Вера Чиркова - Свобода и неволя

— Не кишат, — расстроенно буркнула Лил. — Бланс тайно отправил мать с Ленсом в убежище гильдии…

И еще не успев договорить, огорченно прикусила губу, проклиная себя за излишнюю болтливость. Он и так считает ее ни к чему не пригодной привередой, а теперь вполне законно будет называть еще и пустомелей.

— Откуда ты знаешь? — прищурился Инквар, они с Дайгом пока не получили от Бланса никаких известий, но командир траагской стражи обещал посылать сообщения только в крайнем случае, не желая давать шпионам никаких намеков на знакомство с ними.

Однако ответа не дождался и некоторое время спустя повторил вопрос:

— Лил, я тебя спрашиваю, кто тебе об этом сказал? Для моего дела важно, надежные ли это сведения. От того, в безопасности ли вы сами и ваша мать, зависит очень многое. Поэтому выкладывай, почему ты так уверенно говоришь о делах Бланса.

— Я не могу, — виновато глянули на Инквара зеленые глаза. — Это тайна… отец не разрешил никому рассказывать.

— Хорошо, что ты это понимаешь, — строго посмотрев на девушку, сумрачно похвалил искусник. — Но у любого правила, как и для любого запрета, бывают исключения. И я как раз такое исключение. За то время, пока я сидел в Трааге, я собрал о вашем отце все сведения и теперь точно знаю, какие вещи он делал, кому продавал, кому помогал, с кем дружил. И если мне действительно удастся ненароком напасть на его след… Обрати внимание, я не утверждаю, что иду его искать, но все же иногда случаются странные совпадения, почти чудесные. Так вот, в этом случае, полагаю, мне будет очень важно знать, где его семья. Так почему ты уверена в действиях Бланса?

— Ладно, — обдумав его слова, нехотя произнесла девушка. — Но не думай, что я пытаюсь тебя разжалобить, это невозможно. А Бланс приходил в то утро, точнее, на рассвете. Ленс меня разбудил, я сначала подумала, маменьке хуже, но оказалось, пришел командир, сказать, что нас будут охранять стражники. — Лил вздохнула, помолчала и тихо продолжила: — Потом сказал, что вы уехали.

— Сам? — откровенно изумился Инквар и пристально уставился на нервно мнущую полу куртки девушку. — Никогда не поверю. Он опытный воин и командир и никогда не станет рассказывать такие вещи детям.

— Я не ребенок! — вспыхнула Лил. — Мне уже девятнадцать!

— Без двух лун, я знаю, — спокойно кивнул искусник, только несколько дней назад выяснивший это у Марнека. — Но для меня вы оба все равно дети. А сейчас мы говорим о Блансе. Как вышло, что он начал выдавать вам чужие тайны? Вы поили его чаем?

— Ну да. А при чем здесь чай?

— Ну так в вашем же доме нельзя ничего есть и пить, можно влипнуть в большие неприятности. И, как я подозреваю, Блансу тоже не повезло.

— Что значит «тоже»? — вытаращила глаза Лил. — А еще кому? Ты что-то путаешь… или нарочно наговариваешь!

— Ничего я не путаю, — мрачно усмехнулся Инквар, понимая, как опрометчиво поступил, заикнувшись о том зелье.

Нужно было по-другому, более тонко выпытать у девчонки, с чего это воин, три часа вместе с Инкваром и его друзьями обсуждавший подробный план помощи семье Тарена, вдруг резко перерешил и совершил по меньшей мере странный поступок. А теперь придется или рассказать ей правду, или попытаться обмануть. И второй способ не нравился Инквару просто до отвращения.

— Тогда объясни, — потребовала девушка, с тревогой следя за тем, как темнеет лицо дорогого ей мужчины.

Видела она уже такое, и не раз. И как ни обидно признавать, но обычно он оказывался совершенно прав в своих выводах.

— Лил… — произнес искусник и запнулся. Самое последнее дело — ссорить людей с родителями, даже если те, искренне желая отпрыскам только добра, в чем-то сильно ошибаются. Но и смолчать сейчас нельзя. Проклятая ситуация, где найти слова, чтобы рассказать правду и не отвратить дочь от матери?! — Я не хочу ее обвинять, Лавиния имеет право на свое мнение. И раз решилась использовать то зелье, значит, не нашла другого способа. Просто ей не повезло, амулет у меня сильный, защищает почти от всех ядов и дурманящих снадобий.

— Вот как, — горько протянула похожая на степняка девчонка и вдруг жалко усмехнулась: — Тогда я расскажу. Мы с ней поспорили в то утро. Мне показалось, она хотела меня ударить, но я за последнее время привыкла защищаться, не рассуждая, вот и оттолкнула ее на диван. Не руками — ветром. А она потеряла сознание… Пришлось посылать няню за старым лекарем. Он сказал, сердечный приступ и еще сильно расшатаны нервы. Поэтому мы дежурили возле нее с Ленсом, и он никуда не пошел. Нужно было объяснять тебе, а он не захотел. А теперь я пойду спать… устала.

Инквар огорченно глядел вслед торопливо сбежавшей в дальний угол гостье и по-новому складывал в уме события того проклятого утра. Все-таки она его переиграла, эта ловкая и дерзкая женщина с глазами несчастного олененка. Просчитала все возможные повороты событий: и тот, где он сгорал бы от страсти под действием зелья, и тот, где зелье не подействовало. Значит, зря Лил корит себя за грубое обращение с матерью, не могла та не предвидеть, как отреагирует дочь, заподозрив Лавинию в совращении Инквара. А уж о своем нездоровье их маменька тем более была осведомлена. Раз лекарь примчался так поспешно и был уверен в диагнозах, стало быть, это не первая их встреча за последние полгода.

Нужно будет обдумать все это и утром на свежую голову решить, как поступить с Алильеной. Разумеется, с собой ее брать все равно не стоит, но вот куда отвезти, станет ясно после того, как девчонка выложит правду про Бланса. Пока пусть думает, будто Инквар не заметил, как она схитрила, рассказав о матери, но утаив ответ на заданный вопрос.

Утром Инквар проспал.

Приподнявшись на локте, неверяще уставился на солнечное пятно, высветившее паутину и трещины на противоположной оконцу стене, и расстроенно нахмурился.

Это было невероятное событие, и за последние полтора десятка лет, с тех пор, как он ушел из отчего дома, такое случалось считаные разы. Наставник с первых же дней начал приучать ученика к самодисциплине, и умение просыпаться точно в заданное время было одним из важнейших наравне со способностью забывать про сон и еду, если необходимо доварить зелье или закончить амулет. Некоторые процессы прерывать нельзя.

И если Инквар вставал не в тот момент, на какой загадал, то этому непременно была уважительная причина. Вымотавшая дотла усталость, серьезная рана или внезапный удар боевым амулетом.

Но вчера ничего такого не случилось, так почему же он не поднялся на рассвете, как задумывал, когда, устроившись на жестком ложе, заматывался в одеяло? Задавая себе эти вопросы, искусник торопливо натягивал сапоги и одновременно бегло оглядывал помещение, пытаясь сообразить, не случилось ли чего-нибудь нехорошего. Беда, как известно, зачастую приходит неожиданно, подкрадываясь к человеку незаметно, как коварный хищник, привыкший сбивать свою жертву с ног одним броском.