Андрей Голышков - Карта Саммона са Роха

— Поговорим? — предложил феа, разжимая дииоровые пальцы.

— Чернополосые! — зыркнул ему за спину Хью.

Крэч обернулся. Рябой исчез — как и не было.

«Тьфу ты, ну ты, ножки гнуты», — только и успел мысленно выругаться Древорук, как услышал голос у себя за спиной.

— Поговорим, почему нет. За мной, братишка, ходи.

Так вот и познакомились…

В пустом зале «Каторги» царил полумрак. Тишину нарушало лишь чавканье Рябого, да тщетные попытки бесноватой мухи вознамерившейся, во что бы то ни стало пробить мутное оконное стекло, отделяющее посетителей «Рудника» от утренней суеты, царящей на улице.

— Никуда Хыч не уехал, — бурчал Рябой Хью, за обе щеки уплетая чорпу с белокровкой. — Убили его — факт. Поискали немного, для порядка, да плюнули. Не больно им надо было.

— Кто убил? Зачем? — переспросил Крэч.

— Кейёр — казначей евойный, местечко тёпленькое под себя подмял и руководит всем. Он Хыча и убил, или заплатил за убийство.

— Это всё домыслы. Тело где?

— Где-где, в канале. Рыбы зубастые его давно обглодали.

— С Кейёром я не знаком, но видел его. Не он это. И Хыч жив, на что хочешь об заклад готов биться.

— Откуда такая уверенность?

— Муха, вон, нажужжала, — холодно бросил феа. Он не верил, что Хыча больше нет, да и не в его правилах было бросать уже оплаченную работу.

— Всё, надоел мне твой Хыч, — поковырял ногтем в зубах Хью, — не буду больше искать, и не проси. Каким боком он к нашему походу в Вершник притёрся?

— А я и не прошу. Я плачу. Не хочешь — не ищи, денег больше не получишь, — Древорук лениво потянулся, зевнул. Откинулся к стене, вальяжно закинул ноги на скамью. Он собирался взять Хью с собой, в таком деле обойтись без помощника трудно. А Хью был парнем хоть и шабутным, но исполнительным, да и умел многое.

«Ну кто еще кроме меня и Хью в здравом уме на такое решиться?» — вздохнул Крэч.

«Ни кто, — съязвила бабуся. — Здравый ум это не про тебя. Столько лет с небес за тобой наблюдаю, внучек, и ни как понять не могу — толи ты слишком хитёр, толи самый тупоголовый малый что я когда-либо встречала!»

«Ты же сама сказала, что дело верное и надо браться!»

«Я? Не помню такого… Но даже если так, какой у тебя план, скажи?»

«Должен признаться, что у меня его нет, я хотел попытаться сымпровизировать».

«Вот и я о том же — «здравый ум» это не про тебя, внучек!»

Крэч вжал голову в плечи, украдкой взглянул на Хью. Новый товарищ был занят поеданием запечённого в эле свиного подчеревка, и даже не подозревал о внутренних терзаниях Крэча, так или иначе отражавшихся на его мимически отзывчивом лице.

— И что теперь делать будем? — спросил Хью.

— Ничего.

— Как ничего? — опешил Рябой, не ожидавший такого оборота дела.

— Да вот так… раз Хыча нет так и Вершник мне не к чему.

— Погоди, как это ни к чему? — Хью жадно облизал ложку. — Ты же только что сказал: идём! Я и где проход есть, уже разузнал, Чернополосыми ещё не прикрытый, и людей, которые Вершник как свои пять пальцев знают и рассказать что там да, как устроено, согласились. Пробовал даже с их слов схему набросать, да больно криво вышло, словно курица лапой — не силён я картинки рисовать. Тебе надо с ними самому поговорить…

— Кто такие? Как зовут?

— Два старичка, братья. Глинт Гашагор и брат его — Бинш. Глинт цейлером у самого Ланаса Кнову был, братец его — садовником.

— Кто? Как ты сказал? Повтори.

