Андрей Голышков - Клинки Керитона

— Ты их видел?!

— Да.

— Плохо.

— Почему?

— Да, я пошутил, — отмахнулся Левиор, однако глаза его больше не улыбались.

— Градд Рима ещё отдыхает?

— Он уехал, — размашисто плюхнулся на скамью Гейб Ваграут.

«Странно».

— Без тебя? — удивился Левиор.

— А что в этом такого? Я не его слуга, — прохрипел феа, отвечая на перезвон жреческих колокольцев треньканьем дюжины колец в ушах. — Он нанял меня в Охоме. Я должен был сопроводить его до Гасора. Вчера градд Рима договорился с другим человеком, утром они уехали.

«Надо уточнить у хозяина трактира — так ли это?»

В обеденном зале в этот ранний час было пусто: Левиор, Кинк, Гейб да сынок трактирщика за стойкой. Помещение было погружено в полумрак, тусклый свет попадал в зал через единственное окно с приоткрытыми ставнями.

О ночных визитёрах Левиор никому рассказывать не стал — не видел в этом никакого смысла, и Кинку наказал никому не говорить. За отпущенных стражей не опасался — нехитрое мысленное внушение навсегда заставило их позабыть о событиях минувшей ночи.

— Возвращаюсь в Охом, — продолжал Гейб, покручивая одно из ушных колец. Он потянул голову вправо и Левиор увидел шрам на его жилистой шее — не обычный рубец, а зловещий зигзаг, с рваными краями, стянутыми серебряными скрепами. — Вам не нужен проводник и охранник? Не дорого.

— Нет.

— Уговорили — раз по пути нам, готов предложить свою компанию совершенно бесплатно. — Гейб достал кисет и принялся набивать табаком трубку с длинным костяным чубуком. Резная чашка трубки представляла собой голову кабана чиабу, меж кривыми сходящимися в верхней точке клыками которого были зажаты три желудя.

«Герб Санторов, — отметил про себя Левиор, — надо узнать, откуда у него эта трубка».

— По двое здесь не ходят, — продолжал Гейб. — А вы не Красный и не Чёрный сулойам.

— В чём разница? — попробовал сопротивляться Левиор.

— Да бросьте, брат Дисаро. Наслышан я о вашей «любви» друг к другу. Вы-то, может, в них души и не чаете, да вот они и вас, и друг дружку больно люто ненавидят. Так что надёги вам на них никакой, и значит, рано или поздно придется друзьями обзаводиться. А коли вы в Верран идти собрались…

— А ты откуда про Верран знаешь?

— Градд Рима о вашей с ним беседе рассказал, я и подумал…

— Ничего ещё я не решил.

— Ну так решайте, — безразлично вздохнул Гейб, уминая большим похожим на сардельку пальцем табак в трубке. — Мне с вами, или без, всё едино, главное чтоб без дела не сидеть. Вместе пойдём — буду рад, одному трюхать придётся — тож грустить не собираюсь, завтра со сранья в Охом и двину. Благо все дороги сотню раз вдоль и поперёк перехожены.

Левиор несколько мгновений напряженно вглядывался в его загадочное лицо, а затем, всё для себя решив, спросил, шутейно перекладывая бремя ответственности на мальчишку:

— Что скажешь, Кинк?

— Ничего так, — ухмыльнулся тот, косясь на шрам Гейба, — бывалый видать дядька. Боевой, — резюмировал он. — Я не против.

— Ну вот и отлично, — сдул со стола табачную пыль феа. А если серьёзно, то попутчик я полезный и совсем не обременительный. Все дороги как свои пять пальцев знаю. Неутомим аки кабан чиабу, силён как хошер, проворен словно древесный кот. Ем мало, сплю ещё больше, спеть могу и сплясать сумею. А уж коли кружечку эля поднести надумаете… А, если две…

— Это сейчас серьёзно было? — спросил Левиор.

— Нет, — хрипло рассмеялся Гейб, несколько раз дёрнув вправо подбородком, так будто ему мешал воротник.

