Somber - Fallout Equestria: Project Horizons

— И откуда ты это знаешь? — спросила Флаттершай голосом, едва громче шепота.

— Я... я... читала отчет, конечно же, — нервно усмехнулась Рарити с виноватой улыбкой.

Не глядя на подругу, Флаттершай селя рядом с кроватью Рамбла.

— Нет. Откуда ты знаешь, что он не важен? — Улыбка Рарити увяла, она глядела в спину Флаттершай. Пегаска ни разу не повысила голос. — Я знаю, что он, скорее всего, не самый лучший пони, но у него есть сестра. Тамбл. Она была здесь практически весь день. Он для неё всё. — Мягкое разочарование в её голосе было хуже, чем любое обвинение. — Каждый кому-то важен, — тихо добавила она.

— Флаттершай... Я... — начала Рарити, её уши поникли, и она перевела взгляд в сторону. — Прости, Флаттершай. Просто я... из-за всего происходящего... я сказала, не подумав.

Флаттершай повернулась и глянула на неё печальным, пытливым взглядом.

— У меня шесть пациентов, похожих на него, Рарити. Все из Хайтауэра... у всех отсутствуют метки. Они не мертвы, и у них не стерта память. С ними что-то не так ... и я не знаю, как им помочь. — Её бирюзовые глаза печально смотрели в более темные глаза Рарити. — А ты?

— Я... я... — запиналась Рарити, бросив взгляд на сумку, куда положила книгу. На мгновение я была уверена, что она расскажет, но она лишь поникла. — Прости, Флаттершай. Я не могу. Хотела бы помочь, но...

Но она не осмелилась взглянуть в глаза Флаттершай.

Желтая пегаска медленно отвернулась и снова поглядела на кровать.

— Понимаю, — практически прошептала Флаттершай. — Приятно было увидеть тебя вновь, Рарити. Надеюсь, мы скоро встретимся в Понивилле. Я скучаю по нашим маленьким посиделкам в спа. Скучаю по нашим друзьям. — Она чуть склонила голову, положив копыто на кровать. — Временами... я думаю, что мы где-то серьезно ошиблись. Не остановили войну в самом её начале... не вмешались раньше... увязли в этих ужасных министерствах. Быть медсестрой мне нравилось гораздо больше, нежели Министерской Кобылой. — Она шмыгнула и покачала головой. — Пожалуйста... Рарити... когда война закончится... прошу... можем мы... вернуться в Понивилль? Можем мы вернуть все, как было? Все мы вместе?

По белым щекам Рарити бежали слезы, смывающие её тушь, она беззвучно открывала рот, затем протянула копыто.

— Я... я... Обязательно, Флаттершай. Так или иначе. Я постараюсь, чтобы мы снова были вместе. Обязательно должен быть способ, — ответила она, глядя через плечо на сумку, с находившейся внутри книгой.

Последовала вспышка, и они пропали. Кровать была пуста и заправлена. Я опустилась на пол и обхватила голову, пытаясь унять пульсирующую головную боль.

— Что происходит? — простонала я, крепко зажмурившись.

— А. Вот ты где, — Секунду спустя раздался голос Трублада. — Мы всё гадали, куда ты убежала.

Я поднялась и указала на кровать.

— Я только что видела Флаттершай! И Рарити! Объясни это своей заумной докторской болтовней, Трублад! — бросила я, резко повернувшись к нему.

Он медленно моргнул, принимая мою победную ухмылку. Затем бесстрастно произнес:

— Два месяца назад ты сбежала и подслушала Министерских Кобыл, пока они осматривали пациента. Учитывая состояние твоей памяти, неудивительно, что ты забыла все вплоть до этого момента. А когда ты увидела эту комнату, твои воспоминания вернулись. Все просто, — чуть пожал плечами он и улыбнулся. — Надеюсь, террористическая атака не отослала тебя обратно в Пустошь. Я так понимаю, что бомба взорвалась довольно близко к территории больницы.

Тем не менее, он выглядел совершенно спокойным.

— Нет. Нет. Я в порядке, — ответила я, нахмурившись глядя на пустую кровать. — Что случилось с Рамблом?

Пару мгновений он не отвечал. Не было похоже, что он роется в памяти в поисках ответа: он, скорее, просто замер. Затем он широко улыбнулся.

— Полностью вылечился на прошлой неделе. Насколько я знаю, он воссоединился со своей сестрой. Так и не понял, почему его разум отделился от тела, но в конце концов заклинание развеялось.

Я вздохнула и потерла сдерживающее магию устройство на моём роге, затем покачала головой.

— Как я освободилась? — спросила я, оглядываясь по сторонам.

— После взрыва бомбы ты мгновенно убежала. Спрашивала, почему все вокруг тебя постоянно взрывается. Тебя не привязали прочно, поэтому ты вырвалась, — с улыбкой ответил он и добавил, — Не волнуйся. В этот раз ты никому не навредила.

В этот раз? И на том спасибо. Я вновь глянула на кровать.

— Флаттершай и Рарити были друзьями, верно?

— Я не в том положении, чтобы говорить, — ответил Трублад. Затем снова замолчал, сидя свесив голову. — На твой взгляд это не так?

Я обдумала увиденное мной. Было похоже, словно две пони, бывшие однажды друзьями, отчаянно желают вновь ими быть, но безмолвное осуждение и скрытность были теми преградами, которые ни одна из них не могла преодолеть. Я подумала о робкой желтой фигурке, неспособной поймать Рарити на обмане, подумала об очаровательной белой фигурке, желающей говорить только правду. Это было практически так же, как у нас с П-21: он был зол больше, чем Флаттершай, а я была более невежественна, чем Рарити, но между нами была та же напряженность, державшая нас на расстоянии друг от друга.

Смогли ли они её преодолеть?

— Почему я здесь, доктор? — вполголоса спросила я, изо все сил стараясь не сорваться на крик.

— Чтобы поправиться, — просто ответил он. — По какой еще причине пони попадают сюда?

Я долго глядела на каштанового единорога, а он просто стоял с дурацкой улыбкой на лице.

— Когда ты больше не будешь сбегать в Пустошь... когда примешь то, что натворила... ты будешь свободна.

— А что я натворила? — тихим, напряженным голосом спросила я.

— Ты сама прекрасно знаешь, — в противоположность мне мягко ответил он. — Ты пытаешься скрыться от этого в своем безумии. Но ты не сможешь прятаться вечно, Рыбка. Безумие - оно как рвота, твой разум пытается очистить себя от чего-то, что ты засунула в глубины подсознания. Оно придумало Пустошь, как место, где ты можешь спрятаться. Рано или поздно произойдут две вещи: ты прекратишь попытки блокировать память и встретишься с этим лицом к лицу...

— Или?

— Или ты умрешь, — закончил он, слегка пожав плечами. Затем улыбнулся. — А сейчас, хочешь пойти на концерт?

Довольно трудно было наслаждаться музыкой Октавии после этой маленькой беседы. Музыка была столь же прекрасна, как я помнила, но совершенно не воодушевляла и не доставляла того удовольствия, что я представляла. С тем же успехом я могла слушать её через ПипБак. Другие присутствующие внимательно слушали её. На протяжении всего часового концерта никто не говорил и не шумел. Никаких сирен. Никто не вставал, чтобы сходить в туалет посреди её партий. Даже топот оваций был монотонным.