Somber - Fallout Equestria: Project Horizons

— Агась. И пони думали, что это отличный способ для всего народа, чтобы, как по волшебству, осветить все их огромные города. Ясное дело, они столкнулись с маленькими трудностями на этом замечательном пути. Хуффингтону пришлось построить его дамбы и запустить энергостанции, но не везде в Эквестрии текут реки. Так что им пришлось построить несколько угольных станций. Затем ещё несколько... и довольно скоро их маленькие старые шахты выдохлись. И тогда они отправились к восточным горам.

Я нахмурилась.

— Ты хочешь сказать, что высокогорье не было частью Эквестрии?

Она фыркнула от отвращения.

— Может быть и было на каких-нибудь разукрашенных картах в Кантерлоте, но мы никогда не были частью королевства. Когда пони прибывали с дальних краёв, чтобы поселиться в Эквестрии, некоторые земные пони выступили против идеи Паддинхэда и вместо этого остановились здесь. Это стало нашей землёй. Без рогов и перьев. И несколько веков Принцесс это вполне устраивало. У нас были наши горы и долины и мы не причиняли слишком много проблем. Но... у нас был уголь.

— Значит, когда угольные шахты Эквестрии выдохлись, они пришли к Горцам? - спросила я.

— Ну конечно! Нам не было ни какого смысла иметь дело с теми далёкими полосатыми, когда мы были здесь. А они пришли и начали все эти разговоры о взаимовыгодной работе между Горцами и городскими пони. Говорили нам, что построят для нас современные города и модные магазины, и сделают нас уважаемыми в народе. Ну и похоже им удалось достаточно задурить нам головы, потому что мы их впустили. Только мы обнаружили, что они разрабатывают шахты совсем не так, как мы себе это представляли. Они взорвали верхушки гор и сбросили их в долины. Вывалили отходы и шлак в реки. И взяв уголь, они построили ещё больше энергостанций.

— И твой народ позволял всё это? — спросила я, ошеломлённо.

— Какое-то время. А потом, когда мы попытались это остановить, они вытащили эти карты, сказали нам, что мы их субъект, начали сыпать ворохом юридических терминов и трясти подписанными контрактами с приписками мелким шрифтом, и вышибли нас с нашей земли. Селестия обеспечила нас едой, так что мы не голодали и не мёрзли, но это заставило нас чувствовать себя БОМЖами в собственном доме. Конечно, за десяток лет исчерпалось даже высокогорье. Они выскоблили горные вершины. И хотя там ещё были пласты, залегающие глубже, их бы не хватило, чтобы утолить их угольный голод. Больше энергии. Больше электричества для освещения их модных городов. Ни слова об экономии. Только больше, больше, больше. Они называли это «Прогрессом» — она вздохнула и покачала головой. — В конце концов им пришлось торговать с зебрами. У этих полосатых угля было до смешного много. И они сорили им направо и налево. Но... затем зебры перекрыли поставки в Эквестрию.

— И это привело к войне, — заключила я, пока мы прыгали через заполненные дренажные канавы, пересекающие склон. Мне всегда казалось, что в идею о том, вся национальная энергосистема держалась на ресурсах, импортируемых издалека, трудно поверить. Проблема была не только в нехватке угля, но и в безудержной зависимости отдалённых городов от роскоши и комфорта. Проблема создавалась... и росла... только пока торговля с зебрами могла удовлетворять спрос. А затем всё рухнуло...

— Для нас война началась задолго до полосатых — она сплюнула в сторону. — Шанса на победу у нас не было, но мы сражались. Были шилом в заднице у этих энергокомпаний... Взрывали дороги. Тырили оборудование. Когда образовались Министерства, некоторые из нас отправились на работу в Хуфф. Это лучше, чем получать «благотворительность» из Кантерлота, которой хватало лишь на то, чтоб мы не с голодухи не сдохли — она закатила глаза. — Ясное дело, с полосатыми во время войны дела обстояли не лучше. Они готовы были пообещать нам что угодно за нашу помощь. Некоторые из наших повелись... проклятые дураки. Но то, что полосатые нас убивали, ни чем не отличалось от того, что делали пони. И день, когда упали бомбы, был лучшим чёртовым днём для всего Высокогорья.

Мне не хотелось спорить о цене. В самом деле, я всегда думала о войне, как о конфликте между зебрами и Эквестрией. Я никогда не представляла себе, что другие стороны могут бороться за землю в эпицентре боевых действий.

— И как же вы потом выживали?

— Да точно также, как и до войны. Конечно, в высокогорье всё немного иначе. У нас были целые озёра чёрной воды, скопившейся в запруженных долинах, а большая часть оставшейся была жёлтой от серы и свинца. Хребты стали плоскими, на обгрызенных камнях ничего не росло. Мы жили в оставшихся лачугах и сохранили их для себя. Хватит с нас быть частью Эквестрии, — сказала она решительно.

Мы спускались по склону и я взглянула на неё.

— Так зачем же тебе в Хуфф? — вопрос заставил её скривиться.

— Братца проведать. Он одно время был Потрошителем, но я думаю он уже мёртв, — сказала она как ни в чём не бывало.

— С чего ты взяла?

— С того, что ты носишь его пушку, — ответила она, показав на винтовку у меня за спиной. — Дозер любил это ружьё... конечно, он любил всё, что делает бум. Мы порой сидели на обрыве, и он швырял динамит в адских гончих, когда они выбирались из шахт. Злобные твари, — сказала она со вздохом. — Так что я разумею, раз она у тебя, видать ты его прикончила, или кто-нибудь ещё. — Странно, но в её глазах не было никакого гнева. Только грусть, будто она ожидала, что он придёт на встречу.

— Деус. Он был Потрошителем, охотившемся за мной. Таурус погиб, защищая меня и ещё двух единорожек, которые были с ним, — сказала я, умолчав тот факт, что он тоже охотился за моей головой и ПипБаком. — Он взорвался, то есть... я имею ввиду Деуса.

— Чёрт. Было бы неплохо притащить его башку обратно к Мамаше. Ну да ладно... Дозер всегда нарывался на неприятности. Адские гончие или что-нибудь ещё — она покачала головой. — Паршиво иметь дела с кем-нибудь кроме родственников. Родственникам можно доверять. А кому-нибудь ещё, нельзя.

— Некоторым пони ты можешь доверять, — возразила я, — и ты не должна делать всё в одиночку.

— Разве? — она удивлённо изогнула брови. — А чё ж тогда ты здесь одна?

Это меня осадило.

— Ты не понимаешь. Мои друзья... им нужна передышка. А я... — я нагнала её. — Я просто не могу. Не могу вот так взять и остановиться. Я должна продолжать двигаться.

— И ты, значит, сама рванула по своим делам. Я не осуждаю. Так все мы, Горцы, стараемся делать, — ответила Блюбель.

Но... я хотела добавить... обычно одна я не так хорошо справляюсь...

Между тем мы приближались... к чему-то. На первый взгляд, мне показалось, что это своего рода база... но она выглядела как-то неправильно. Большой прямоугольный периметр был ограждён ржавым двустенным забором, по верху которого шла колючая проволока. Через каждую сотню метров на нём возвышались башенки с автоматическими турелями. К счастью, похоже ни одна из них не двигалась. Внутри прямоугольника, рядом с въездными воротами, располагалось приземистое здание из бетонных блоков, остальные конструкции внутри были ржавыми зданиями, похожими на гигантские металлические бочки, уложенные набок и наполовину врытые в землю.