Андрей Голышков - Клинки Керитона

— Ты в порядке? — спросил Левиор, и хотя в глазах его плясали зелёные бесы, голос был ровен и холоден.

— Терпимо, — как можно бодрее откликнулся Кинк — ему передалось спокойствие Левиора.

«Я один вижу облачко из крохотных зелёных искорок у его плеча, а? Похоже, что так. А если нет, то почему «эти» ещё здесь, а не улепётывают, поджав свои облезлые хвосты? Или они никогда не слышали об экриал?»

— Брось меч, Белый, — сиплым окриком, больше походившим на рык раненного зверя прервал его размышления Ухо.

— Зачем? — изумился Левиор.

— Ты слабоумный?!

— Да, и могу заорать.

— Не заорёшь. Побоишься. Да и кому ты нужен? Думаешь, кто-то прибежит тебе на помощь? А заорёшь так… видишь балестру? А меч? — он развернул ладонь, кончик клинка дёрнулся — зловеще сверкнув отраженным светом огня в камине. (Левиор никак не среагировал, будто ничто ему не угрожало) — Так вот, этим мечом — чик, и глаза у тебя нет, чик — и кишки наружу. Заколю как свинью, — нервно хохотнул Ухо, но по невозмутимому взгляду Левиора поняв, что слова его не возымели никакого действия добавил: — Нас трое, у нас преимущество. Даже если ты убьёшь одного, что вряд ли, двое других порежут тебя на лоскуты, и мальчишку тоже.

— И кто же, по-твоему, будет тем счастливчиком, которого я убью первым?

— Не знаю, — ухмыльнулся, точно скалящийся хошер Ухо. — Думаю, ты не решишься…

— Начать с тебя? Или с него? — Острие клинка Левиора переместилось, зависло в воздухе у лица среднего братца (это было очень неожиданно — никто даже не дёрнулся!). Средний брат сглотнул и закашлялся, запоздало отклонился назад. — Держи голову прямо, чахотка, — подбодрил его Левиор, великодушно возвращая меч в первоначальную позицию.

— Не дури, — скрипнул зубами Ухо, вновь почувствовав себя в опасности. Он не отрывал взгляда от сверкающего лезвия, пытаясь при этом сосредоточиться на том, чтобы кончик его клинка находился вровень с правым глазом Левиора, а наконечник балестрового болта указывал ему в живот, а не в пол. Руки Уха дрожали, клинок гулял, то и дело, опускаясь к подбородку Левиора. Балестра клонилась, норовя нырнуть вниз. Ухо дёргал рукой, выправлял её, балестра повиновалась, но через мгновение начинала неотвратимое движение вниз.

«Должно быть это Хорбутски тяжело. Не пять минут они здесь в темноте стояли а больше».

Ухо дёрнулся, острие его клинка придвинулось еще ближе. Кинк невольно вообразил, в какую ярость впадет Левиор, если охранник будет настолько неловок, что подбреет его щетину, только-только подросшую и наконец заслужившую право именоваться бородой.

«Как он ещё до сих пор не выстрелил? — подумал мальчишка. — Пальцы то не железные, а балестра, хоть и небольшая, наверняка тяжеленная. Никаких сил держать её так долго не хватит. Что же дядька Левиор медлит — опасно же так вот…». Он настолько был уверен в превосходстве Левиора, что ни на мгновении не усомнился в удачном для них исходе поединка. И даже то, что лезвие меча младшенького щекотало горло Левиора, мальчишку ни сколько не беспокоило.

— У вас ничего не выйдет, — буднично заявил Левиор, не обращая внимания на скачущее перед его носом остриё, — я не страшусь смерти. А потому всё это ровным счётом ничего для меня не значит.

Разумеется, он лукавил, но как искусно это делал!

— Я тоже, — (а вот это прозвучало бездарно) рука Уха дрожала от напряжения, он нервно облизнул губы, затем произнёс с желчью: — А вот мальчишка твой, я уверен, так не думает.

— Если он умрёт, то боюсь, именно о смерти вы будете меня молить, и она вам, обещаю, не будет дарована.

По плохо выбритой щеке и шее охранника текли ручейки пота.

— Я приказал тебе бросить меч, — теряя остатки самообладания, рыкнул он и встряхнул балестрой. — Брось, сказал! Или я за себя не ручаюсь! — Последняя фраза застряла у него в глотке, потому что младший его брат, покорный взгляду Левиора выронил меч и безвольным кулем, будто в его теле не было ни одной кости, повалился на пол.

Поняв, что свободен Кинк поспешно отступил в сторону, за спинку стула.

Зрачки Уха расширились. В наступившей тишине, звук спущенной тетивы показался Кинку щелчком хлыста погонщика мулов в узком ущелье. Ухо неуклюже взмахнул рукой, но вместо того чтобы поразить противника выронил меч из сведенных судорогой пальцев, и он подкатился к ногам Левиора.

— С вашей стороны было крайне недальновидно угрожать мне оружием. — Левиор поднял левую руку, в кулаке которой был зажат балестровый болт. Он без усилий сломал его в пальцах, отбросил в сторону — и тут же меч Уха, окончательно меняя расклад сил, скакнул в его опустевшую ладонь. Левиор крутанул клинками в двух руках, с такой скоростью, что те превратились в сплошные сверкающие круги (как же быстро он это делал!). — Вы доставили мне многие неудобства, вместо того чтобы спать я вынужден ломать голову над тем как бы позатейливее вас освежевать. Зачем мне это?

Глаза старшего из братьев наполнились ужасом.

— Хватит ломать комедию. Вы меня утомили, — Левиор сделал шаг назад и в сторону. Братья не шелохнулись, теперь они походили на статуи — двигались только их глаза. — Вас кто-то послал? Моргни если это так?

Ухо повёл взглядом влево, потом вправо, сим простым действом обозначая отрицание.

— Хорошо, я понял. Полагаю, вы вспомнили нашу первую встречу, произошедшую два дня назад, и, посчитав, что были незаслуженно мною унижены, решили поквитаться?

Ухо опустил глаза.

— Прошу меня за это простить.

Кадык Уха дёрнулся. Он поспешно заморгал.

— Что будем с ними делать, Кинк?

Глаза охранника нервно забегали.

— Ты же не убьёшь их как этого? — мальчишка кивнул на тело младшего из братьев.

— «Как этого»?! — брови Левиора взлетели кверху. — Он жив!

— Да?

— Хорошо, Кинк, я понял тебя. Выйди в коридор, взгляни, не разбудили ли мы кого? Или может какой-то благородный гасорец уже спешит нам на помощь? — тон Левиора был ровен и спокоен, однако глаза его откровенно смеялись.

Кинк метнулся к двери. В коридоре было темно, и, разумеется — ни души. Мальчишка добежал до лестницы и обратно. Его не было чуть больше минуты, а когда вернулся — все трое братьев стояли у двери, разумеется, без оружия. Оно было сложено аккуратной горочкой в углу.

— Вы свободны, — сказал Левиор, глядя Уху в глаза. — Всегда помните о своей клятве, Иам-Шамат не любит никого, но клятвопреступников он ненавидит ЛЮТО!..

— Перед тем как ты начинаешь колдовать, дядька Левиор, глаза твои светятся зелёным, — сказал Кинк, когда они остались одни.

— А что я могу сделать? Мне жмуриться в этот момент что ли?

— Нет, — улыбнулся Кинк, — так даже лучше. Страшнее. А ещё песчинки уиновые, вот здесь, за плечами…