Эрика Легранж - Фрай Уэнсли – экзорцист (СИ)

— Видимо, у него очень тяжкие грехи, раз ты так взволнован?

— Я не могу ответить тебе на этот вопрос, не спрашивай меня о моей работе, Мария, прошу тебя, — он отошел к окну.

В кабинете еще находилась Фрейлин, настроение которой заметно поубавилось, после разговора с Фраем. Но она держалась вполне безмятежно при ее новой подруге.

— А хочешь, я развеселю тебя и расскажу, какие наряды мы будем шить. У меня будет два новых платья, представляешь, целых два. Они прелестны — новые фасоны, которые мы увидели в листовках, просто великолепны: мне подошел нежный персиковый и розовый шелк. Такое дорогое убранство — несколько кружев, теперь я буду чувствовать себя просто счастливой. А вот у Фрейлин будет бордовое платье, такое элегантное и таинственное, а второе — из темной шерсти для повседневного обихода. И деньги у нас остались для перчаток, шляпок, зонтиков и обуви. Мы, наверное, были самыми богатыми покупательницами в этой лавке.

— Что ж, я очень рад за вас. Надеюсь, моя щедрость искупает некоторую мою депрессивность. Мой день прошел не так безмятежно, и хотелось бы немного отдохнуть от суеты.

— А как же сегодняшнее приглашение?

— Вот поэтому я должен отдохнуть для встречи с Батлерами, там мне тоже придется обсуждать важные дела, не стихи же в гостиной читать.

Мария удивилась раздраженному тону, в котором ее отчитывал брат. Он никогда таким не был, всегда общался мягко и терпеливо. Действительно, произошедшее настолько серьезно, раз вывело его из равновесия. Поэтому сестра не стала долее отягощать своими глупыми рассказами и ушла в свою комнатку. Ну, наверное, чтобы немного погрустить и поплакать. За ней последовала и Фрейлин, которая чувствовала себя виновной в плохом настроении Фрая:

— Зря ты обидел сестру, она не виновата.

Но джентльмен ей не ответил, даже не обернулся. Когда двери за дамами захлопнулись, он в некоторой степени осознал, что несколько перегнул палку, но сейчас не лучший момент, чтобы идти и объясняться с дамами. Вечером они поговорят с сестрой уже спокойно, с Фрейлин — тоже. Пейзаж не способствовал умиротворению, заморосило, люди на площади старались укрыться от непогоды, ничего не радовало. Уэнсли все так же всматривался в ближайшие фасады домов и думал о своем, но неожиданно он заметил нечто необычное. Был еще день, но площадь опустела из-за дождя, так вот, к нему приближался зверь, что встретился с ним на проселочной дороге. Это был волк, благо, что белый и зверь спокойно шел к пасторату.

Фрай разволновался, что этому чудищу здесь надобно, как посмел он так бесцеремонно, да еще в людном месте, появится. И что надобно зверю от человека или решил и с ним свести счеты? Уэнсли обеспокоился за домочадцев, схватил кочергу, что стояла у камина, и пошел встречать животное. Дамы были наверху, служанке он тоже приказал подняться на верх, а экономке с кухаркой закрыться в кухне и без лишних вопросов — он все объяснит потом. Главное, сейчас безопасность. Впрочем, все безоговорочно выполнили его требования. Он сам открыл дверь, и увидел, что наглый зверь стоит на пороге, будто обычный посетитель.

— Что тебе от меня нужно? — зло произнес пастор, оглядываясь по сторонам, чтобы не было случайных прохожих, но площадь безмолвствовала.

— Поговорить, — человеческим голосом заговорил волк, Фрай оторопел от услышанного. Но решил пропустить разумное животное, раз оно не нападало.

— Что ты такое? — сказал пастор, когда дверь закрылась.

Волк хмыкнул и затряс своей красивой шкуркой, сбивая с нее воду.

— Не что, а кто, — констатировал он. — Во-первых, я твой спаситель, во-вторых — твой друг.

— Я как-то не завожу знакомств с волками.

— Ты из совами раньше не знакомился, — впрочем, как и следовало ожидать зверь начал обращаться и превратился в человека, одетого в светлые одежды.

— Верно, ты белый колдун? — полюбопытствовал Фрай, наблюдая за сценой превращения.

— Угадал. Значит, ты обо мне наслышан, видимо Фрейлин рассказала, просил же ее не торопить события.

— Она ничего такого не сказала, все утаила, чуть не поставив на кон нашу дружбу.

— Можно подумать, это предательство. Она не могла нарушить клятвы, которую я с нее стребовал. Да и ты меня знаешь, пусть заочно, но мы знакомы, очень знакомы.

— Не имею чести знать, кто передо мной.

— Я видел тебя, правда, очень давно, каким же милым ребенком ты был.

— Кто вы такой?

— Тебе говорит что-нибудь имя Эдвард Уэнсли?

— Это мой дядя, с которым мы порвали всякие отношения из-за его предательства рода Уэнсли.

— О, как хорошо поработали над твоим сознанием мои братья, видимо, они до сих пор на меня обозлены.

— Так вы мой дядя?

— Да, милый племянник, отверженный Эдвард Уэнсли, который лег позором на всю родню. А знаешь почему?

— Потому что впали в немилость к графу…

— А граф мелко отомстил мне через моих братьев, только лучше уж такое положение дел, чем я бы способствовал обоснованию зла в моей округе своим бездействием…

Фрай изучающие разглядывал нового собеседника и вновь приобретенного родственника, они были в чем-то схожи: те же огромные голубые глаза и красивые черты, впрочем у Эдварда Уэнсли была несколько грубоватая нижняя челюсть, в отличие от мягкой красоты Фрая. А еще его волосы, собранные в пучок на затылке, скрасились глубокой сединой, будто человек пережил такое горе, что поседел молодым. Он казался белым волком и в обличие человека. Колдун не торопил своего собеседника, ожидая, пока тот воспримет все постигшее его, как данность и тогда они смогут продолжать.

— Как ты стал таким? — спросил у родственника Фрай, вглядываясь во внешнюю невозмутимость того.

— Я не понимаю, о чем ты спрашиваешь, — ответил Эдвард, вот только его взгляд выдавал совсем иные помыслы, он понял в чем вопрос, только не спешил сейчас отвечать.

— Как стал колдуном? — несколько разозлился Уэнсли на недогадливого дядюшку.

— Я родился магом, так же как ты — экзорцистом.

— Нет, я приобрел опыт в борьбе с нечистью, — констатировал преподобный отец. — Я не был таким изначально, лишь пережитые мною трудности в Дарквудсе заставили стать на путь воина с нечистым.

— А ты уверен, что это приобретенный дар, а не врожденное предназначение?

— Если бы я избрал иное поприще…

— Ах, вот оно что. Мне тоже пророчили стать священнослужителем, но я оказался плохим примером, опрометчиво решив, что буду сам властвовать над выбором судьбы. А тебе не оставили выбора, сделали таким, каким должен был быть я. Но оттого испытываю особую гордость, потому как вижу тебя своим последователем. Будто у меня есть сын.