Михаил Белов - Царица воинов (СИ)

Времени было не так много, а научиться предстояло большому числу вещей, как говорила Зена, за одну зиму познать всё то, что надлежит воину на службе полиса в лучшие времена Эллады или солдату римской армии. Вместе с отрядом, девушка совершала утомительные марши в вооружении, слушая слова окружавших её о том, что зимними переходами не мучают даже у римлян, до изнеможения упиралась плечом в щит и толкала со своей линией противостоящую команду, работала деревянным мечом, наедине с Зеной же она продолжала постигать войну тайную. Дичи в горных лесах было много, и они вдвоём снабжали почти весь отряд, не возвращаясь в крепость без добычи, ибо воительница всегда знала, где искать, а Габриэль научилась подкрадываться бесшумно и убивать единственной стрелой. Теперь не только олени и птицы доставались им, но и кабаны не уходили от стрел, добиваемые копьём Зены, волков же иллирийцы особо просили их не щадить, ибо те во множестве нападали на скот, и охотницы настигали хищников при любом удобном случае. Помимо лука, воительница вложила в руку девушки и кинжал, сказав, что он будет наиболее удобен для неё.

В один из дней, когда установившийся тонкий снежный покров хрустел под ногами, и молоко сыпалось с деревьев, они сидели на поляне среди леса, и костёр для обогрева единственным голосом шептал средь тишины. Зена, обёрнутая меховым плащом, держала на руке обнажённый кинжал и рассказывала о нём, будто заново знакомя девушку с этим, казалось бы, привычным оружием. Она говорила:

- Это совсем другое дело - воспользоваться кинжалом, совсем не то, что стрелять из лука. Сложно объяснить, но ты должна стать словно зверем, не думать, но слушать, что подсказывает звериное начало в тебе, на него опираясь, подкрадываться и нападать, пусть тело само подскажет, как действовать.

- Я видела, как ты делала, - сказала Габриэль, делая в воздухе движения рукой.

- Да, не сдерживай себя, здесь это не нужно. Движения я покажу тебе, покажу, как клинок должен размашисто ходить, чтобы наносить болезненные раны, ослеплять, заливая кровью лицо, как наносятся глубокие удары в сердце, печень, что убивают наверняка. Это не самое главное, важнее научиться чувствовать его продолжением себя. Вставай, поупражняемся.

У Габриэль был свой кинжал, кривоватый фракийский клинок, но Зена велела в учебных боях с ней пользоваться другим, тоже металлическим, но незаточенным, что более подходил для тренировок, сказала, чтобы она не боялась ранить. Кровь разогревалась постепенно, воительница освободилась от плаща и потрясала свободно лежавшими волосами, поначалу просто рукой раззадоривая девушку, хватая её за ворот хитона, та поддавалась игре, одним движением скинув мешавшую скифскую войлочную шапку. Зена мгновенно напала, в глазах её любимая видела огонь зверя, что порождал страх, но и возбуждение, она сбила девушку с ног, не дав ей возможности воспользоваться своим оружием, и провела в воздухе над ней своим клинком. После нескольких подобных атак, кровь забилась в висках у Габриэль, она забыла обо всём, как и хотела воительница, просто отдалась своему чувству, желая лишь преследовать и вновь нападать.

- Да, ты почувствовала! Забудь всё, забудь имя своё, помни только жажду, как у Гомера, ты знаешь, будто ты не человек уже, но лев, обуянный лишь кровью, - весело принимала её натиск Зена, уклоняясь и дразня огнём в глазах.

- Я тебя достану! - подзадоривала себя девушка.

- Кого ты представляешь своим врагом? Кого хочешь убить? - замерла, пригнувшись, воительница, в глазах Габриэль её облик всё больше замещался видом могучего зверя, и невозможно было уже понять, кто перед тобой.

- Каллисто, наверное. Хочу, даже зная, что она выше моих сил, - девушка метнулась вновь, пытаясь пробраться снизу. Зена поймала её руку, но та продолжила, утягивая противницу вниз, и схватка продолжилась уже на земле.

- Нет, нет. Не сковывай себе руку, захвати лучше за одежду и бей прежде, чем враг успеет использовать свой кинжал, старайся коленом придавить запястье, - учила и тут воительница, прекратив на время сопротивление. - Держи так, чтобы удобнее было бить в печень и живот, если надет панцирь - бей в пах.

Через короткое время они уже отдыхали, и Зена надевала на голову разгорячённой девушки её шапку, напоминая, что зима коварна, та же лежала, чувствуя, как плавится снег в пальцах, на лице её алел свежий порез, и на плече кровь сочилась под хитон. Аресова дочь прилегла рядом, положив голову на руку, и собрала ладонью кровь со щеки любимой, она сказала, уже успокоив дыхание:

- Твоя кровь - это плата мне, даже не желая этого, я проливаю кровь твою, и в этом, похоже, наша судьба, но она печальна. В этом есть что-то, сложно передать. Ты теряешь невинность, взяв кинжал, уже не будешь прежней. Я словно вижу тебя новой.

- Ты будешь любить меня такой? Ты полюбила меня совсем ещё юной, мне кажется, именно чистота моя тебя привлекла, но я изменилась.

- Я знаю, кто ты. Знаешь, я любила разных людей в жизни своей, словно разматывая свиток памяти, я могу назвать их имена, и образы предстают из мира мёртвых. Любила прекрасного Агафокла, атлета, побеждавшего на многих состязаниях, он был моим первым мужчиной, когда мне было пятнадцать, следовал за мной на пиратское судно и пал при нападении на Кипр. Любила, хотя и недолго, римлянина, бывшего моим пленником, человека рокового для меня, ибо никогда прежде не встречала я столь сильной воли у смертного, я позже расскажу о нём, ибо это важно. Любила выросшего среди фракийцев тёмного красавца из Лисимахии, его настоящее имя было Темен, но все знали его под прозвищем Барайас, с ним я прошла половину мира и вернулась назад, потом же убила его собственной рукой, и это зло тяготит меня. Вот, я разматываю свиток свой до конца, и там - ты. Я знаю, что ты последняя моя любовь, и больше уже не будет. Не спрашивай, откуда я знаю, просто слушай. Всё, что было прежде, было лишь бледной тенью тебя, и вся моя прежняя любовь была лишь пеплом перед этой любовью, что ты порождаешь. Мне кажется, что я умру с твоим именем на устах...

- Не пророчествуй, ибо тебе не дано знать, - прошептала Габриэль, почувствовав от слов Зены, как острая игла колет в сердце, ибо знала, что любимая её говорит лишь как есть. - Помни, что смерть не так сурова, коль бог ведёт сквозь тьму.

- Да, так говорится в пророчестве. Только ведёт ли меня бог? Как узнать?

- Я буду молиться Зевсу и Афине, дабы были благостны к нам, ибо, воистину, мы стараемся следовать традициям, установленным самими богами и их детьми, - уверяла её девушка, сев на снегу. - Так ты не боишься перемен во мне?

- Ты рождена, чтобы потерять невинность свою и стать той, какая ты есть. Я знала, что так будет, и знала, что не утрачу любовь к тебе. Уже в первые наши дни вместе я хорошо понимала, что тебе предстоит, коли отправишься со мной, и никогда не взяла бы тебя, если бы ты была не готова к переменам.