Исуна Хасэкура - Волчица и пряности. Том 17

– О, все пришли!

От этого возгласа Мойзи Лоуренс резко напрягся.

Он увидел группу людей, идущих от рощицы вверх по склону холма.

Первой шла Ив, за ней Нора, Эльза и другие. Похоже, всего было пять женщин.

В конце концов он так и не понял истинных намерений Хоро.

Но Хоро рядом с ним была в полном восторге; похоже, она в самом деле поступила так не из-за того, что Лоуренс ее чем-то разгневал.

Если так, то почему же?

Нет, лучше не спрашивать, решил Лоуренс.

Так или иначе, более счастливого дня, чем сегодняшний, и быть не могло.

Из всего, что Лоуренс мог себе представить, лишь одно могло сделать его счастливее.

– А, кстати, – раздалось у него в ухе, когда он рука об руку с Хоро шел встречать гостей.

– Мм?

– Я забыла кое о чем спросить.

– О чем же?

Она что, забыла что-то подготовить к сегодняшнему пиру?

Лоуренс подумал, что, видимо, что-то в этом роде.

– Мм. Об имени.

– Хм? – вырвалось у Лоуренса. – Мы же уже решили, разве нет? Эмм, ну, если ты хочешь поменять название, то еще не поздно… Но разве оно тебе не нравится? «Волчица и п-»…

Он бы продолжил, но взгляд Хоро заставил его смолкнуть.

Не потому, что она была сердита. Не потому, что она была грустна. Не потому, что она была вне себя. Ее улыбающееся лицо было таким нежным, но в то же время таило в себе такое бездонное счастье, словно ее сердце трепетало от одного взгляда на Лоуренса.

И она сказала:

– Не в этом дело.

– А в чем? – и Лоуренс невольно заоглядывался по сторонам.

Хоро хихикнула, потом со вздохом сказала:

– Ох уж. Так ты и вправду ничего не заметил? Я уже начала думать, что ты только притворяешься…

Лоуренс был в полном замешательстве.

О чем она вообще?

Тем временем гости добрались до вершины холма.

Как ни странно, первым на вершине оказался меняла Вайсс. Впрочем, оказалось, что за ним гнался пес Энек: должно быть, Вайсс попытался флиртовать с Норой или еще что-нибудь.

Но эта картина почти не запечатлелась у Лоуренса в сознании.

Он чувствовал, что в его голове вот-вот должно родиться нечто невероятное.

Да.

Нечто совершенно новое должно было родиться прямо сейчас!

– Не может быть!.. – почти вскрикнул Лоуренс; он был слишком ошеломлен, чтобы произнести что-то большее.

Он был не в состоянии приветствовать гостей; его странное состояние заметили все.

Хоро ухмыльнулась.

Одной рукой она сжала его руку, другой легонько надавила себе на живот.

– Ты до самого конца так и не спросил, зачем я пригласила их на пир, – сказала она. Потом прищурила глаза – то ли из-за слепящего солнца, то ли пытаясь сдержать слезы. – Естественно, чтобы похвастаться!

И она встала на цыпочки и подняла голову, не обращая внимание ни на что вокруг.

Ну никак не мог Лоуренс принимать такое решение на глазах у стольких людей!..

Он не знал, что сейчас достигло его ушей – крики радости или изумленные вздохи.

Но, обняв Хоро, он мог с уверенностью сказать: он самый счастливый человек в целом мире.

Так прошло незабываемое открытие легендарной купальни, которую называли приютом улыбок и счастья…

…купальни «Волчица и пряности».

Удивительное дело: здание, в котором никто не жил, без видимых причин словно бы начало стариться со страшной быстротой.

Двери стали скрипеть, половицы разбухли, крыша прохудилась.

Эта крыша, защищавшая несчастных путешественников от дождя, была надежна, когда здесь жили, но теперь начинала протекать даже от легкой мороси.

Быть может, благодаря тому, что здание было возведено на надежном каменном фундаменте, возле стоящих по углам его опорных колонн все еще сохранялось «ощущение дома». Сейчас, ища защиты от дождя, Лоуренс словно приникал к этим колоннам.

Свою повозку с грузом он поставил рядом с одной из них, а лошадь, которая ее тянула, – рядом со стоящей по соседству колонной, поддерживающей конек крыши.

Лоуренс сел, привалившись к стене, и принялся разжигать огонь, заодно оглядывая худую крышу и угрюмые облака, виднеющиеся сквозь прорехи.

– Что, огонь еще не готов?

Вопрос этот задала девушка, идущая к нему вдоль стены и стряхивавшая воду со своего балахона.

В этом грязном каменном здании она выглядела как ревностная монахиня, отправившаяся в паломничество к мощам древнего святого.

Но, когда она подошла к Лоуренсу, стянула с себя балахон и выжала его, глазам Лоуренса предстало нечто необычное. Хотя длинные русые волосы девушки были красивы, как у аристократки, среди них на голове виднелись звериные уши, а за тонкими – чуть тонковатыми, пожалуй, для девушки – бедрами свисал звериный хвост.

Лоуренс, семь лет путешествовавший как бродячий торговец в одиночку, сейчас путешествовал вместе с Хоро – прожившим уже много веков воплощением гигантской волчицы, также известным как «волчица Хоро Мудрая».

– Эти слова я не хотел бы слышать от той, кто выжимает свой балахон рядом с человеком, который как раз и разводит огонь.

Сначала требовалось поджечь заранее истолченную в воде и высушенную траву, высекая искры с помощью кремней, потом с помощью этого поджечь солому, потом с помощью этого поджечь дерево.

Хоро, надевая обратно выжатый балахон, кинула на Лоуренса несколько зловещий взгляд, и как раз в этот момент Лоуренсу удалось зажечь пучок соломы в руке.

– Думаю, легче разжечь огонь жаром твоего гнева.

В голосе ее звучал сарказм, однако, похоже, спорить с Лоуренсом она сейчас была не в настроении.

Слова Хоро пропали втуне, и она села возле огонька, прикрыв голову рукой.

Лоуренс принялся поджигать щепки, которые он отщипывал от деревяшки кинжалом. Он скармливал огню одну щепочку за другой, и вскоре разгорелся наконец небольшой костерок.

– Однако это было вовремя, – произнес Лоуренс, выбрав деревяшечку и принявшись обстругивать ее кинжалом.

– О да, из-за одного дурня-торговца, не умеющего говорить «нет», мы взяли слишком много тяжелого груза и потому задержались. Еще немного, и нам пришлось бы ночевать под дождем, – ответила Хоро, расстелив промасленное кожаное покрывало и улегшись на него.

В городе, где они были несколькими днями ранее, Лоуренс не сумел отказать знакомому бродячему торговцу, который попросил его перевезти соленую сельдь. Из-за тяжелой поклажи повозка ехала медленно, и дождь застал их на полдороге.

Но, вне всяких сомнений, в первую очередь для Хоро был невыносим сам запах сельди. Быть может, из-за того, что она много спала, ее сверхчувствительный нос не привык к каким-либо запахам в повозке, кроме запаха ее собственного хвоста.