Somber - Fallout Equestria: Project Horizons

— Но это... это же бред! Твайлайт никогда бы так не поступила! — Я пораженно глядела него.

— Неужели? А если она была уверена, что это единственный способ остановить войну? — решительно возразил он, затем немного смягчился. — Может ты права. Возможно она бы и не сделала подобного. Но Голденбладу необходим был план на случай непредвиденных обстоятельств. Ему нужно было быть готовым. Он был против ЭП-1101 и против всего, что привело бы к убийству Луны и немедленной передачи власти. Это была система, готовая к использованию. И чем ближе становился конец, тем сильнее Голденблад убеждался, что кто-то пытается использовать ЭП-1101, чтобы заменить Луну.

Я застонала и покачала головой.

— Думаю, быть сумасшедшей гораздо легче. — Я уставилась в потолок. — Значит, если ты прав... я застряла в собственном разуме, и меня скоро пристрелят. А если прав Трублад... мой мозг настолько поврежден, что лучше будет, если он тщательно его вычистит, а потом надеяться на лучшее. — Я вздохнула и снова покачала головой, лежа на спине на мягком матрасе. — И я даже не знаю причины моего здесь нахождения.

— А какая еще может быть причина? — отозвался Крупье. — Ты совершила нечто плохое, Блекджек. И ты знаешь это, но не хочешь смириться с этим. По-прежнему не хочешь. Поэтому ты здесь. Машина пытается помочь тебе привести рассудок в порядок, но это не работает. А нападение Предвестников лишь все усложняет.

Я оглядела палату.

— Почему именно больница? Почему не... скажем... мое Стойло?

— Она пыталась, — ответил он. — Веришь или нет, но это уже третья попытка излечить твой мозг. Первый раз было Стойло... было плохо. Затем машина попыталась поместить тебя в Капеллу... стало еще хуже. В конце концов она пришла к этому, — произнес Крупье, обведя помещение копытом. — Это смешение её знаний с тем, что творится у тебя в голове. Если бы она использовала что-то слишком знакомое для тебя... вроде твоих друзей... ты бы сразу распознала подвох. Если бы она ничего не брала из твоей памяти, тогда это бы выглядело неубедительно. Она смешивает твои неврозы и страхи, чтобы поставить тебя перед тем, что ты натворила.

— А что я натворила? — резко спросила я, глянув на него. — Никто не говорит мне этого!

Как я могу нести ответственность, если не знаю, что сделала?

— Потому что симуляция нарушилась, когда это произошло. Оба раза, — мягко ответил он с глазами, полными беспокойства. — Тебе сказали... и это тебя сломило... ты не вернулась, — сказал он, покачав головой. — Я сомневаюсь, что она сможет помочь тебе. Только не так. Единственный кто может тебе помочь... это ты сама.

Что ж... это имело смысл.

— И как по-твоему я должна это сделать? Я не слишком умна для всех этих... мозговых... штучек.

— Сломай её, — ответил он. — Программа пытается убедить тебя в реальности происходящего. Напирай на неё. Когда она поддастся, у тебя появится возможность. А после этого... — Он слегка пожал плечами и вздохнул. — Пока это все, что я могу придумать.

Что ж, это даже больше, чем я могла придумать. Я улыбнулась.

— Ох. Хорошо, с этим, пожалуй, я справлюсь. В создании хаоса мне нет равных.

Как и у Предвестников.

— У симуляции есть своя предельная нагрузка. Если ты сможешь вызвать сбой в программе, она станет нестабильной. В этом случае у тебя будет очень маленький промежуток, чтобы попытаться привести свой разум в порядок. — Он огляделся. — Если я не ошибаюсь, она уже дважды сбоила и перезагружала симуляцию, но этого не хватило, чтобы окончательно дестабилизировать её. Тебе просто нужно поднажать еще сильнее.

— Значит... ты хочешь, чтобы я сломала программу, что удерживает мой разум, в надежде на то, что это, вероятно, поможет мне выбраться отсюда? — спросила я, подняв бровь. Он кивнул, а я вздохнула, покачав головой. — Что если я тебе не верю? Что если все здесь... реально?..

— Тогда ты не сможешь сломать её. В таком случае, проживи хорошую, долгую жизнь. Но, на мой взгляд, ты сама все прекрасно знаешь, Блекджек. Ты не Рыбка. Этот мир не твой.

Я легла на спину, борясь с подступающими слезами.

— Я снова видела Маму, Крупье. То есть... она жива здесь. И, конечно, моя жизнь полна ошибок, но возможно... возможно... я смогу исправить их. Возможно я смогу привести все в порядок.

Но как бы я не закрывала глаза, пытаясь убедить себя в реальности происходящего, у меня никак этого не получалось. Я думала о том, насколько безжизненно звучала музыка Октавии. О том, насколько расплывчато тут время. Непонятные, маленькие отклонения и видения Флаттершай и Джетстрим. Я знала вкус моркови и яблок, но никогда не пробовала сельдерей. было ли это причиной его безвкусности? Программа могла симулировать виды и образы из больницы, либо из того, что я помнила, но не того, что я не знала.

Я шмыгнула и отвернула голову.

— Это место не реально, Блекджек, — тихо произнес он, положив свое копыто на моё.

— Я знаю, — прошептала я.

Но какая-то частичка меня отчаянно желала обратного.

Я лишь на мгновение закрыла глаза, и в палату тут же снова вошла Харпика. Неужели я и правда была здесь неделями и месяцами, или всего лишь несколько часов в реальном мире? Неудивительно, что я не чувствовала себя отдохнувшей или успокоившейся. Теперь ясно, почему машина терапии не добилась никакого успеха с моим утомленным мозгом. Я, как и в прошлый раз, ответила Харпике. Да. Мне бы очень хотелось попасть на концерт во дворе. С удовольствием послушаю Октавию.

Пока меня катили по изогнутым коридорам, я подмечала повторяющиеся изо дня в день образы. Три доктора стояли ровно на том же месте, где я их видела каждый раз, когда меня катили мимо. То же печенье на маленьком столике рядом с главным входом. Я почти видела нервное выражение Лайтхувза. Программа, все же, не повторялась идеально: она была не настолько плоха. Во внутреннем дворе вместо Джетстрим я видела Октавию, игравшую унылую, знакомую музыку. Сцена была точно такой же, как воспоминания, в которых я видела её выступление.

Санитарки вкатили меня через последнюю дверь с четырьмя звездами... четыре звезды... почему это было так важно?

Что я натворила? Я помнила сражение у лагеря Желтой Реки. Я почти убила Даск. надеюсь, она выжила... и Глори простит меня, когда узнает об этом. Я очень устала. Было больно. Одиноко. Я бежала, преследуемая ужасом, болью и ненавистью к себе... бежала, лишь бы быть подальше от тех, кому могу навредить, просто находясь поблизости. Я вспомнила заявление Ксанти о том, что была проклята.

Возможно, так и было.

Я нашла раскопки на желтом склоне к юго-востоку от лагеря. Это была своего рода незавершенная стройплощадка. «Транспортная компания Четыре Звезды». Неподалеку располагался железнодорожный туннель, но я обошла его. Стройплощадка заканчивалась тупиком. Массивной дверью с изображенными на ней четырьмя звездами... массивной, прямо как дверь Стойла. Только цифр не было. ПипБак также не показал навигационной метки, поэтому я не знала, куда вела эта дверь.