Вера Чиркова - Свобода и неволя

Ржание раздалось совсем близко, за кустами, и Инквар свернул туда, почти мгновенно вывалившись из ветвей на вытоптанную полянку, в центре которой, злобно оскалившись и взбрыкивая, крутилась лошадь с всадником на спине. Две или три собаки, тихо поскуливая, уползали в густые заросли бузины, еще несколько более осторожных с почти беззвучным рычанием внимательно следили за передвижением животного, которое уже самоуверенно считали своей добычей. Вожак, крупный черно-белый пес с чутко стоящими ушами, заметивший Инквара первым и, по-видимому, признавшей более легкой добычей, мгновенно потерял интерес к лошади и бросился на новую жертву.

Однако не успел сделать и трех прыжков, как без единого взвизга рухнул, остановленный вонзившимся в морду кинжалом. Еще через несколько мгновений упала в вытоптанную траву ринувшаяся за вожаком черная сука с болтавшимся почти до земли иссосанным выменем, в разинутую пасть которой Инквар швырнул второй, более тяжелый нож.

Обычно искусники стараются зря не убивать зверей, но в этот раз он не собирался никого щадить. Судя по слаженности действий обнаглевших бродячих псов, осмелившаяся напасть на всадника стая поступает так далеко не в первый раз, и это может означать только одно: кто-то из путешественников или селян уже заплатил жизнью за встречу с ними. И вот этого Инквар никому не мог простить, самая большая ценность для искусников — это жизнь, осененная святым, но нелегким даром разума. А псы, однажды одержавшие победу над человеком, непременно начнут охоту на ему подобных, и выбирать будут наиболее слабых, стариков и детей, занимающихся сбором грибов, орехов и ягод.

Пока искусник стремительно и ловко собирал свое оружие, новый визг взвился над поляной, и на этот раз он длился долго и беспрерывно, видимо, конь перебил одичавшему зверю позвонок. Инквар швырнул один нож в корчившееся животное, второй — в метнувшегося прочь лохматого пса и на миг остановился, обнаружив, что бороться больше не с кем. Стая исчезла беззвучно, подло оставив недобитых сородичей на расправу несостоявшимся жертвам.

Искусник мрачно вздохнул, снова собрал ножи, достал новый флакон и пошел добивать тихо скуливших собак более гуманным и одновременно жестоким способом, точно зная, что капли яда, сунутые на конце прута в пасти зверей, позже соберут еще один урожай.

Стая непременно вернется дожирать своих собратьев.

Покончив с неприятной, но необходимой процедурой, Инквар остановился напротив молча сидевшего на присмиревшей лошади всадника и уставился на него в упор. За последние минуты искусник уже успел проверить амулетом незнакомца и ближайшие кусты в поисках его возможных спутников и задать себе вопрос: почему тот так упорно молчит? И, разумеется, придумал не одну версию ответа, а теперь желал узнать, какая из них все же была верной.

Заметив этот вызывающий взгляд, парень, нервно стискивающий повод руками, одетыми в кожаные, усиленные шипами перчатки, еще ниже склонил голову, позволяя дорожному капюшону почти полностью занавесить лицо.

— Не желаешь со мной разговаривать? — вслух перевел для себя этот жест Инквар. — Ну, как знаешь. Тогда прощай и счастливого пути.

Развернулся и легкой трусцой побежал к кустам.

— Подожди… — глуховато попросил незнакомец подозрительно знакомым голосом, и до чуткого слуха искусника донесся тяжелый вздох.

Такого потрясения Инквар не испытывал уже давно… очень давно. Едва расслышав в тихой просьбе всадника виноватую нотку, он застыл столбом, не имея ни сил, ни желания повернуться к нему лицом. Так и стоял, пытаясь справиться с ворохом эмоций и подозрений, лавиной обрушившихся на его разум, едва Инквар осознал, откуда она могла тут взяться.

— Спасибо, — через минуту безнадежно выдохнула Алильена, так и не дождавшись от бывшего хозяина ответа, и упрямо добавила: — Я бы и сама с ними справилась, но не так быстро.

— Что ты тут делаешь? — отмер наконец Инквар, успевший кое-как привести в порядок свои мысли, и все-таки обернулся.

— Еду…

— Куда?! — Едкий сарказм прорезался в голосе искусника против его воли.

— За тобой… — еле слышно расстроенно буркнула Лил, изначально не испытывавшая никаких надежд на дружелюбную встречу.

После того как мать постаралась сделать все, чтобы рассорить детей с искусником, глупо было даже надеяться на его приветливое обращение.

— И давно едешь?

— Выехала в то же утро, как вы ушли из города, через час после рассвета, — тихо доложила Лил, точно зная, у него имеются какие-то свои способы точно узнавать правду.

— Одна? — недоверчиво нахмурился Инквар, скептически оглядывая седло, вещевые мешки и одежду девчонки.

Все очень простое и неброское на вид, но практичного серого цвета, сшитое из надежной, плотной ткани и кожи, уж в этом-то он понимал. Но вряд ли она сама сумела все это достать за те часы, которые прошли после его ухода из Траага. Значит, кто-то помогал, и вряд ли это была Лавиния.

— Да, но в первые два дня у меня был проводник, — пояснила девушка и опасливо осведомилась: — Мы так и будем тут разговаривать?

— А почему бы и нет? — лихорадочно решая, как с ней поступить, сразу отправить домой или на рассвете, съязвил Инквар. — Очень даже приятное место, и ты впервые разговариваешь по-человечески, а не шипишь как змея.

— Тогда я слезу и начну ставить тут шатер, — и не думая пошевелиться, обиженно поджала губы Лил.

— Лошадку только не привязывай, сразу видно, ученая. Жаль будет, если волки или шакалы такую сожрут, — отворачиваясь, едко бросил искусник и спокойно направился к своему убежищу.

— Ну вот почему ты такой вредный?! — подбирая поводья и поворачивая лошадь в его сторону, огорченно выдохнула вслед бывшая подопечная.

— Не тебе обвинять кого-либо во вредности или упрямстве, — резко бросил Инквар, сердито засопев от несправедливого обвинения.

Сделал несколько шагов и с досадой пнул ближайшую муравьиную кучу, так и не услышав позади себя мягкого топота копыт. Прошел еще немного, бдительно вслушиваясь в ночные шорохи и пытаясь угадать, чем занята вредная девчонка, и не выдержал, оглянулся. Лошадь Алильены стояла у пышного куста, мирно объедая молодые листики, а сама всадница, забыв про поводья, обессиленно уронила руки и, сгорбившись, сидела бездвижно, как древняя старушка, позабывшая, куда она шла и чем занималась.

— Я не буду повторять, — тяжело вздохнул искусник и строго произнес, надеясь, что его услышат: — Но если хочешь поужинать и выспаться в надежном месте, езжай за мной.

Сделал еще несколько шагов, снова прислушался и, проклиная самого себя за доброту и сострадание, погромче добавил:

— И не тяни, иначе закрою проходы между ловушками.