Тереза Тур - Танго в пустоте

Рэм несмело, но хихикнул.

— Вот-вот, — одобрительно кивнула я. — Так-то лучше! А в целом… Рэм, поверь мне, — все хорошо! Ты знаешь, я решила издавать журнал имперских сплетен. Через месяц — бал в Императорском дворце. Так что жизнь ожидается насыщенная…

— Я завидую Паше. И Феликсу.

— Но почему?

— Я очень люблю свою маму, миледи. Уважаю безмерно… но она прежде всего герцогиня. И мой сюзерен. Близких, домашних… нежных отношений у нас в семье никогда не было. И теперь уже никогда не будет. Мне жаль, что это так.

— Только не забудьте этого, Рэм, когда у вас будут свои дети, — улыбнулась я ему. — Пожалуйста, будьте им сначала отцом. А потом уже повелителем… Обещайте мне.

— Слушаюсь, миледи Вероника! — насмешливо склонился он передо мной.

— Я не шучу… Пожалуйста, обещай мне! Это важно…

— Обещаю, матушка. Вы моя вторая мама и я выполню ваш наказ — Рэм улыбался. Озорно, светло, искренне. В основном он был серьезен и даже немного печален. Тем ценнее были для меня те немногие моменты, когда он улыбался.

— То есть теперь ты отменишь побег?

Рэм посмотрел на меня изумленно.

— Даже Пауль и Феликс не знают, что я собрался уйти. А вы?..

— Почувствовала. Ты что-нибудь знаешь о маме?

— Идет война, но перевес уже на нашей стороне — осталось немного. Герцогиня просила пока оставаться в Академии. — тихо сказал Рэм. — Но я решил…

— Она против того, чтобы ты присоединился к ней?

— Ее гнетут какие-то предчувствия. Она запретила. Говорит что нет ничего важнее моей безопасности, что это очень важно. Я — наследник.

— Рем… Я уверена, что герцогиня Реймская права. И как герцогиня, и как мама. Я ни сколько не сомневаюсь в зрелости твоих решений. Ты не поступил бы безответственно, но…

— Вы мне льстите… — бледные щеки юного герцога чуть-чуть порозовели.

— Ничуть. Мои слова совершенно искренни. Я очень горжусь тобой, Рэм, и часто ловлю себя на мысли, что мне есть чему у тебя поучиться. Но сейчас, очень прошу — пожалуйста, послушайся герцогиню. Обещай, что как минимум сообщишь заранее о своих действиях.

— Обещаю, — нехотя, но все-таки сказал юный герцог.

Через какое-то время к нам присоединились остальные сыновья. И если Феликс был молчалив — просто подошел и сел рядом, то Паша был в ударе. Это его настроение я называла: «Цирк уехал — клоуны остались!»

Он смешил нас с юным герцогом и младшим братом. И делал он это не просто так. Он хотел помочь братьям — разрядить обстановку. Он маскировал свое детское желание просто обнять меня, как раньше. Иногда я замечала, что он мне подмигивает, и смотрит совсем другими глазами… Умными, серьезными… Печальными.

Мальчишки росли и превращались в молодых мужчин. А я… Я не успела! Я не успела к этому подготовиться, я не успела с собой договориться, я не успела достаточно состариться душой и не душой, чтобы быть мудрее, сильнее — настолько, чтобы они могли на меня положиться.

Я вспомнила сказку о Золушке — король возмущенно кричит, что ему не доложили о том, что его сын уже вырос…

Вот и мне… не доложили. А они уже выросли, и что мне теперь делать? Мои родители были для меня всегда самыми мудрыми, самыми сильными. Неужели они тогда чувствовали то же, что я сейчас?

— Вам приказать подать экипаж? — спросил полковник Гилмор. — Или построить портал, чтобы вы могли перенестись обратно в поместье?

Я тяжело вздохнула, пытаясь собраться с мыслями.

— Принц Брэндон гневается, — слил мне информацию военный. — Его величество не доволен.

— Экипаж. Хоть из окна мир увижу. А то — как в заключении! — пожаловалась, а сама подумала о том, что Ричард продолжает меня игнорировать. Стало одиноко и холодно. Постаралась сосредоточиться на том счастье, которое жило внутри после свидания с сыновьями — стало легче, и я приказала себе до конца дня ни о чем другом не думать. Видимо, поторопилась…

— Уже тепло, поэтому я прикажу заложить открытую коляску. Вас будут сопровождать военные.

Насколько я помнила — ехать в поместье было не так и долго. Я жадно смотрела на синее-синее небо, вдыхала свежий весенний воздух.

Хлопок оглушил, и чьи-то холодные длинные пальцы вцепились в руку чуть ниже плеча…

Лежать было неудобно — нога затекла, подо мной — что-то очень твердое, похожее на камни. Стало жарко… Снять жакет? Я приподнялась на локтях. Открыла глаза. Сердце бешено колотилось, стало душно. Я стала развязывать ленты шляпки, но пальцы не слушались. Наконец мне удалось стянуть с себя шляпу, и я застыла, запрокинув голову. Небо надо мной было оранжевым, три раскаленных добела небольших солнышка играли в догонялки. Рядом — лиловые скалы, вдалеке — густой лес. Огромная огненная птица кружит высоко-высоко. Я так залюбовалась этим миром, что на мгновение забыла о том, что меня, скорее всего, не на экскурсию пригласили…

— Ну, здравствуй, — вкрадчиво прошелестело сзади.

— Кто здесь? Где я? — я вскочила как ужаленная, обернулась и… закричала. Так орут от ужаса в кинотеатрах подростки.

На камне полулежала женщина. Чуть зеленоватая кожа с красивым узором мерцала в солнечных лучах. На шее и ладонях она была покрыта мелкими чешуйками. Выглядело это так, будто человеческая кожа превращается в змеиную шкуру — сначала проявляется узор, потом чешуя. Местами слегка зеленоватый оттенок переходил в темно-изумрудный, — тогда узор на нем искрился золотым. В тени кожа была темно-серой, а тонкие линии рисунка переливались перламутровым блеском. Кисть обожгло, я посмотрела на браслет — жемчужина светилась и пульсировала. Я вновь уставилась на ту, что смертельно меня напугала.

Золотые, с узким зрачком глаза гипнотизировали. Надо было сразу посмотреть ей в глаза. Как хорошо — ни боли, ни страха… Невероятным усилием воли стряхнула морок, оторвала взгляд от жутких глаз, и только сейчас увидела самое… странное. И страшное. Практически невозможное!

Меж камней, которых тут было множество, будто ручейки струились белоснежные волосы. В них жили змеи — их силуэты дрожали в раскаленном воздухе, и я узнала их. Кентерберийские змейки. Теперь их было видно намного лучше. Они жили в волосах, они были волосами — тысячи змей — это было и страшно, и… прекрасно.

Переливаясь будто радуга, сверкая каждая своим неповторимым рисунком, они подчинялись воле своей хозяйки. Я чувствовала — одно ее слово шепотом — и они выполнят любой приказ.

— Ты в одном из миров. Он прекрасен по-своему, возможно, когда-нибудь я покажу его тебе. Но не сейчас. Не узнаешь меня? — женщина посмотрела в глаза, и передо мной пронеслись картины — паника, потому что исчезли дети, жгучая, разрывающая на части ревность… Ия!!!

Это была она — некогда прекрасная Русалка, ставшая чудовищем, Медузой Горгоной… Я вспомнила ярко-изумрудные, невероятной красоты глаза, белоснежные волосы и… капризную, надменную, но все-таки человеческую улыбку. Мимика Ии в ее теперешней ипостаси стала другой. Змеиной?