Вера Чиркова - Свобода и неволя

Отсюда было отлично видно сцену и все происходящее на ней и поблизости. Попадала в поле зрения и часть скамей, вернее, три передних ряда и накрытый теми же шатрами проход для лицедеев к боковым ступенькам на сцену.

Гарвель, Лил и самоучка, сидевшие во втором ряду перед помостом, оказались почти под незаметным «балкончиком» Инквара. И хотя между ними было всего несколько локтей, обнаружить искусника они теперь не смогли бы, даже если догадались посмотреть вверх и вбок. Да и никто из зрителей не смог бы ничего разобрать в сгустившихся сумерках после яркого света зажженных на сцене светильников.

— Мы тоже к вам, — шепнул за спиной знакомый голос, и Инквар втихомолку усмехнулся, рассмотрев Дайга с миловидной спутницей.

Оказывается, наемник времени даром не терял, и искусник считал это правильным. Ошибки юности уже не исправить, но если постоянно оплакивать неудачную первую любовь, не пытаясь найти новое счастье, то можно утопить в горьких раскаяниях и остальную жизнь.

Зилия уступила им свое место и спокойно пересела ближе к Инквару, беззастенчиво потеснив его и прижавшись к груди искусника упругим плечом. Чуткие ноздри уловили запах сирени и солнца, рука сама нашла уютное местечко на крутом бедре, и все происки Канза как-то вдруг стали не то чтобы неважными, а просто не самыми срочными.

Инквар не сразу осознал произошедшие в сознании перемены и встревожился лишь после того, как, расслышав звонкий голос Алильены, по привычке отыскал ученицу взглядом и убедился в ее безопасности. А затем задумался, какая сила могла заставить его ненадолго выпустить подопечную и самоучку Канза из-под бдительного присмотра. Искусник дотошно проверил все свои амулеты, тщательно перебрал в уме возможные причины такой рассеянности и наконец догадался, отчего его вдруг так безудержно потянуло к Зилии.

Во всем оказался виновен аромат духов: Хангильда частенько выбирала весенними вечерами именно нежный запах сирени.

Ну и, разумеется, поспособствовал случай, почти точно воссоздавший кусочек такого недавнего прошлого. Все было как прежде: весенний вечер и запах сирени, витавшее над крепостью праздничное настроение, густые сумерки и теплое женское плечо, доверчиво прильнувшее к нему, как, бывало, прижималась уставшая от развлечений Хана. И хотя Инквар точно знал, что никогда не вернется к ней ни по доброй воле, ни по принуждению, где-то в глубине души еще смутно тосковал по спокойному и мирному времени, когда еще не гналась за ним по пятам неумолимая тень неволи.

Шум, смех и разговоры внизу вдруг притихли, и на сцене появился Динер. Поздравил всех с успешным приходом обоза, объявил о начале летних работ, сенокоса, сбора ягод и заготовке дров. А напоследок коротко поздравил соратников с исцелением и возвращением в строй их друзей, считавшихся неизлечимыми калеками, и коротко упомянул травницу Хадину, успешно использовавшую особые зелья, доставленные от главы гильдии.

Рассматривая замерший зал, искусник невольно усмехнулся. Динер изо всех сил старался доказать своим людям обыденность последнего сообщения, но, похоже, это ему не удалось. Хотя вряд ли кто-то другой смог бы построить и произнести сегодняшнюю речь более ловко и точно, слишком уж больной была эта тема для всех обитателей убежища. Для мужчин, которые рискуют, отправляясь на очередное задание, вернуться без ноги или глаза, и их близких, неустанно моливших всех богов, чтобы свято хранили любимых, выбравших для себя не самую безопасную работу.

— А теперь наши певцы и лицедеи покажут вам свое мастерство, — поспешил закончить речь командир и лихо спрыгнул с помоста к первым скамьям, где друзья приберегли для него местечко.

Душистая ажурная коса, в которую руки Инквара недавно вплели жемчужное ожерелье и несколько метров серебряной тесьмы, мазнула его по щеке, уверенный поцелуй обжег уголок губ и растворился в темноте. Рядом вдруг возникла пустота, бок обдало прохладным ветерком, и искусник неожиданно для себя ощутил легкое разочарование. Зилия оказалась спокойной и уверенной в себе женщиной, именно такой, каких он обычно выбирал. И будь у него шанс остаться в этом убежище, искусник, возможно, и предложил бы ей поселиться вместе, проверить свои чувства.

Хотя давно знал точно: если чувства по-настоящему сильны и искренни, то никто и никогда своим любимым ненужных проверок не устраивает. Просто хватают найденное счастье и бегом тащат в храм, а потом и в свой дом, делая все, чтобы не потерять редкий подарок судьбы.

— Хорошая она женщина, — еле слышно буркнул Дайг, когда со сцены полились первые звуки, извлекаемые из разных инструментов пятеркой музыкантов.

Спутницы воина рядом с ним не оказалось, видимо, ускользнула вместе с Зилией.

Инквар неопределенно хмыкнул, не желая спрашивать, на что именно хотел намекнуть этими словами лучник. Да и зачем? Бывают дни, когда судьба сама берет нити пути в свои руки, и помешать ей невозможно. Вот и сегодня, похоже, как раз такой день, и если честно, ничего менять Инквару пока не хотелось.

На сцену плавно, как по воде, выплыла стайка нарядных женщин в одинаковых изумрудно-зеленых шалях, щедро затканных серебряными цветами и расшитых жемчугом. Хористки встали полукругом, и вперед шагнула Тамилья.

Инквар невольно подался вперед рассмотреть очаровавшую его красавицу и почти сразу понял, что он не одинок в этом порыве. Над рядами зрителей словно ветерок пронесся, и не только мужчины, но и женщины жадно уставились на платье и прическу солистки. Искусник тоже осмотрел замысловатое сооружение, увенчанное диадемой и украшенное височными подвесками, и вынужден был признать, что лавочница постаралась на славу, певица выглядела внушительно и торжественно, как баронесса.

И хотя ничто не может испортить совершенную красоту, сам он постарался бы подчеркнуть естественную прелесть и блеск ее темных локонов, а не усыпать их горстями камней.

— Это жена Динера, — тихо доложил Дайг. — Но старые жители об этом обычно помалкивают. Она очень не любит, когда кто-то пытается через нее подобраться поближе к командиру.

— А утром ты это сказать не мог?

— Побоялся, что ты не захочешь работать цирюльником.

— Как любопытно, — еле слышно прошипел Инквар.

— Всем было интересно, — загадочно усмехнулся лучник, — как ты справишься и какие выводы сделаешь.

— Мне пора дать тебе по шее или сначала все же объяснишь зачем?

— Не здесь, — отказался Дайг и показал взглядом вниз, где притихший зал с восторгом внимал пению красавицы.

Вслушался и Инквар, почти сразу став почитателем своеобразного пения Тамильи, хотя до конца песни так и смог окончательно решить, сильный у нее голос или нет. У него просто не было для этого возможности, женщина не пыталась удивить слушателей ни роскошными руладами, ни богатством оттенков мелодичного голоса, пела негромко и незатейливо, так, как нежные матери поют колыбельные любимым чадам.