Ольга Зима - Тёмное пламя

Прямо перед проемом застывает фигура нашей Вороны, его нисколько не пугает белый свет, изумрудно-золотой обвод чертит обнаженный меч в его руке, взъерошенные перья, неторопливую походку. Все-таки переводит дух.

Друид вскидывает руку в отвращающем жесте:

— Ах, Пегий, что ж ты не сказал сразу!..

Вся серебристая сеть падает сверху на одного Бранна! Мой волк! Осторожнее! Да, ты уже у центрального камня, но погоди!

Ворона вскидывает свободную левую руку в точно таком же отвращающем жесте, продолжая медленно приближаться прямо к центральному камню. Сеть зависает, светясь и переливаясь, вытягиваясь хвостиками к Бранну, но белое сияние давит куполом, просачивается между нитей, разъединяет волокна, режет, рубит, рвет! Невозможно не затаить дыхание и не вздохнуть резко, когда Ворона, наконец, опускает голову ниже и решительно отбрасывает от себя ошметки догорающей сети.

Каменные двери за его спиной, следуя за медленным, каким-то благодарным жестом, закрываются, застывая в своей старой-новой целой форме.

Друид сидит чуть выше тебя, ты уже можешь попросту схватить его за лодыжку, вздрагивает сам собою.

— Эй, Пегий, думаю, мы можем дого…

Мой Дей сдергивает беспечного сидящего на камне друида за ногу, тот, не ожидавший подобного коварства от слепого, вроде бы, ши, неизвестно когда оказавшегося так близко, нелепо взмахивает руками и соскальзывает по поверхности камня вниз, удивительным образом, однако, не расшибаясь. Впрочем, какая разница — возле уже стоит тяжело переводящий дух Бранн, на волнистом клинке которого выразительные следы крови.

— Я даю вам проход! Даю! Проход! Маг! Ты обещал! — гнусавый друид взвизгивает особенно надрывно. — Ты обещал возможность жизни! Ты не можешь нарушить свое слово! — а вот это уже злорадно.

Бранн, однако, не спешит убрать меч, наоборот, приставляет его к шее паникующего друида:

— Я обещал возможность жизни, а не жизнь, — стоит человеку осознать тонкую грань, отделившую его будущее от его настоящего, он бледнеет мертвенно. Думаю, не зря. Хотя, на мой вкус, немного торопится. — А я не прощаю тех, кто называет моих друзей добычей или калеками, — почти невидимый замах, голова последнего на поляне друида откатывается к камню, на котором он раньше сидел.

Вопросы к Вороне можно складывать уже в отдельный сундук, так быстро они копятся, но хоть один задать можно прямо сейчас, тебе не кажется, мой волк?

— Бранн, — встрепанная голова поворачивается, между руками вращается золотое сияние, залечивая порезы, неблагой внимательно слушает. — Что это вообще было?

Ворона вздыхает, видимо, затрудняясь подобрать слова, мимоходом морщится от боли, поднимает на тебя глаза:

— Это было одно из первых арочных мест силы. Впрочем, и есть, раз я его немного починил. О таких рассказывал мне дед, они очень древние, времен старых богов, а может быть, богов древних, — улыбается, — и очень любят вежливые просьбы. Очень вежливые и именно просьбы, ни в коем случае не команды, король Дей. Друид слишком привык, что ему никто не отвечал.

Золотое сияние в руках Вороны начинает гаснуть, что наводит на другие безрадостные мысли…

Ой-ой-ой, мой волк! Оглядись! Серые стенки поляны-чаши исчезли! Уровень магии опять опускается!

Она уходит не быстро, но оттого пытка ещё одной потери зрения кажется невыносимой! Мой волк опускает голову, не желая наблюдать за исчезающим миром, кладет руки на плечи растерявшемуся Бранну, смотрит в обеспокоенное лицо…

— Дей? — Ворона чувствует, что происходящее неправильно, что теперь мой волк растерял весь свой азарт, весь свой восторг завершившейся удачно схватки.

Указательный палец Дея утыкается ровно между бровей нашего неблагого, его глаза забавно скашиваются вверх.

— Я скоро опять перестану видеть, Бранн, — ох, мой волк! Все еще наладится! — Магия уходит.

Лицо неблагого выразительно меняется, Бранн полон сочувствия, но перьев на его голове тебе уже не видно, да, мой волк.

— Это не может быть навечно, Дей.

В голосе его тоже живая мука, думаю, он так сочувствует тебе, потому что сам же и лишил тебя глаз. Добавляет осторожно:

— А видеть сердцем ты уже научился!

Мой волк наблюдает, как чернота необратимо съедает мир: исчезает высокий скошенный лоб, хоть и ощущается под пальцем, теряются глаза, смешные гнутые брови, длинный нос. Длинные губы — шевелятся, Бранн что-то говорит, но мой Дей не слышит, не хочет слышать! Убирает руку, не дожидаясь, пока неблагой пропадет весь, отворачивается и садится прямо на землю.

В шаге от мертвого друида, в бесконечности от зрячего друга.

— Дей, ты сможешь видеть снова! Сможешь, — прорывается убедительный голос Вороны. Он стоит за спиной, раздумывая, договаривать или нет. — Для этого лишь надо снять Проклятие.

Да, Бранн, лучше тебе было промолчать! Какой милый маленький пустячок!

— Бр-р-р-анн, — рычит Дей. Ладони лежат на земле, пальцы то сгибаются, то разгибаются. — Оставь меня ненадолго!

— Хорошо, просто Дей, — неблагая Ворона присаживается рядом на корточки, улыбается тепло всем своим целым неблагим лицом, кладет руку на плечо, в опасной близости цвета папоротника, указывает на него, не дотрагиваясь. — Но не забывай, каждая цель достижима.

Поднимается и отходит, шурша листьями, не нарочито, обыкновенно, хотя сам по себе звук кажется слишком тихим.

Да, мой Дей, привыкать, похоже, придется заново.

Мой Дей застыл неподвижно и сидит, замкнувшись глубоко в себе, что вовсе на активного волка не похоже. Ворона в это время хозяйничает на поляне. Слышно шуршание опадающей обратно вниз, висевшей в воздухе листвы, снова приоткрывается дверь с белым светом — судя по волокущимся телам друидов, Бранн затеял уборку. Неблагой выбрасывает тела людей куда-то по ту сторону магии и мира, поправляет косяк, состыковывая то, что было недостыковано, поднимает отдельные вещи, оставшиеся от нападающих — где меч, где рассыпавшиеся руны, предрекающие близкую смерть или найденную жизнь, а где даже пергаментный свиток. Выбрасывает это тоже вслед за телами, закрывает дверь.

Мой волк так и не пошевелился за все время. Подрагивают немножко разве что пальцы на земле.

Шаги Вороны приближаются, обыкновенные, неторопливые, и не скажешь, что Бранн вот только прятал трупы. Вздыхает почти неслышно. Присаживается опять на корточки возле. Без вопросов подхватывает моего волка под руку, выпрямляется: легкая Ворона еле поднимает мощного волка! Слава старым богам, мой Дей слышит и чует напряжение, подхватывается сам на середине движения, укладывает руку на плечах неблагого удобнее, но на обеспокоенные вопросы по-прежнему не отвечает.