Владимир Храмцов - Энио, или Чертовски невероятные приключения ролевиков в городе Ру

— Ого, шикарно! Это что, космический корабль? — пошутил Барабас, не в силах сдержать восхищение.

Замок-дворец не был похож на архитектурное сооружение. Сотворенный в дюжину ярусов, он чем-то напоминал известное всякому рядовому провидцу Дерево Жизни. Над пагодой парили херувимы, серафимы и какие-то сказочные, окутанные неземным сиянием и разноцветными радужными ореолами существа. Если бы их описывал какой-нибудь наделенный духовным зрением поэт или писатель, он, возможно, сказал бы, что то были мифические птицы, фантастические крылатые звери или звероподобные ангелы. Но ни одно, ни другое, ни третье действительности бы не соответствовало, ибо нельзя описать то, что не должно иметь описания.

— Ограниченное у тебя воображение, Барабас. Тебя всегда тянуло к технике, и ты теперь во всем необычном видишь летающие тарелки. Этот дворец или, как ты изволил выразиться, небесянка, живой! Хм, надо ж придумать: космический корабль… Поздоровайся с ним.

— Здравствуй, замок-дворец! — поклонился Барабас.

— Его зовут Lorem Ipsum Dolor Sit Amet, Consectetur Adipiscing Elit. Duis Pretium Justo In Enim Semper Hendrerit. Fusce Dolor Orci…

— А покороче имя у него есть?

— Но я и так договорил не до конца. Я зову его просто Лорем. Тебе же советую обращаться к замку-дворцу Лорем Ипсум, пока не познакомишься с ним поближе.

— Здравствуй, Лорем Ипсум! — поздоровался гроссмейстер и прошептал, — что, опять кланяться?

— Это у вас под землей все друг другу то кланяются, то поклоняются, а здесь это называется приветствием.

— Где-то я уже слышал это имя.

— О, ты прав, имя замка-дворца начертано на стольких скрижалях!

Лорем Ипсум завис в нескольких метрах над «Милкиным раем», но не опускался на небесную твердь, видимо, чтоб не помять траву. От ворот замка простерлась движущаяся световая дорожка.

— Трап, — заключил Барабас.

— Прошу! — пригласил его в обитель Атиша, и гость осторожно ступил на дорожку, приговаривая:

— Чтоб я так жил!.. Слушай, любопытная у тебя палица. Подари!

— У тебя своя есть.

— Твоя круче, Атиша! Давай махнемся.

— На твой корявый сучок? Ты в каком дремучем лесу его подобрал?

— Эх, жадный ты, демиург горнего мира!

— Куда мне до тебя, Барабас! Ладно, подыщу тебе что-нибудь стоящее из своей коллекции. А то без посоха до демиурга ты не дотягиваешь.

Пока они поднимались по дорожке, Атиша молодел на глазах.

Над воротами висела большая табличка, на которой было начертано полное имя замка-дворца.

— Сыграем в шахматы? — предложил горний демиург, когда они подошли к пагоде.

— Вообще-то я карты предпочитаю. Но ради нескольких минут беседы с тобой, с радостью соглашусь и на шахматы.

— Ты, я вижу, заметно поднаторел в искусстве лести.

— О, да! Если интересуешься, могу преподать тебе мастер-класс.

— Спасибо, попробую как-нибудь прожить без этого фимиама.

Демиурги стали подниматься по вычурной винтовой лестнице — такой же живой, как и сам замок — на широкую, поросшую вьющейся зеленью террасу, внешней стороной выходящую наружу Лорема, со статуями мраморных ангелочков в самом верху естественно выросшего здесь парапета. Статуи, увидев в замке-дворце Барабаса, удивленно переглянулись, а одна даже пожала плечами, мол, что теперь на небе творится, даже в кино нельзя показывать, ибо происходящее идет вразрез со всеми небесными канонами.

Внизу, во фруктовом саду, играли в прятки на первый взгляд абсолютно беспризорные ангельские дети. Неподалеку от них в ветвях тысячелетних дубов и ягодных тисов суетились около десяти мелких и крупных дятлов, соловьи, дрозды, иволги, щеглы и другие певчие и, на первый взгляд, совершенно не певчие райские птички. Один из дятлов махнул крылом, и остальные птицы тут же заняли позиции на ветвях вековых деревьев; второй взмах крыла — и пернатые начали насвистывать и отстукивать «Музыкальный момент № 3» Франца Шуберта. На третьей цифре щеглы явно зафальшивили, и маэстро пришлось остановить исполнение, простучав по дереву «отбой». Он что-то настойчиво прощебетал, взмахнул другим крылом, и через какой-то момент музыкальное произведение зазвучало с новой силой и без фальши.

Над демиургами несколько раз прокружил веселый пчелиный рой. Любопытные насекомые иногда забывали об этикете и проявляли к Барабасу чрезмерное внимание.

Чуть поодаль от парапета заливались чудным пением с десяток белых ворон, над главным куполом Лорем Ипсума сияла неземная радуга в девяносто девять цветов, были во дворце и другие привлекательные моменты.

— Какой импозантный замок! — восхитился гроссмейстер. — Кстати, а моя клюка весьма импонирует стилю твоего мира, Атиша.

— Понравилось? Оставайся. Погостишь недельку, я тебя по воде научу ходить.

— Да я уж понял, что попал… под твоё магическое влияние.

— Никакой магии. Все по небесному просто, — ответил Атиша, которому на вид сейчас было от силы лет двадцать пять, если мерить земными мерками, разумеется.

Тьма-тьмущая и поднявшийся от реки туман, казалось, полностью поглотили лес. Полуинкуб Гриша и полусуккуба Полина Сергеевна, которую даже Барабас называл исключительно по имени и отчеству, нередко, правда, их аббревиатируя, сидели в машине без света: он демонам был без надобности.

— Сколько можно болтать с этим старикашкой, — нервничал Гриша.

— Мне тоже это остохорошело, — согласилась секретарша гроссмейстера, пересаживаясь на переднее сидение.

— Как бабы!

— Это ещё мягко сказано… Гриш, ты не против? Одной в салоне так скучно, — извинительно сказала П.С., захлопывая дверь, но водитель не обратил на её передислокацию особого внимания, ибо узрел на дороге нечто, не поддающееся его логике.

— Глянь-ка, кто это там? — сказал он, тыча пальцем в тьму-тьмущую. Гришины глаза полыхнули дьявольским огнем.

Секретарша тоже напрягла взор, её зрачки налились кроваво-красной магмой. Тьма расступилась, и Полина Сергеевна стала видеть почти как днем, будто у неё появился прибор ночного видения, правда, не с зеленоватым, а опять-таки с кроваво-красным оттенком.

— Рыцари, — сказала она и глупо улыбнулась.

— Да вижу, — ответил Гриша, — но откуда они здесь? Мы что, переместились в средние века?

— Э-э-э… это не рыцари!

Бывшие какие-то десять минут назад недругами, они переглянулись и почти прильнули друг к дружке, в один голос прошептав:

— Это античные воины!

Троянцы шли по дороге вразброд.

— Ты точно знаешь дорогу, Парис? — сказал воин в дорогих кожаных латах, обращаясь к лучнику, одетому в дорогой, вышитый драгоценным бисером и золотом, хитон.

— Да, Гектор! Только не пойму, откуда здесь асфальт.

— Так и говори: «Дороги я не знаю».

За братьями по пятам шагала сестра — высокая и крупная дочь Приама Кассандра, которую нередко называли «женщиной-горой», и семенили две другие принцессы — Елена и Брисеида, заморенные жаждой и долгим блужданием по лесу.