Warhammer 40000. Катарсис (СИ)

- Я тоже тебя люблю, больше жизни, больше мира, которому могу позволить погибнуть.

Он склонил голову, положив ее на ладонь Ристелл и прикрыл глаза.

- Беги из моего мира, Ангел, ты должна спастись.

Ристелл потянулась рукой к лицу Архонта, покрывшемуся испариной от невыносимой боли и попыток сдержать ее.

- Не стоит медлить, - Произнес инкуб встав рядом с девушкой, - Ключ к его жизни в твоих руках.

Ристелл сжала пальцы в кулак не найдя в себе сил потревожить Реоса. Она бережно опустила его голову на ткань стихаря

- Я не уйду без тебя, - Прошептала она и поднялась на ноги.

С ненавистью канониса посмотрела в глаза инкуба. Пока она томилась в плену, пока избегала смертельной опасности, она желала обрушить на все темное племя самые страшные проклятия, доступные пониманию сестры битвы, но сейчас слова были не нужны, сейчас речь была тем, чем считал ее страж, потому Ристелл сжала в руках ключ и повернулась к древу.

Время пришло. Возможно ли сейчас осознать ту власть, которая оказалась в ее руках? Стоит ли задаваться вопросами в этот миг? В праве ли она хоть на мгновение шагнуть на тропу всех тех еретиков, за которыми была обучена охотиться?

Отвратительная, укрытая хитиновым скользким панцирем личинка извивалась в кольце ключа. Плоть богов варпа, энергия безудержного зла, нашедшая приют в плотоядной оболочке. Какие оправдания были у тех, кого она сожгла праведным огнем? Какая ирония осознать что мир не так очевиден как хотелось бы сестрам битвы, столкнувшись с этой неопределенностью столь жестоко.

В голове крутились лишь две мысли – бросить ключ на землю и раздавить демоническую тварь сапогом… или же воспользоваться самым удивительным шансом, пойти ва-банк с единственной надеждой не проиграть все, пытаясь выиграть жизнь Реоса. Мысли клубились в голове словно змеи. Ухватив одну за хвост, она не сразу осознавала какая из них ей попалась и тут же она ускользала, словно хитиновое чудовище, дразнящее и отталкивающее.

Она чувствовала на себе взгляд Реоса, знала что он сдерживает стон боли, лишь бы не напугать своего Ангела, но она боялась оглянуться. Она боялась что в его глазах увидит ту же надежду изменить мир и уже не сможет противостоять этому искушению. Куда она идет? К спасению? К падению? Кого она хочет спасти?!

Если Сердце Мира оживет, возможно все жертвы людей станут напрасны, возможно тех, кого она освободила, постигнет участь горшая, чем мог придумать палач Вормас.

Ее сознание судорожно пыталось отыскать причину уничтожить ключ и лишь сильнее тонуло в оправданиях и надеждах.

Инкубы выстроились в подобие почетного караула и это была еще одна причина пойти на риск. Она не сможет противостоять стражам, значит выбор это призрачная иллюзия. Инкуб, что говорил с ней, стоял у самого древа.

- Зачем вам это? Чего вы добиваетесь? – Ристелл остановилась возле него и заглянула в сияющие глазницы черепообразного шлема.

Ответа не последовало и когда канониса уже решила, что внезапная разговорчивость инкуба иссякла, он произнес:

- То воля богов.

Ристелл понимала, что тщетно искать за этими словами истинный смысл. Таков был ответ на все вопросы у темных эльдар. Иногда за ними скрывались интриги, иногда религиозный трепет, но ее в эти тонкости никто посвящать не станет.

Девушка замерла. Инкуб велел ей идти к древу, мерцавшему зеркальными лепестками и теперь она стояла у подножия холма из которого лоснящимися алыми сосудами расцветало золотое Сердце Мира.

- Что я должна сделать?

Она смотрела прямо перед собой сдерживая страх, что одного лишь ее приближения будет достаточно, чтобы пробудить неведомую силу.

- Место ключа в главном потоке, в стволе древа. Подойди ближе.

Едва ли если инкуб прочел мысли Ристелл, он понял от чего в ее душе пробудилась боль. Канониса смотрела себе под ноги и сердце ее сжималось. Изувеченные пытками и страданием лица смотрели на нее с земли. Эта картина ровняла реальность со сном. Неведомая легкость проникала в тело Ристелл вместе с осознанием того, что руки, сжимающие вымазанный в крови Реоса и Вормаса ключ, принадлежат не ей. Не она стоит подле кургана тел и не она пала с вершины благочестия в пропасть тьмы и зла. Так пугливая душа пыталась найти спасение от вездесущей всеобъемлющей совести, взывающей к ней голосами из давно мертвых глоток.

- Я не могу, - Ее руки дрожали, а ноги…, она была уверена, что падет к телам собратьев, едва попытается сделать шаг.

- Я не могу, - Повторила она посмотрев на инкуба.

Ристелл надеялась, что приняв решение, она избавится от неопределенности, найдет точку равновесия среди царившего вокруг безумия, но либо судьба пропустила свой ход, оставив Ристелл в том же положении, что и прежде, либо канонисса не сумела себя убедить в собственном решении. А значит еще не сделала свой ход.

Инкуб прошел к ней и когда она была готова встретить смерть достойно, он прошел мимо. Взойдя по телам на пару шагов вверх, он повернулся к ней и протянул руку:

- Иначе он умрет, - Этот недавно зазвучавший для Ристелл голос был необычен уже тем, что не имел ноток злорадства или злости, несмотря на то, что принадлежал врагу. Инкуб говорил о смерти Архонта, словно констатировал необходимость ампутировать больную конечность.

- Надеюсь тьма этого артефакта поглотит ваш мир навсегда, - Ристелл приняла руку инкуба и он мгновенно подтянул ее к себе. Их взгляды пересеклись на расстоянии ладони.

- Во тьме для моего народа нет ничего нового, - Ответил страж и повлек Ристелл к вершине холма.

Через минуту ее физического восхождения и душевного падения она стояла подле сияющего потока Сердца Мира. Казалось здесь, у окончания ее пути само время замерло лишь для того, чтобы она могла осознать все, что было прежде и существовало ныне.

Ствол древа состоял из легчайших, прекраснейших искр, вытягивающихся в тончайшие нити света. Ее охватило непреодолимое желание подставить ладони, словно принимая цветущее Сердце Мира в дар. Она едва успела осознать, что руки уже сгибаются в локтях, не принимая дар, а преподнося его. Ключ, что переливался в сиянии древа словно металл в огне тянулся к своей цели.

Червь, порожденный варпом, тянулся к прекраснейшему древу миров. Грязь, гниль, кровь…, эта тварь хотела проникнуть в ее Империум, в ее мир. Завладеть им и править. Отнимать жизни… и возвращать их, уничтожать… и создавать.

Внезапно панцирь личинки словно раскололся и рассыпался на части, едва не заставив ее в страхе бросить его. Сияя золотом, под скользким панцирем распустились словно нити тонкие волокна, будто Ристелл держала в руках как когда-то в детстве собранные в хвост волосы матери.

Это варп, Перышко.