Год дракона (СИ)

Максик опешил настолько, что у него открылся рот и румянец сошел с лица. Он с ужасом переводил взгляд с Вовки на меня и обратно и не мог произнести ни слова.

– Меня, полагаю, узнать проще, – Вовка улыбнулся и хлопнул меня по плечу. – А это Женька.

– Не может… быть… – выдохнул Максик, таращась на нас. – Вы… я не знаю, кто вы такие, но… мои братья умерли!

Теперь настала наша с Вовкой очередь опешить.

– Старший погиб в Чечне, а средний умер от пневмонии в детдоме. Мама хотела и его забрать, но он заболел и потом умер, – Максик сильно разволновался, заерзал на месте, принялся дергать «молнию» на куртке.

– Тогда обрадую тебя, мы живы и здоровы, – Вовка стал говорить мягче, ласковей. – Приехали вот навестить тебя…

– Слушай ты! – Максик вдруг не на шутку разозлился. – Думаешь, это смешно? Думаешь, я клюну на такую чушь? Мои братья умерли, и не надо передо мной тут мексиканский сериал разыгрывать. Не знаю, что вам от меня надо, но я не хочу иметь с вами ничего общего!

Он вскочил, и в эту секунду я испугался, что сейчас Максик убежит и больше не станет с нами говорить, поэтому я предпринял отчаянную попытку достучаться до него, раз уж Вовка бездействовал. Я схватил брата за рукав и заговорил быстро, чтобы он не поднял шум и не успел вырваться прежде, чем я закончу:

– Максик, послушай! Мы на самом деле твои братья, я могу это доказать. Помнишь, когда мы переехали в деревню, ты гонялся за нашим петухом, и он клюнул тебя в лоб?

Максик замер, испуганно уставившись на меня.

– А когда умерла наша бабушка, мы с тобой купались на речке. Рыжий Андрюха прибежал и закричал, что бабушку убило сараем. Мы с тобой бежали через лес, а когда подбежали к дому, то чуть не угодили под машину скорой.

В глазах брата стоял ужас. Он оттолкнул меня и с ненавистью выкрикнул:

– Даже не приближайтесь ко мне, уроды!

И выбежал из кафе. Редкие посетители с опаской и любопытством смотрели на нас. Я очень расстроился. Сел, уронил голову на руки и не мог говорить: в горле стоял комок.

– Все нормально, Жень. Я примерно на такое и рассчитывал, – Вовка погладил меня по плечу. – Я, правда, думал, что наш разговор продлится чуть дольше, но…

– Она сказала ему, что мы умерли, – с трудом выдавил я.

– Он с детства был прилипалой и задавал тысячи вопросов. Тете Оле было проще похоронить нас, чем отвечать на ежедневные почему.

– Да, ты прав, – я глубоко вдохнул, чтобы немного прийти в себя. – Что дальше? Нападем на него с хлороформом, свяжем и сунем в багажник?

– Это запасной вариант, – кивнул Вовка. – Попробуем еще раз поговорить.

– Не сработает. Он не захочет. Он в бешенстве.

– Сейчас – да, но уже к обеду отойдет и позвонит.

– Ты уверен?

– Жень, его сущность отозвалась на мой зов. Я почувствовал это. А значит наш мальчик заглотнул наживку. Он придет – никуда не денется. Тогда-то мы его и похитим. Или просто уговорим сбежать с нами.

Оптимизм брата казался мне смешным. Мы проделали длинный путь в несколько тысяч километров ради того, чтобы услышать, что для Максика мы мертвы. Сегодняшний день определенно был самым ужасным в моей жизни.

