Кэтрин Пурди - Сжигающее стекло (ЛП)

- Это обычное дело для принцев, управлять своими санями?

В попытках сформулировать свой вопрос я провела около часа, стараясь подобрать слова, которые будут самыми подходящими. Он заметит моё обращение? Будет дерзить? Или

подумает, что я смеюсь над ними потому, что всю прошлую ночь он скакал? Это был

первый день нашего путешествия, ещё даже не наступил рассвет. Мы всего лишь в лесах

за пределами Ормины, а я уже хочу говорить. Я думала, что моя воля – железо, но на

самом деле она оказалась оловом.

Лунный свет пробивался сквозь ели, и благодаря ему я заметила острый взгляд Антона. Я

напугала его этим вопросом или просто раздражала?

- Для меня – да, - он использовал те же слова, которыми я отвечала ему там, перед

монастырём.

- Когда мой караван шел мимо Дуброва, - сказала я. – Мы должны были стоять на дороге

четверть часа, пока барон шел мимо, в окружении двадцати охранников и слуг. Двадцати.

И это был барон, не принц, не единственный наследник Империи. И, всё же, вы приехали

один.

Это было известно всем. На данный момент император не хотел жениться или заводить

идей. Он был всего-то на год старше, чем его брат. Они близки, но всё равно считали друг

друга соперниками. Или просто я верила слухам.

Антон смотрел вперёд, пытаясь сесть удобнее и чуть дальше от меня. Расстояние было

небольшим, но я чувствовала, что повеяло холодом. Он мог бы дать мне то тепло, которое

так мне нужно, чтобы мои зубы не стучали даже несмотря на то, что я закрыла рот. Если

бы полушубок материализовался прямо передо мной, я бы даже пожертвовала своими

убеждениями.

- Караван? – спросил он, избегая точного ответа. – Ты что, из Ромска? По внешнему виду

и не скажешь.

Мои пальцы коснулись кончика тёмно-русой косы. Рузанинские Ромска всегда отличались

оливковой кожей, тёмными волосами и карими глазами.

- А я и не сказала, что я родилась среди них. Просто была с ними достаточно долго.

- Потому что ты – Прорицательница?

- Да

- Потому что ты скрывалась от Империи?

- Да.

- Потому что твои родители думали, что лучше сдать тебя кочевым племенам, чем лишить

свободы?

- Да, - я поёжилась, но не от холода, а от того, как точно он всё сказал.

- Если бы обрести свободу в Рузанине было так просто, - он быстро вдохнул немного

воздуха и громко засмеялся. Его дыхание стало паром.

- Вы думаете, что всё, через что я прошла, было лёгким испытанием? – его хамство меня

поражало. Я ошарашенно уставилась на него и смогла бы сказать хоть что-то, пока ухаб

на дороге дал мне неплохую встряску.

- Я не сказал, что это было просто. Нет ничего общего между простым заданием и тем, что

ты не могла стать свободной, как бы не старалась.

- Вы ничего не знаете обо мне! – огрызнулась я. Он не унижал меня – он просто подумал, что я простушка. Ещё одна простолюдинка, которая только о том и думает, чтобы быть

вне империи. Нет сомнений: он точно считал себя тем, кто сможет поймать таких людей и

вернуть назад.

- Я говорю о настоящей свободе.

- Да, которой у меня никогда не было. Спасибо, у меня было семнадцать лет, чтобы это

понять.

- Для человека, который обучался управлению эмоциями, ты слишком быстро

вспыхиваешь, - его брови поднялись.

- Обучался? – я засмеялась так, что даже стало теплее. – Разве не видите, насколько я

неподготовлена ? Я всю жизнь провела, не имея настоящей свободы, скрываясь от вашей

империи. А могла бы оттачивать своё мастерство, которое сейчас очень пригодилось бы.

И если я злюсь, то это только потому, что вы не можете сдержать гнев.

- Я не злюсь.

Мои пальцы превратились в кулак. Я почувствовала вспышку ослепляющей боли

животного, которое, скорее всего, было забито на императорский стол. Но эта боль не

могла затмить моего гнева. Антон прав, он не злился.

- А должен, - сказала я, несмотря на то, что его лицо выражало лишь любопытство. И

внутреннее состояние полностью отвечало этому. Это значит, что я могла успокоиться. Во

всяком случае, не усилить свои чувства.

- Ты никогда не отвечаешь за собственные эмоции? – спросил он.

- Просто они слишком часто принадлежат кому-то другому, - мои зубы стиснулись.

Почему он не сердился? Там, в монастыре, он был достаточно зол. Почему сейчас он

просто показывает мне, насколько я глупая?

- Тебе слишком сложно понять разницу?

Я прикусила язык, чтобы не сказать что-то лишнее. Он бы не стал снова меня изводить.

Этот разговор надоедал. Я бы попыталась разгадать то, что он чувствует более подробно и

почему он управляет тройкой один, но тогда мне придётся самой рассказывать слишком

много секретов: откуда я, почему сбежала, и, самое ужасное – горькая правда о том, что я

самая плохо подготовленная Прорицательница на грядущую должность.

- Валко сделает из тебя котлету, - после протяжного молчания, Антон покачал головой.

Я вспыхнула и отодвинулась так далеко, как смогла, пока мое бедро не оказалось на

холодной стороне саней. Я не нуждаюсь в очередном напоминании о своих мрачных

перспективах из его уст.

- Я буду спать, - сказала я так, будто мои нервы усыпить было так просто.

- Замечательно, - он продолжал управлять поводьями, чтобы лошади бежали быстрее. –

Спи, пока можешь, Соня. Скоро ты поймёшь, что лучше бы я выбрал кого-то другого.

Я нахмурилась, пытаясь поудобнее улечься в санях. Что он имел в виду? Он хотел сказать, что в его силах дать мне другую жизнь? Я вспомнила, как он стучал сапогом по полу, как

смотрел на меня. Он знал, что я буду не лучшей Прорицательницей. Конечно, он хотел бы

выбрать кого-то другого, так как должен был служить династии и брату. Я думала об

этом, пока цоканье лошадей не замедлилось, а спокойное дыхание не рассеяло мои мысли

и гнев вместе с ними.

Засыпая, я слышала своё имя снова и снова, где-то в чертогах моего сознания. То, как он

это говорил. Может, это потому, что из его уст это звучало впервые. Или, возможно, в

этом шепоте – Соня – скрывалась жалость, которую принц проявил хоть к кому-то. К

такой девушке, как я.

Ирония была в том, что мне больше не хотелось его сострадания. Мне просто хотелось

убежать от всего того, кем я была, что делала, что сделаю или просто остаться в состоянии

безразличия.

Попавший на нос снег заставил меня проснуться. Резкий свет прорвался сквозь веки, как

только я их открыла. Я поняла, что в санях одна, а лошади опустили головы в

разбросанное вокруг сено. Я села. Всё тело болело, ведь так, в неудобном положении, я

провела немало часов.

Где же Антон?

Справа от меня оказался какой-то дом. Вдалеке, над сверкающим снегом, сияла деревня, с