— Ну что же, попробуем подружиться. Вот только мы пешком идём. Ни лошадей у нас нет, ни тяргов. Ослик один, справный, но он поклажу несёт.

— Я тоже пешком хожу, — пробубнил Гейб, с тихим попыхиванием раскуривая трубку — голову кабана чиабу окутала синеватая дымка. — И поклажу свою сам горбачу.

— А это что… — Кинк робко показал пальцев на шрам Гейба.

— Ха-ха, — хрипло крякнул тот. — В Меноуре дело было, с шак-шалком одним по-пьяни повздорил.

— С шалком? — начал было Кинк, но осёкся. Левиор легонько пнул его под столом ногой. Улыбнулся одними глазами: побереги, мол, уши, малой, этот дошлый феа тебе сейчас таких сказок понарасскажет.

— Да! С шалком, чтоб его! — натурально так взвился феа. — Не верите?!

— С шалком? — переспросил Кинк, потрясенный услышанным.

— С бентугой, если совсем точно. Эта зверюга вполовину меньше шалка, но и злее разов так в десять.

— Да? — вытаращил глазёнки Кинк — А шалки добрые что ли? Кто они вообще такие? Люди или сэрдо?

Феа дёрнул подбородком.

— Какие люди, сынок! Ты чего?!

— Я же не знаю, кто это? — как бы извиняясь за невежество, промямлил Кинк. — Второй раз о них слышу. Почти ничего и не знаю.

— Эм-м… как тебе объяснить… Шак-шалки не люди и не сэрдо… как бы… в общем… э-э, зверь разумный, — не вынимая трубки из рта начал Гейб. — Тело у него как у человека, мощнее только, голова как у гиены. Общаться они между собой могут. Язык у них хоть и примитивный, как по мне, так всё больше рыки да ор напополам с жестами, но понять, при должном навыке, можно. Есть среди дауларцев люди такие — нагры, — заклинатели духов, что-то вроде Чёрных сулойам, они, в основном, с гиеноподобными и общаются. Слышал я, что могут даже связать себя и зверя: шалка или бентугу, узами, покрепче родственных. Приручат, как тярга или кота древесного. Шак-шалк тогда, хоть и дурной изначально, преданней собаки становится. Не знаю только — наврали мне или может на самом деле так. Анготор Рима говорил, что учёные давно спорят: «есть ли у шалков разум или нет»…

— И до чего договорились? — заинтересовался Левиор.

— Ни до чего. Не определились ещё.

— А живут они где? В Меноуре? — спросил Кинк.

— И в Меноуре и в Зинтрохе, и в Дауларе. В горах в основном, отдельно от людей, разумеется. Как цоррбы. Хотя нет, цоррб он почти как человек, даром что здоровый и волосатый, а так, всё тоже самое. О них-то, сынок, слышал? Про цоррбов рассказывать, надеюсь, не надо?

— Ага, — радостно закивал Кинк. — Слышал. Брат Дисаро рассказывал.

— Хорошо хоть так, — криво ухмыльнулся Гейб. — А то я же не градд Рима — сам толком, что к чему не очень понимаю. Что ж брат Дисаро тебе про шалков не рассказал. От чего вы, уважаемый, мальчонку не просвещаете? — с укором взглянул он на Левиора. — В жизни оно всяко бывает — и о шалках знать должен и о бентугах. О цоррбах вот рассказали, а не особо и надо было. Цоррбы по сути своей твари безобидные. Живут как люди — одежду носят и даже оружие. На хошерах некоторые из них ездят. Дома настоящие строят. Цоррб, если разобраться, в отличие от бентуги, телок безобидный.

— А шалки?

— Что шалки? — фыркнул Гейб, он вынул трубку изо рта и уставился на тлеющий внутри неё табак. — Шалки звери — из одёжи на них только шерсть, из оружия — клыки да когти. Хотя, по мне так, что шалк, что цоррб — звери говорящие и не более, хоть ты шочерс и булту на них нацепи, да трубку курить обучи.