Мария Ефимова - Потомок Хранителя

— Значит, мы сможем связаться с ним? — радостно спросила Ирен.

— Это так, но лишь единожды и очень ненадолго. Всего крупицу его сущности я смогла сберечь и вырвать из лап смерти. Используй ее мудро, молодой король.

— Значит, при большой надобности, я или кто — то из моих друзей сможет спросить у Вирджила совета или даже попросить дать немного его сил? — уточнил Хару.

— Все так, но лишь один раз. Береги этот дар, а лучше — оставь для потомков. Как оберег и как помощь в час нужды.

— Благодарю тебя, Нэра, — ответил Хару, бережно закутывая жемчужину обратно в шелковые дебри, — Я непременно буду беречь ее.

Ведьмак развернулся и вновь взошел на пьедестал. Бросил взгляд на Вульфгара и понял, что настало время для завершающего этапа коронации. И хоть он уже давно был готов к этому, однако, беспокойство за друзей вновь разгорелось в нем с новой силой. Ведьмак также переживал из — за предстоящего расставания с Хранителями. Вульфгар стал для него вторым наставником, мудрым учителем, который не позволил ему сдаться и сломиться под тяжестью бед, и который прошел с ним весь путь до конца.

Хару отступил к Кристл, трепетно прижимая к груди голубую жемчужину.

— Береги себя, Хару, — только и сказал подошедший Вульфгар.

— Даже не дашь мне совет на прощание? — печально улыбнулся Хару.

— Я уже дал тебе все что мог, сынок.

— Но мне еще столькому нужно научиться! Вдруг мне понадобится помощь?

— Я понимаю, но наше время давно прошло. Даже в обличье духов мы пробыли слишком долго…

— И куда же уходят духи после… исчезновения?

Вульфгар обратил полупрозрачное лицо к солнцу.

— Я не знаю ответа. Но надеюсь.

— На покой?

— На продолжение.

Во взгляде Хранителя читались уверенность и спокойствие.

— Может, мы когда — нибудь и встретимся еще! — сказал, отходя Вульфгар. — Прощай Хару, потомок Хранителя!

Хару почувствовал, как его глаза наполнились слезами, но на его душе был только безмятежный покой. Он знал — все так, как должно быть. Он еще крепче прижал к себе жемчужину — последнее, что осталось от Вирджила, и увидел, как четыре Хранителя, положив ладони на головы избранникам, исчезают во всепоглощающем свете.

— Ну как? — спросил уже в который раз Хару, — ощущаешь что — нибудь?

Они сидели за огромным роскошным столом, уставленным яркими благоухающими блюдами. Отовсюду лился смех, прерывающий громкие голоса, возгласы и нескончаемый звон кубков. Вверху синело вечернее теплое небо. Отблески продольных уличных каминов бросали искрящиеся блики на волосы и лицо Ирен.

— Да, определенно что — то изменилось внутри меня, — Ирен покачала в руке серебряный кубок. Вино отбросило на ее лицо несколько рубиновых «зайчиков». — Понимаешь, моя душа осталась прежней, но будто бы все знания живых существ со всего мира пронеслись у меня в голове в тот момент, когда Вульфгар отдал мне свои силы. Внутрь меня тогда ворвался могущественный поток энергии. Такого я никогда не испытывала, даже когда творила самые мощные в своей жизни заклинания!

Колдунья отставила кубок и посмотрела на Хару долгим взволнованным взглядом.

— Что, если я не смогу совладать с такой силой?

Но Хару лишь ободряюще заулыбался в ответ на ее сомнения.

— Не волнуйся, я чувствовал нечто подобное, когда Хранители даровали мне частицу своих сил. Я буду помогать тебе. А потом, когда ты освоишься, то станешь… даже сильнее меня! Тебе Вульфгар отдал все, без остатка.

Ирен задорно тряхнула локонами и хитро сощурилась.

— А ты не завидуешь ли? — тонко протянула она.

— Нисколько! — от души заявил Хару, — я безумно рад, что теперь ты сможешь жить долгие годы, а каждый твой враг теперь подумает сотню раз прежде, чем напасть на тебя.

— Эгей! — услышал ведьмак за спиной зычный окрик Морана.

Воин подошел к их столу широкой уверенной поступью. В своем белом плаще, отороченном по краям золоченой каймой, и куртке, покрытой серебристыми пластинами доспеха, он выглядел воистину по — королевски. За ним, хохоча, подбежала Селена, разгоряченная щедро лившимся на всех столах вином и элем.

— Вы готовы друзья? — спросил Моран, подавая руку Ирен.

— К чему же? — нарочито наивно спросила колдунья.

— К нашей свадьбе, — ответил Хару, радостно награждая ее поцелуем.

От мрачной цитадели, охваченной полумесяцем лагерных сооружений, осталась лишь чернеющая гора камней. И хотя кое — где еще угадывались очертания длинных, как копья, башен, а среди глыб можно было найти потускневшие обрывки знамен, только с большим трудом можно было сказать, что раньше здесь стояла грозная устрашающая твердыня. Крепость, созданная по большей части посредством магии Сферы, разрушилась со смертью своей хозяйки. Исчезла и жуткая черная воронка в небесах, извергавшая молнии, а истоптанная тысячами ног воинов Сферы земля возродилась вновь. Природа постепенно очищала себя от той ядовитой порчи, которую принесла с собой Сфера и ее некогда грозная армия. Побеги плюща быстро и хаотично окутывали развалины замка, будто стараясь скорее скрыть от глаз и отправить в вечность память о темной колдунье.

Хару облегченно вздохнул и одобрительно кивнул оркам, сложившим перед ним оружие. За их массивными спинами толпились исхудавшие полуживые существа — бывшие пленники Сферы. В глазах многих из них Хару видел нескончаемую радость и преданность освободителям, но еще больше он видел обезумевших, ничего не осознающих взглядов.

Хоть Сфера и была мертва, последствиям ее деяний было суждено жить еще очень и очень долго.

— Я же говорил, что битвы не будет, — с гримасой жуткой оскаленной улыбки пророкотал Улукхар Игразал Урб, прервая размышления ведьмака. Его речь на общем языке становилась четче с каждым месяцем. — Орки сражаются до конца, только защищая свои дома и свое племя. Это же убогое наследство, которое им досталось после смерти Сферы, они отстаивать никогда бы не стали.

— Я рад, что ты не ошибся, — ответил Хару, глядя мимо орка далеко за горизонт, на юг. Где — то там сейчас сотни добровольцев от всех королевств Токании освобождали последних заключенных из тюрьмы Сферы.

Уже скоро жизнь Токании должна была войти в мирное русло. Но Хару знал, что еще долго он не сможет привыкнуть к покою и полной безопасности. И еще не раз его по ночам будут будить яркие, почти живые кошмары — картины кровавой битвы.

Со всех сторон горный каньон захлестывал ветер, жутко завывая в расщелинах и пещерах. В подступающих сумерках шкурные палатки, разбросанные у подножия скал, смотрелись как черные горбатые чудища. Редкие факелы сжимались под немилосердным ветром, еле выхватывая из темноты громаду каменной крепости, высившейся над убогими палатками.