— Глинт и Бинш Гашагоры. Ты их знаешь? Вы враги?

— Ни в коем случае. — «Кто угодно только не враги. Двадцать лет назад Глинт мне жизнь спас. Вытащил калеку однорукого из канала и выходил назло Хорбуту!» — Почему Ланас их на материк не отправил? Так же в Вершнике с неугодными более слугами поступают?

— Это в лучшем случае, — сыто отвалился на спинку Рябой Хью. — Табак здесь есть? Кончился у меня.

— Сейчас организую, — Крэч вскинул руку. — Ты говори-говори не отвлекайся.

— Ланас их на материк отправил — в Хегес. Старички лет пять прожили, да заскучали — вернулись. Не будет же Ланас Кнову за ними всю жизнь следить. Сдались они ему. Выкинул пинком под зад, за старостью лет и забыл.

— Думаю, он даже и не знал, что они существуют. Хотя, если один из братьев цейлер, то Ланас его должен был знать…

— А чего ж ты раньше молчал?

— Резону не было.

— Адрес говори. Или отведёшь?

— Тут не далеко, — Рябой щелчком подбросил в воздух скомканный клочок бумаги, — Это на стыке Ручейков и Костяшек, у канала.

Крэч поймал, развернул. Пробежал по каракулям глазами.

— Что здесь написано?

— А я почём знаю, с указателя перерисовал. Тоже что ли читать не умеешь, а с виду образованный.

— Умею, — Крэч встал, — но ты так перерисовал что ничего не понятно…

— Сейчас пойдёшь?

— Не знаю, — задумчиво буркнул он. — Ты посиди ещё, отдохни. Табачок тебе принесут. Всё оплачено.

— И чем ты будешь теперь заниматься? — спросила Сона.

— Тем же чем и всегда.

— Вот уж не думаю. Ты сильно изменился, Вейз, в лучшую сторону. И делать то, что всегда, думаю, уже не сможешь. Ты и сам это лучше меня знаешь.

— Золото Алу'Вера найду, Тари и Дорда на материк увезу. Поможешь мне? Там внизу золота на всех хватит. И вам с Раффи на свадьбу, и на дом на материке, и на дело своё, легальное. Неужто Раффи от такого откажется? Или у вас что-то не ладится? Ты прости, я в чужие дела не лезу, знаю только то, что ты сама рассказывала.

— Да нет, всё у нас хорошо.

Они сидели у камина в маленьком домике на самой окраине Таррата и беседовали о том, о сём, дожидаясь, когда придет, наконец, сестра Элнэс — одна из жриц Форы (Сона уговорила её осмотреть и полечить раны Вейзо).

Домик этот, феаса сняла в наем на деньги Вейзо на всякий случай три дня назад, когда онт окончательно решил что заберёт из приюта Тари и Дорда, и выкупит из лупанария Монолу. Да вот не успел. Зато последняя выходка Диро Кумиабула подтолкнула его к решительным действиям. Сделка их, вопреки страхам и сомнениям прошла без сучка и задоринки — каждый получил своё. О несостоявшемся рандеву Вейзо и голодного медведя, вспоминать не стали, каждый сделал вид, что ничего не произошло. Обмен состоялся (гарантом выступил Трайс Империк) и вот теперь счастливая Монола укладывала спать племянников Вейзо — четырёхлетнюю малышку Тари и семилетнего Дорда. Их вечером того же дня они с Вейзо забрали из приюта.

— Я к нему не притронусь, — бесовщина в нём. Прокляли его боги! Где это видано, чтобы с такими ранами жили, — не на шутку распалилась сестра Элнэс, невысокая худенькая старушка онталар, с узко посаженными пронзительными не по возрасту ясными глазками и худыми в синих прожилках вен руками. — Ладно б, какой никакой сиурт был, или жрец богини Форы. Тогда хоть понятно — сам себя магией лечит. А этот что? Бесовщина, говорю, в нём! Не буду его лечить! Спасите Ткавел и Сэволия!