Владимир Храмцов - Энио, или Чертовски невероятные приключения ролевиков в городе Ру

В ресторане меня накормили досыта. Точнее, я сам себя накормил. Не мог же я сесть за столик и ждать официанта.

Я сразу пошел на кухню и выбрал себе из меню все, что полагается: несколько весьма внушительных и аппетитных люля-кебаб, много салатов и десерт, бутылку «Муската „Черного камня“» сорокалетней выдержки… Пообедав, я сказал всем спасибо и проверил, все ли мною съеденное возвратилось на кухню. Результат оказался положительным: еда и вино выглядели нетронутыми, а я был сыт.

Вино я решил взять с собой. Бутылку с его остатками я закупорил и собрался было уходить, как вдруг, послышался шум мотора. Звук этот был лишним.

Можно было не подходить к окну и не проверять остроту своего слуха. Но я подошел. И проверил.

Перед самым входом в «Грезу» остановился роскошный «Мерседес» бизнес-класса. Элегантно открылась дверца и из машины выкарабкался маленький бородатый старикашка поразительно гадкой внешности. Он был одет в длинный черный плащ… Изначальный ярко-синий цвет плаща кое-где еще пробивался сквозь слой вековой грязи, но такие участки были малоприметными. Поэтому, правильнее будет считать, что плащ был черным.

Старикашка был обут на босу ногу в кроссовки того же цвета, а в руках, будто фокусник, вертел небольшую трость. Голову его венчала широкополая шляпа — единственная не замусоленная вещь из всего его гардероба. Убор этот, по всей видимости, был шит для какого-нибудь придворного француза во времена последних Людовиков. Где старикашка отыскал эту шляпу было любопытной загадкой. Но я решил его об этом не спрашивать. Ведь старик явно думает, что он один в этом мире. И ему, кажется, нравится быть одному: вон как улыбается. Мысль о конкуренции может его разозлить. Еще не известно, что у него за трость такая. Может там внутри — кинжал.

Старикашка запер «Мерседес» и направился в ресторан.

Запер. На ключ!

Значит, я ошибся: он знает о моем существовании. Или здесь, кроме нас двоих, живут и здравствуют другие люди? Множество людей. Что ж, вполне может быть. Я ведь в этом мире чуть больше суток. Я, как младенец, еще ничего не ведаю и ни к чему не приспособлен. Меня здесь ждут опасности, испытания. Чтобы заработать право на существование в каком-либо новом для тебя мире, нужно выдержать сотни, тысячи испытаний. Несколько уроков я уже получил. А сколько их ждало меня впереди!

Скрипнула входная дверь. Это старикашка зашел в зал ресторана. Я спрятался за штору. Стены и потолок зала были облеплены зеркалами. Сплошь зеркала. Наблюдать за старикашкой было нетрудно. По логике, он должен был пойти на кухню и выбрать свои любимые блюда. Тогда бы я тихо, как мышь, прошмыгнул к выходу. Но нет же, он поступил иначе. Проще поступил, грязный старичишка.

Он сразу уселся за стол, отобрал у одного из посетителей тарелку с недоеденным супом и принялся суп этот доедать. Меня чуть не стошнило, когда до меня дошел запах от его одежды.

О, это был не просто запах! Это невыносимое зловоние было мне хорошо знакомо: пахло той самой болотной гнилью! Я прикрыл нос и рот ладонью и другой рукой потянулся к рычажку, запирающему окно. Мне нужен был воздух. Обыкновенный пыльный городской воздух, которым можно было дышать.

Я практически бесшумно приоткрыл окно и сделал полный вдох. На все легкие. А потом посмотрел вниз. Совершенно случайно. Посмотрел и… чуть не вывалился из окна: в старикашкином «Мерседесе» был человек. Девушка лет восемнадцати. Нет, она не сидела в салоне. Она стояла. В салоне и… на земле одновременно. Она вросла в старикашкин автомобиль. Она была мертва.

