинами. Две с краёв доски, одну – посредине. На a9, f9 и k9, так, чтобы каждую башню отделяло от другой по четыре клетки.

– Они не двигаются, как и король, и после захвата больше не возвращаются. Захватить чужую башню можно, окружив её тремя своими фигурами. И пока стоит хоть одна башня, за эту линию, – он постучал кончиком пальца по той же девятой горизонтали, – противнику ходить запрещено.

– Это… что-то вроде крепостной стены, получается? И нужно разрушить её, чтобы пройти дальше?

– Да.

– И получается, изначально для сражения открыты всего пять горизонталей, не считая клеток между башнями?

– Этого вполне достаточно для маневров.

Что ж, не привыкать. Я и в шахматах не раз практиковала закрытую игру, когда центр фиксирован и перегорожен пешечными цепями. Да здравствует позиционность, лавирование и перегруппировка боевых сил… пока не нащупаешь слабость в лагере противника и не вскроешь игру, разрывая цепи, переходя в наступление посредством прорыва или жертв материала.

Я расставила своих воинов на второй горизонтали, башни – на третьей. Опустила взгляд на последнюю фигуру, о которой Лод мне не рассказал, миниатюрного длиннобородого старца в одеждах, походящих на сутану.

– Советник, – не дожидаясь вопроса, пояснил Лод. – Вот он как раз ходит, как в шахматах ладья. В любую сторону, но только прямо. Может перескакивать через другие фигуры по тому же принципу, что принцесса. Возвращает воинов и возвращается сам через семь ходов.