Мария Ефимова - Потомок Хранителя

Кристл подняла руки, останавливая поток последующих вопросов.

— Удача этого плана зависит от нас с вами. Нам придется выложиться до конца. Возможно, после этого придется много дней восстанавливать силы. Гром, главное, что вы с Мораном будете владеть силой Хранителей, их умениями и мудростью. Проводником ваших сил послужим мы — маги.

Гром удовлетворенно кивнул.

— Тогда мы, безусловно, готовы попробовать. Мы сделаем все, чтобы помочь нашим союзникам.

По рядам темных эльфов прокатился благодарный шепот. Юная эльфийка, искрясь улыбкой, отступила в толпу своих сородичей.

Когда, наконец, поутихло всеобщее волнение, Кристл отошла к краю постамента и замерла там. Четверо Хранителей заняли ее место, встав точно напротив своих преемников. В их руках блестели золотом и каменьями короны и диадемы. Тут же вокруг вознеслась такая тишина, что было слышно, как внизу, под каменным возвышением, драконы в волнении скребли землю когтями.

У Хару перехватило дыхание от важности и торжественности происходящего. Пожалуй, даже во время битвы со Сферой он так не волновался.

«Вот как…» — мелькнуло у него в голове, —«сейчас мальчишка — лодырь из Цитадели станет королем. Как же причудливы повороты судьбы!»

Первым выступил Хранитель Сиборган, несший толстую и широкую корону с квадратными зубцами, украшенными ярко — алыми рубинами.

Гром, склонив голову, опустился на колени перед Хранителем, а тот вознес корону над головой своего сородича и произнес трубным голосом:

— От своего имени благословляю тебя, Гром Кровавый Топор, сын Яндрима Быстрого Молота.

Хару глядел, как завороженный, на развевающиеся сияющие одежды чернобородого гнома.

— Правь Урбундаром по справедливости и совести, — продолжал Хранитель, — будь добр с друзьями и мудр с врагами, и твой народ восславит тебя на века.

Сиборган опустил алеющую рубинами корону на голову нового правителя.

— Встань, Гром Кровавый Топор, король Урбундара!

В этот миг Безмолвные степи буквально взорвались от приветственного рева драконов. Они грациозно расправили могучие крылья и извергли потоки пламени к небесам. Но даже их ликование не смогло заглушить громких криков гномов, которые скандировали имя своего нового короля. Их приветствиям вторил дробный стальной грохот топоров и булав о щиты.

Хару и сам не заметил, как заулыбался. Токания возрождалась заново после многих лет войн и бедствий. Даже боль за погибших в войне товарищей сегодня осела куда — то на дно души, оставив тяжелое, но умиротворенное спокойствие. Живые продолжали жить за мертвых. За них и за новых королей сегодня грянул пир под открытым небом в Безмолвных степях, степях Перемирия.

Вперед ступил Морстен, Хранитель людей, держа в руках корону с округлыми трехпалыми зубцами, изображающими стилизованные лилии. Спереди на ней красовался оттиснутый на золоте, стоящий на задних лапах геральдический лев с буйной развивающейся гривой.

Моран опустился на колени. Плащ лег вокруг него беспорядочными складками слепящей белизны.

— … И пусть этот символ больше не отзовется в мыслях твоего народа воспоминаниями о тирании и бесчинстве. Пусть соединенные лев Токализии и единорог Оринора составят прочный вековой союз. Принеси мир Токализии, король Моран Отважный, сын Дирмида!

И вновь степи огласились радостными криками и трубным содрогающим землю ревом драконов.

Далее пришла очередь Селены, облаченной в длинное белое платье, ушитое узорами золотой тесьмы. Она грациозно опустилась на колени перед Гонандорфом. Для нее Хранитель держал в руках волнистую диадему, опускавшуюся на лоб золотой капелькой с алмазом в сердцевине.

— … Гораций избрал тебя, Селена, дочь Рильены, и я благословляю его выбор. Продолжи его путь, и пусть в твою честь поет ветер в кронах дубов Оринора. Пусть объединенные Оринор и Токализия под властью любящих сердец процветают в веках.

Алмаз огнем полыхнул на лбу эльфийки, когда Гонандорф опустил диадему на ее голову.

— Встань Селена, королева Оринора!

После новых приветствий наступил черед Ирен. Тиара из стилизованных, покрытых изумрудами золотых цветов, ярко и переливчато заискрилась на ее лбу. Золотой венец резким контрастом выделялся на ее черных волосах, а изумруды вдохнули еще больше цвета в зеленые глаза колдуньи.

— Встань, королева Ирен, нареченная Спасительницей!

Хару поймал ее околдовывающий яркий взгляд, полный неиссякаемой радости и решимости.

— Твоя очередь, мой нареченный сын, — мягко проговорил Вульфгар, держа в руках обруч, украшенный россыпью драгоценных каменей.

Хару покорно опустился перед своим далеким предком и прикрыл глаза, слушая его спокойную уверенную речь.

— Ты прошел нелегкий путь, — говорил Вульфгар, — ты преодолел свои страхи и беды. Ты вдохнул веру в души тысяч воителей, но самое главное то, что ты смог поверить в себя и свои силы. Ты станешь воистину славным правителем. Ты откроешь новую, светлую эру в жизни своего королевства.

Холод металла обжог лоб Хару, и ведьмак поднялся под зычный призыв Хранителя:

— Встань, Хару Возрождающий, король Пролигура!

Под общие крики и возгласы к пьедесталу выступила Нэра и начала медленно подниматься по узким для нее ступеням. Камни дробились и осыпались под ее когтистыми лапами, поэтому драконихе все время приходилась взмахивать крыльями, чтобы удержать равновесие. В зубах она держала маленький сверток, который то и дело пропадал в клубах белого пара, вырывавшегося из ее пасти.

Хару поспешил к драконихе, решив сам спуститься к ней.

Она, не произнося ни слова, медленно опустила голову и осторожно выложила из пасти на руки Хару шелковую материю, обволокшую нечто тяжелое внутри воздушными складками.

Так и не дождавшись никаких указаний от Нэры, ведьмак начал бережно разворачивать летучее полотно. Сзади к нему, терзаемые любопытством, подошли друзья.

Выпростанная из — под шелка, на руках Хару блестела гладкая пронзительно — голубая жемчужина.

— Что это? — удивленно спросил Гром откуда — то из — за спины ведьмака.

Хару, повинуясь некоему мимолетному чувству, прикрыл ладонью матовую поверхность жемчужины и почти тут же ощутил глубоко внутри теплящуюся спящую энергию. На миг колдуну показалось, что его мысли скрестились с чужими, но он тут же потерял связь, так и не сумев больше уловить еле ощутимый поток.

— Я вроде что — то чувствую, там, очень глубоко внутри, — недоуменно покачал головой Хару и вопросительно глянул на Нэру, — но не могу уловить…

— Это, — произнесла дракониха, кивая на голубой камень, — последнее желание Вирджила. Заключены здесь частицы его души: его силы и мудрость.