Это было невыносимое зрелище. И я произнес громкое гортанное «уа».

Старикашка тут же вскочил и подбежал к окну. Он одернул штору и бросил короткий взгляд на меня, потом — на свою машину. И снова посмотрел прямо мне в глаза. В его взгляде не было и доли удивления. Он не был обескуражен, как я. Он лишь спокойно сказал:

— А, это ты, Шпонка-Риф? Ты что ли в прятки со мной играешь, хм. Давай-ка, садись за стол. Неплохой повод выпить на брудершафт… Да что это с тобой, Шпонка-Риф? Иль ты из-за той девки в моем «Мерсе» такой бледный?

Не узнаю тебя. Экое зрелище! Ты же знаешь, — эта девка, как и все другие люди, ходячий мертвец.

Для иллюстрации старикашка пнул в плечо своего соседа по столику. Тот упал и помер. Через какое-то время сосед снова появился. На прежнем месте. Еще один сосед: тело первого так и осталось лежать у стола. Старикашка почему-то печально вздохнул, а потом отобрал у нового соседа новую тарелку с супом. Не наелся, значит…

— Ну, хорошо, если ты настаиваешь, я отгоню машину куда-нибудь в сторону, и твоя барышня снова появится. Целая и невредимая… Эй, Шпонка-Риф, да что ж с тобой, ты куда?..

Вы, конечно же, догадались: я выбрал момент, когда старикашка отвернулся и… что есть сил, рванул. Эх, ноги мои ноги! Страшно мне стало. А когда мне страшно, я очень хорошо бегаю.

Долго я бежал. Боялся, что старикашка за мной гонится. Ведь, несмотря на то, что он старый, догнал бы, как пить дать догнал. Ведь он никто иной, как колдун. А то откуда бы ему фамилию мою знать — Шпонка — и псевдоним. Вот и получается: Шпонка-Риф… А может он сатана?

Я добежал до парадного подъезда какого-то учреждения. «Институт исследования занятости населения», — прочел я вывеску. И понял: здесь мое спасение. Здесь, в этом здоровенном здании, очень напоминающем каракатицу, колдун или дьявол, или кто он там, словом, старикашка миллион часов может меня искать — не найдет. Вот зайду в какой-то кабинет и пропаду навечно — ищи-свищи. Да, скрываться здесь от кого-нибудь лучше, чем в лабиринте.

Дурак я все-таки. Ох, дурак. Сразу ведь можно было догадаться, что старик этот нечистый. По одежде. И несет от него, будто он двести лет не мылся. Двести лет? Точно колдун! Так это же он, он время остановил! А на меня это не подействовало. Я Картину писал во время его колдовства. Теперь же он и меня заколдует. Ох, плохи мои дела. Небось, старикашка только потому за мной не погнался, что нет у него необходимости за жертвами своими по городу бегать. Вот доест он суп, вернется домой — в свою колдовскую каморку — скажет заклинание и… пропал Шпонка-Риф, остановилось его драгоценное время. Что же делать? А вот что. Рисовать. Красками. Углями. Огрызками карандашей. Рисовать. Творить. Нет у старикашки власти над творящими. Не в силах он заколдовать художника! Ну, держись, старикашка, держись, демон проклятый, держись, сатана!..

И все-таки, почему он назвал меня Шпонкой-Рифом? Ведь мое настоящее имя Павел Шпонка и мой псевдоним Эдуард Риф — это, как небо и земля, они не могут сочетаться. Да еще — через черточку. Странно все это.

Меня разбудило солнце. Едва проснувшись, я продолжил рисовать: портреты людей и виды из окна, с натуры и по памяти, ручками, фломастерами, карандашами, огрызками карандашей. Я должен был противостоять колдуну. Хотя бы для того, чтобы выиграть время. Вот колдонет он пару раз, пока я рисую. Глядь, ничего не выходит. Плюнет и не станет попусту меня преследовать. А я за это время, будьте уверены, найду другие средства себя защитить. Более надежные, чем рисование.