========== Правда ==========

Мне хотелось покоя и тишины, чтобы в одиночестве обдумать случившееся, привести мысли в порядок, найти силы пережить потрясение. Но Вовка таскал меня по каким-то скверам и площадям с фонтанами. Меня они раздражали, и впервые за все эти месяцы мне хотелось отделаться от брата. Несколько раз я подумывал сбежать или прямо попросить Вовку оставить меня в одиночестве и покое, но я боялся, что, во-первых, потеряюсь в большом и незнакомом городе и тем самым заработаю репутацию несмышленыша. А во-вторых, я опасался, что брат в одиночку провернет операцию по возвращению Максика: встретится с ним один на один, поговорит так, как умеет только он – доверительно и серьезно, и младший проникнется этим разговором и согласится уехать с нами. Меня же Вовка поставит перед фактом, и тогда перед Максиком я предстану слюнтяем, или трусом, или еще кем-то непрезентабельным. Поэтому, чтобы сохранить свою честь в глазах братьев, я таскался за Вовкой по аллеям и паркам.

– Хоть город посмотрим, – пояснял он свою активность. – Скоро это станет непозволительной роскошью.

Он уже не первый раз повторял это, и мне бы стоило поинтересоваться нашим будущим, но я был слишком расстроен из-за Максика. Я чувствовал пропасть между нами и младшим братом, и эта попасть казалась мне непреодолимой. И вот, когда мы добрались до набережной и молча смотрели на слепящее глаза море, у Вовки зазвонил мобильный.

– Что я говорил! Наш мальчик остыл и все обдумал, – улыбнулся брат и включил телефон на громкую связь. – Слушаю.

– Это Володя? – вдруг раздался в трубке женский голос, и мы с Вовкой обменялись недоуменным взглядами.

– Да, это я.

– Это Ольга Петрова, – тетя произнесла свою фамилию на болгарский манер, с ударением на первый слог. – Нам нужно поговорить. Мы можем увидеться?

– Можем. Называйте место и время.

– Приходите к нам домой. Я хочу, чтобы Максим тоже присутствовал, – голос у тети дрожал, она шмыгала носом, видимо, только что плакала.

– Хорошо, мы придем. Говорите адрес.

Тетя Оля назвала улицу, номер дома и квартиры, Вовка повторил это, как будто записывал. Я удивлялся его умению конспирации.

– Мы будем через час-полтора, – сообщил брат и положил трубку.

– Это ловушка, – высказался я.

– Не думаю. Слишком мало времени на подготовку.

– А вдруг все было затеяно, как только Максик отправился к нам на встречу?

– Мне нравится твоя осторожность, Женька, – брат хлопнул меня по плечу и направился к стоянке. – И чтобы удовлетворить ее, мы приедем пораньше и все разведаем.

По пути к дому Максика Вовка прочел мне лекцию относительно ловушек и западней.

– Сидение в засаде требует большой выдержки, почти самоотречения, – говорил он. – Ты должен раствориться в пейзаже, стать его частью. Биение твоего сердца должно означать только, что ты жив, но ни в коем случае не должно отражать то, что ты чувствуешь. Ты вообще не должен ничего чувствовать – ни азарта, ни страха, ни сомнения, ни усталости. Сие мастерство постигают немногие в этом мире. Даже хищники, жизнь которых напрямую зависит от выслеживания добычи. Люди вообще не умеют строить засады. Им кажется, что они затаились, что надежно замаскировались, но их выдает биение сердца. Оно отражает эмоции, каждый его удар – это адреналин, страх, предвкушение. Это очень легко почувствовать.

– Как?

– Расслабься, обратись в слух и улавливай эти волны. С каждым ударом сердце выдает волну, как круги по воде, – Вовка стал сжимать и разжимать кулак, изображая биение сердца. – Оно распространяет их вокруг себя. И чем ближе ты к засаде, тем яснее чувствуешь флюиды. Опасность, тревогу или, наоборот, неожиданный подъем. Или воздух вдруг стал гуще, его труднее вдыхать и выдыхать. Или, может, ты ощущаешь легкое жжение на коже? Это первые признаки засады. Если ты совсем близко, то можно даже уловить биение сердца. Быстрое, в рваном ритме – азарт; быстрое, но холодное – страх; медленное, но каждый толчок сильный – ненависть или месть.