Эн Варко - Пронзая ветер

Женщина, не выпуская руки Ланетты, повела ее к аккуратному двухэтажному домику в окружении фруктовых деревьев. Побеленные стены обвивал дикий виноград, а деревянные ставни окон были распахнуты. Крышу покрывала красная черепица, а из трубы весело струился дымок. К домику примыкал огромный каменный сарай. Уже издалека слышались оттуда гулкие удары по железу.

Когда они подошли ближе, из сарая выбежала большая рыжая собака и начала ластиться к девушке. Лоза укоризненно покачала головой, глядя на это:

— Ах ты, старый предатель! А на хозяйку тебе наплевать?

Пес подобострастно вильнул хвостом, но все же предпочел пристроиться рядом с Ланеттой. Женщина приоткрыла дверь сарая и закричала, стараясь пробиться сквозь металлический грохот:

— Пекло, смотри, кого я привела!

Звуки смолкли. К ним вышел огромный мускулистый мужчина с проседью в черной бороде. Из всей одежды на нем были лишь брюки, закатанные по колено.

— Милый, я ее встретила в лесу. Ей совсем некуда податься. Вот я и решила, что она некоторое время поживет с нами. Ты ведь не будешь против? — зачастила женщина.

Но Пекло не счел нужным ответить. Исподлобья взглянув на Ланетту, он направился к колодцу и без малейшего усилия опрокинул на себя двадцатилитровую кадку. От разгоряченного тела повалил густой пар.

— Ну, пойдем, дорогая.

Слегка раздосадованная таким невниманием Лоза легонько подтолкнула девушку в спину к умывальнику, приколоченному к стене дома. А когда Ланетта умылась, ввела ее в дом. Пекло последовал за ними, пнув попытавшуюся проскользнуть следом собаку.

Просторная комната была обставлена скромно, но все сияло чистотой: домотканые половички на выскобленном полу; большой деревянный стол с двумя длинными скамьями; белокаменная печь в полкомнаты; кухонный шкаф с аккуратно расставленными чугунками и тарелками. На стенах, источая благоухание, висели связки разных корений и трав. Лоза усадила девушку за стол и развела кипучую деятельность. И пока хозяйка суетливо металась от погреба к печке, а от печки к столу, хозяин стоял, прислонившись к дверному косяку, и не сводил с Ланетты мрачно-сосредоточенного взгляда.

Девушка испытала огромное облегчение, когда Лоза, наконец, подошла к столу и отвлекла своего мужа.

— Пекло, чего ты стоишь? Картошка горячая. С пыла с жара. Поешь. Да не сверли меня глазами. Я знаю, что делаю…А ты, кушай, кушай, милая, — проворковала женщина, раскладывая тушеную с мясом картошку по трем глиняным тарелкам. — Уж больно ты худенькая… Как нам величать-то тебя, деточка?

— Ланетта.

— Надо же какое имя мудреное, — скривилась Лоза. — Добрый человек должен отзываться на простое имя, понятное. Ты ведь не аристократка какая. Это они вечно как-то заковыристо назовутся. Жрицам денег несусветных отвешивают, чтобы им имена, Силу призывающие, придумали. А мы без выкидонов всяких. Кто ты есть по жизни, так и назовем. Вот ты мне лань напоминаешь. Такая робкая и беззащитная. Ланью и буду звать.

— Лани не убивают своих мужей, — буркнул Пекло, пододвигая ближе тарелку. — Лучше сдать ее солдатам. А то и до беды не далеко…

От неожиданности Ланетта поперхнулась молоком и закашлялась.

— Да ладно тебе, — разозлилась женщина. — Вечно ты осторожничаешь. Другие-то давно на ноги встали, работников своих имеют, а мы — за город уехали, концы с концами еле сводим. Из всех ценностей лишь колечком наговоренным обзавелись. Да и то, Сила у него на убыль пошла. Целый день по лесу пробродила, кольцо на поляну с трюфелями лишь к вечеру вывело. Тринадцать лет верой и правдой служило. Благодаря ему, сколько грибов на рынке продала! А помнишь, как ты испугался, когда его мне один кроссец отдал за то, чтобы я его от солдат схоронила? Единственная ценность за все прожитые с тобой годы, да и то, вопреки тебе доставшаяся! Да пропади пропадом твоя трусость! Давай хоть раз в жизни поступим, как я говорю.

— Делай, как хочешь.

Пекло зло отшвырнул от себя ложку, встал из-за стола и вышел на улицу.

Хозяйка ободряюще улыбнулась оробевшей девушке:

— Не обращай на него внимания, деточка… Ты поела? Вот умница! Пойдем, я покажу тебе, где ты будешь жить.

Она привела Ланетту в небольшую комнатку над крышей. В ней помещались лишь узкая кровать и тумбочка.

— Это комната моего сыночка, — объяснила хозяйка. — Скучаю по нему очень. Он у меня студент. Не хочет, как отец, быть кузнецом. Да и правильно! Что толку в этих железках! Без Силы одна морока, а на Силу деньги нужны. Да где же их взять? Но теперь ты появилась — прорвемся. Может, даже в Кросс сумеем сыночка на пару лет спровадить. Конечно, нравы там у вас распущенные, зато лекари отменные и обучают своему мастерству хорошо.

Не переставая болтать, хозяйка ловко разобрала постель, тряпкой смахнула несуществующую пыль, задернула веселые занавески на окошке.

— Ну вот! Располагайся, красавица. Теперь ты будешь здесь жить.

Ланетта устало присела. Хозяйка куда-то умчалась и быстро вернулась, держа в руках одежду.

— Переоденься, милая. Это мое. Все чистое! В молодости-то я тоже худенькая была. Это сейчас раздобрела. Если что не так, не волнуйся, подошьем. Сама-то ты шить умеешь? Нет? Плохо… Ну ничего, научу.

Хозяйка поохала, глядя на глубокие царапины на боках девушки. Затем сбегала вниз, принеся теплой воды. Промыв раны, она помогла надеть простое, сшитое из двух полотнищ платье из удивительно мягкой и тонкой шерсти. Когда с переодеванием было покончено, у Ланетты потемнело в глазах, а очертания комнаты начали расплываться.

— Устала, голубушка, намучилась. Смотри, как тебя отделали! — воркование Лозы доносилось словно издалека. — Приляг, отдохни, а я пока твои обноски унесу… Срам ведь один! Может у вас такое непотребство и принято, а в Митриле мужское одеяние носят мужчины, женское — женщины. Все по правилам. Если, конечно, это не шалава какая или актрисочка. А впрочем — одно и то же…

Она стояла у камина, а у ног лежал граф с проломленной головой. Кровь медленно разливалась по полу, неохотно впитываясь в ковер и подползая к ногам.

Виконт попятился к двери:

— Ты поплатишься за это, мужеубийца. Тебе надолго не пережить Арно.

Из комнаты его точно выпускать было нельзя. Она бросилась к нему и выхватила кинжал на его поясе. Когда клинок мягко вошел в грудь, она отскочила в сторону и, глядя на рухнувшего виконта, покачала головой. Крови было много. Ковер жалко. Если с края его еще можно обрезать, то с пятном по центу ничего не сделаешь. Придется выбрасывать.

«Прекрати!» — завопил кто-то в голове.

Но ей было не до голосов. Она размышляла. Надо сделать так, чтобы все подумали, будто братья сами друг друга убили…. Все-таки хорошо, что одежда на ней была изодрана. Можно сказать, что Арно защищал ее от насильника и погиб смертью храбрых.