Вера Чиркова - Свобода и неволя

— А зачем тогда сюда пришла? — изумилась Нафа.

— Случайно попала, — совершенно искренне ответила Лил и словно нехотя пояснила: — Мне теперь идти некуда.

— Расскажешь?

— Да все просто. Я сирота, жила из милости у двоюродной тетушки, книжки ей читала, гулять водила… — Рассказывая придуманную Хадиной историю, Лил посматривала в окно, за которым небо, так недавно совершенно ясное, начинало хмуриться грядущей непогодой. — А потом ее не стало, и наследники меня выставили.

— А тетушка ничего не оставила?

— Свою старую лошадку и шкатулку с письмами, — горько хмыкнула Лил. — Она надеялась, что внук на мне женится, но у него уже была невеста побогаче.

— И далеко вы жили?

— Отсюда не видать, — грустно усмехнулась Лил.

— Мне тоже тут не нравится, — опасливо оглянувшись на дверь, шепнула Нафа. — Но уйти боязно.

— А я уйду, — бесшабашно хмыкнула магиня, рыбка так и рвалась в сети. — Пока не опутали но рукам и ногам. И долго ждать не буду, только чуток поправлюсь, застудилась в дороге, теперь зелье пью. Но его я могу запивать и водой из речки — привычнее.

— А куда отправишься?

— В Даск или Собежн, говорят, там к бродягам законы помягче. Снова найду какую-нибудь старушку или на псарню устроюсь, я собак с детства обожаю.

Лил врала напропалую, интересно будет поглядеть, как шпионка станет ее уговаривать свернуть в близлежащий Лодель, маленький городишко, расположенный на островке посреди широкой, полноводной Лугавы и живший перевозом и мостовыми сборами. Там стояла старинная крепость, в которой любили устраивать сборы градоначальники всей Лугавской долины, и потому Лодель обходили стороной искусники и травницы. Да и наемники заглядывали неохотно: лодельский градоначальник, мечтавший объявить себя бароном, держал большой гарнизон крепких воинов с ухватками бандитов.

— Анни, миленькая, — придвинувшись почти вплотную, жарко зашептала Нафа, — возьми меня с собой? И давай убежим сегодня ночью, завтра к вечеру вернутся из Даска возчики, тогда тут охрана будет втрое сильнее.

— Какая охрана? Травниц ведь никто не трогает, — в нарочитом изумлении вытаращила глаза Лил, как выясняется, шпионка успела-таки разобраться в здешних тайнах.

— Потом расскажу… Я к тебе в каморку приду, как травы разберем. Глаза бы мои на них не смотрели, все руки исколола.

Нафа ускользнула тихо и стремительно, как ласка, и только через несколько мгновений магиня услышала звук приближающихся шагов.

«Вот и разгадка необычной осведомленности шпионки», — сообразила Лил и безрадостно вздохнула. Выходит, у Нафы есть зелье усиления слуха, и пользуется она им постоянно. В таком случае Лил, чтобы уследить за ловкой особой, тоже придется пить оставленное Эринком снадобье. Хотя новая «подруга» действует грубовато, но лучше за воротами имения травниц не поворачиваться к ней спиной, иначе обязательно проснешься пленницей. К тому же, судя по напористости и уверенности, девица умеет не только пирожки лепить, и справиться с ней будет не так-то легко, ведь убить ее у Лил просто не поднимется рука.

Вечер наступил как-то очень быстро. Пока Лил готовилась к «побегу» и обсуждала с Хадиной мелкие детали, за окнами стемнело. Шпионку старшая травница предусмотрительно отправила с поваром в лавку, продать приправы и купить продуктов, и разговаривать они могли совершенно свободно.

— Ни за что бы я ее не отпустила, пока не смыла из памяти все последние дни, — выслушав Лил, сердито шипела Хадина. — Ну надо же, какая ушлая!

— Бесполезно, она уже все, что знала, напарникам передала, — припомнила Алильена объяснения отца и Эринка, чьи уроки слушала так же внимательно, как и брат.

Хотя и делала безразличный вид, но иначе просто не могла. Слишком он ее презирал, и слишком обидно было осознавать, как много было в этом ее вины. Но сделанного не вернешь, это Лил очень хорошо прочувствовала и даже зарок себе на будущее дала не судить людей по первым словам и поступкам. Потому и не спешила теперь осуждать Нафу, никто ведь не знает, что заставляет ее заниматься таким подлым делом.

— Ничего, мы за ней проследим и всех их найдем, от нас никто не уйдет. Твой спутник упомянул, будто ты дружишь с людьми из гильдии наемников, значит, знаешь, сколько у нас сторонников.

— Дружу, — не стала отказываться Лил. — Но вступать к ним пока не стала, учитель велел повременить.

— И долго ожидать нужно?

— Не знаю. — В голосе девушки против воли прорвалась тоскливая нотка. — Не вернулся он.

— Ты уж прости меня, девонька, за назойливость, и знай, обычно я советов не даю. Но тебе хочу сказать — иметь за спиной поддержку хороших людей всегда полезно. А в наши смутные времена так просто необходимо. Поэтому предлагаю тебе стать нашей сестрой, но не думай, будто после этого мы запрем тебя в своем доме и заставим перебирать травы. Это работа для обычных девушек, тех, кто с нами живет ради надежности и уверенности в будущем.

А ты очень непроста, и путь у тебя особый, поэтому обещаю, держать тебя никто не станет. А вот защищать будем и всегда поможем, если понадобится.

Лил раздумывала долго, хотя времени было в обрез, но Хадина не торопила, понимая, как непросто девушке нарушить приказ своего учителя. Ведь, судя по ее умениям, и он был человеком необыкновенным, и доводы наверняка приводил очень веские. Жаль только, не ведал, как повернется судьба его ученицы и сколько опасностей будет ей грозить.

— Ладно, — вздохнула девчонка наконец. — Но если мне будет очень нужно, то вы отпустите меня без споров.

— Правильно решила, — одобрительно кивнула Хадина, пододвигая к себе медный ларчик. — Но только никого мы не отпускаем, потому как никого и не держим. Как может мать отпустить из сердца ребенка, даже если он вырос и уехал далеко? Все равно у нее в душе есть для него уголок, и будет всегда, независимо от того, нуждается он в этом или нет. Подними рукав, я напишу на предплечье наш знак особой краской. И не бойся, щипать не будет, зато не сотрется и водой не смоется.

— А если кто увидит? — заволновалась Лил. — Как я объяснять буду?

— Он впитается в кожу и станет невидимым, — добродушно улыбнулась Хадина. — Но если нам потребуется доказать, что ты травница, то достаточно протереть это место другим зельем. Вот, смотри.

Она капнула на тряпицу из темного флакона, задрала рукав и провела тканью по коже. Алильена зачарованно посмотрела, как на руке травницы расцветает изящный сиреневый василек, потом решительно закатала свой рукав и подставила плечо:

— Рисуй.

Но даже себе девушка ни за что не призналась бы, какой именно довод стал решающим в этом ее споре с самой собой. Мысль о том, что Эринк, несомненно, присоединится к наемникам, если уже не примкнул, оказалась в этот раз самой весомой.