Исуна Хасэкура - Волчица и пряности. Том 17

Понятно почему – он хотел надеть их, но явно слегка стеснялся делать это на глазах у Лоуренса.

– Так, теперь оружие. В сокровищнице есть копья и мечи, я схожу принесу. Что мне взять? – спросил Лоуренс. Фрид чуть подумал и ответил:

– Возьми один меч и одно копье.

– По одному?

– Да. Я возьму меч. Ты справишься с копьем?

Лоуренс слышал, что лишь юные рыцари, полные сил, способны махать мечом, сидя на коне и к тому же в тяжелых доспехах; если ты верхом, куда разумнее с разгона атаковать копьем.

Но Лоуренс отправился в сокровищницу и, как ему было сказано, взял там один меч и одно копье.

Когда он вернулся во двор, дивясь про себя, годится ли такое оружие для тренировочного боя, где нельзя наносить настоящие удары, он обнаружил перед собой невысокого рыцаря.

Поразило Лоуренса не столько то, что Фрид сумел облачиться в тяжелые доспехи самостоятельно, – хотя и это поразило изрядно, – сколько его вид в целом.

Сам Фрид в латах выглядел замечательно, однако сидел он вовсе не на коне, а на баране, продолжающем как ни в чем не бывало щипать траву.

– Узри моего любимого барана Эдварда Второго!

Эдвард Второй ответил раздраженным «бе-е».

Похоже, Фрид понял, что в своем возрасте уже не обладает ни выносливостью, ни мастерством, чтобы скакать на коне.

Но скакать на баране, да еще в таком облачении, – это выглядело очень уж смешно.

Лоуренс не удержался от смеха. Фрид тоже издал смешок, но тут же громко потребовал:

– Подай меч!

И, сжав меч в правой руке, притронувшись рукоятью к груди, а клинком едва не коснувшись лба, он воскликнул, наполнив своим голосом весь форт:

– Я, Фрид Риттенмайер, служу под стягом алого орла графа Зенфилда!

Без тени колебаний он крутанул меч в руке. Несмотря на тяжелые доспехи, похоже, его тело все еще не забыло, как обращаться с мечом.

– Подними копье, юноша! – вскричал Фрид.

Неуклюжим движением Лоуренс поспешно поднял острие тяжелого копья.

В следующее мгновение Фрид, похоже, шлепнул левой рукой по бараньему крупу.

Эдвард заблеял – чуть ли не закричал – и понесся вперед.

Изумленный Лоуренс стоял столбом. Фрид промчался мимо него и проворно ударил мечом по древку копья.

– Что, юноша? Трусишь?

Фрид ухватил ничего не понимающего Эдварда у основания шеи и принялся разворачивать его в сторону Лоуренса.

Почтенный старый рыцарь верхом на пушистом баране.

Выглядело это смешно, но в то же время и красиво.

– Мой меч против твоего копья. Узнаем же здесь и сейчас, кого благословила богиня победы!

Эдвард мчался, словно пытаясь сбежать от груза на своей спине.

Однако он был всего лишь бараном.

Его ноги вдруг почти остановились, и он медленно побежал к Лоуренсу.

Фрид занес меч над головой, не отводя глаз от лица Лоуренса.

Несмотря на взбудораженность, его глаза не слезились от ностальгии; на его лице было мягкое выражение.

Лоуренс ткнул копьем в сторону открытого живота. Фрид отбил копье и вновь занял атакующую позу с грацией куда более молодого человека. И тут внезапно терпение Эдварда лопнуло: он опустил голову и помчался вперед со всех ног.

От этого внезапного ускорения Фрид потерял равновесие и под тяжестью доспехов и меча откинулся назад. Острие копья Лоуренса ударилось в его шлем, и древко с легкостью переломилось.

Фрид слетел со спины Эдварда назад и рухнул наземь, раскинув руки.

Один миг – и все было кончено.

Грохот падения привел Лоуренса в чувство. Он поспешно отбросил древко копья и подбежал к Фриду.

– Господин Фрид!

Старик молча смотрел в небо.

Удивило Лоуренса то, что он по-прежнему сжимал меч.

То, что он не вставал, было отчасти из-за удара о землю, но в основном, скорее всего, он просто не мог подняться самостоятельно, как и в его рассказе.

Глядя в небо, Фрид драматичным голосом произнес:

– Не… неужели небеса оставили меня?..

Взгляд Фрида медленно перешел на Лоуренса.

– Но если в тебе есть сострадание…

Левой рукой Фрид снял с пояса кинжал, которым пользовался прежде.

– …не нанесешь ли ты последний удар?

Кинжал был не таким, как те, что бродячие торговцы вроде Лоуренса применяют для повседневных нужд. Он был более угрожающим.

Фрид держал его за клинок и протягивал Лоуренсу рукоятью вперед; этот жест напоминал то, как торговцы обмениваются кинжалами, когда заключают письменные договоры.

Благородный рыцарь обязан оставаться благородным даже в поражении.

Поскольку он был в доспехах, срубить ему голову мечом или пронзить грудь копьем было бы непросто. Воткнуть кинжал в щель между шлемом и латами выглядело более разумным.

Судя по серьезному взгляду Фрида, он вовсе не шутил.

Точно зачарованный, Лоуренс согнулся перед этой волей и принял кинжал.

И, глядя на клинок, более длинный и толстый, чем у повседневных орудий, он сглотнул.

Неужели именно этого хочет Фрид? Неужели он в буквальном смысле просил, чтобы Лоуренс отправил его в вечное странствие?

Его сюзерена больше не было; он был не нужен даже разбойникам; когда привилегии перестанут действовать, монастырь не будет больше присылать необходимые вещи и припасы. Форт уже был забыт всем миром – прибежище старого рыцаря, показавшего свою сокровищницу бродячему торговцу и скакавшему на баране вместо коня.

Самоубийство считается грехом.

Почему бы тогда не добиться того же с помощью другого?

Лоуренс посмотрел сверху вниз на Фрида.

Сжав кинжал покрепче, чтобы скрыть дрожь руки…

…он заметил выгравированные на клинке слова.

«Господи, даруй мне милосердие».

Его взгляд впился в эти слова, точно они притягивали его.

Даже если для гордости рыцаря поражение невыносимо, это еще не означает, что он желает смерти. Если он не может просить о милосердии собственным языком, достаточно написать эти слова на кинжале, предназначенном, чтобы его прикончить.

Должно быть, это родилось из пропасти между честью и истинными чувствами человека.

Лоуренс выдохнул. Его лицо расслабилось, и он отправил кинжал себе за пояс.

Как только Фрид увидел это, сила ушла из его шеи: голова со стуком откинулась, и он вновь уставился в небо.

На лице его было не умиротворение, но облегчение.

– Значит, я был помилован?

– Да. Торговцем.

Губы Фрида изогнулись, и он вздохнул.

– Значит, я больше не могу называть себя рыцарем. Это была хорошая, долгая битва.

После чего старый воин Фрид закончил свои приготовления к тому, чтобы покинуть форт.

***

Когда Лоуренс закончил свой рассказ, оказалось, что дождь успел прекратиться.