Кэтрин Пурди - Сжигающее стекло (ЛП)

этого легче не стало бы.

- Хочешь поговорить о смерти своей подруги? – его брови сдвинулись.

Я тут же отмахнулась, затем даже неожиданно для себя дотронулась до ленты на запястье.

- Вот поэтому и не говори со мной о матери. Никогда.

- Но я всего лишь…

- Ни-ког-да.

Я сглотнула и кивнула. Мои руки сжались в кулаки, когда я пыталась бороться с гневом, который пронизывал меня, оглушая. Но затем мне стало легче. Он должен был бороться с

гневом, чтобы никто не видел его эмоций.

- Тебе нужно поесть, а потом отдохнуть, - сказал он и снова посмотрел на мой нос, на

платок. Он вообще представляет, как сложно мне сейчас есть? – Надеюсь, к ночи

доберёмся до Искера. Для нас обоих будет лучше, если ты заснёшь.

- Я не устала.

- Мне всё равно.

- Может, если мы не может говорить о вашей матери, то обсудим, что произойдёт в канун

Морвы? – я скрестила руки на груди. Видит Фейя, я пыталась удержаться, но не смогла.

Как вообще возможно сдерживаться, если я чувствую то же самое, что и он ? Мой задор

его по-прежнему раздражал.

В его глазах появилась молния, которой, кажется, он готов был ударить меня в любую

секунду. Он открыл рот в попытке что-то сказать, но снова его закрыл. Он не знал, как

ответить и как со мной совладать.

Моё тело дрожало так сильно, как никогда, ведь он начинал терять контроль. Часть меня

хотела успокоить себя , успокоить его, но вторая разрывалась от гнева и не хотела с ним

совладать.

Но вместо гнева, он повернулся ко мне и ухмыльнулся.

- Это я, Соня? – он указал на мои кулаки. – Ты – всего лишь моё отражение?

Я не знала, как ему ответить.

- Я – больше, чем Ваше отражение, - железный привкус крови появился во рту, так как

при разговоре зажимать нос было труднее.

- Тогда я попрошу тебя отыскать в себе место, которое принадлежит только твоим

эмоциям, иначе до встречи с императором ты не доживёшь. Есть только одна вещь,

касающаяся моей матери, которую я хочу, чтобы ты знала: она всегда говорила, что я

снисходительный, - он поднял брови, и я сразу поняла его намёк. – Подумай об этом.

Не говоря больше ни слова, он вернулся к лошадям, и мы тронулись, проезжая по лёгкой

пудре снега. Я сидела на своём месте, но чувствовала, будто меня отбросили в сугроб. Я

была удивлена тем, как проворно Антон поставил меня на место.

С каждой милей мы приближались к Торчеву, а я – к правителю Империи Рузанин и

почему-то я чувствовала, что именно от его руки я и умру. Хотелось спрыгнуть и убежать.

Единственное, что сдерживало меня – это образ Даши, либо Киры и деревянный идол у

меня в наволочке. Всю дорогу я прижималась ногой именно к нему, а обещание, данное

мной Юлии, придавало мне сил. Мою веру в себя укрепляло и то, что она мужественно

приняла свою смерть. Я не позволяла Антону меня напугать. Нужно было отыскать

внутри себя место, где нет ни одной эмоции и уцепиться за него.

Император Валко не станет последним, что я увижу в этой жизни.

Несмотря на то, насколько Антон был решительным, он не мог не засыпать, ведь не

отдыхал уже вторую ночь. Он задремал уже в третий раз и дёрнул поводья так резко, что я

потребовала, чтобы я заняла его место. Идея ему не нравилась даже, когда я рассказала, что у меня есть опыт. Ромска живут торговлей, в караванах, и они зависят от лошадей. Да, я чувствовала ауру, а, значит, хуже покорителя для дикой лошади не найти, но у меня

были поводья и я могла справиться.

Но принцу было всё нипочём. Наверное, он думал, что я заведу тройку в горы и сброшу

его в ущелье. Это была моя мысль.

В конце концов, он решил провести остаток ночи в маленькой гостинице меж деревнями.

Сняв пальто и обнажив королевскую голову, он укутался одеялом своей матери,

тщательно следя, чтобы вышивка на концах не запуталась и ни за что не зацепилась. Он

кинул хозяину три монеты и попросил одну комнату на двоих: для него и для его «жены».

Но, когда я увидела эту комнатку, я побледнела, увидев одну кровать.

Но моё беспокойство было напрасным. Как только хозяин откланялся, Антон принялся

складывать одеяло на полу, формируя подушку.

- Ложись, - хмуро пробормотал он.

Я смотрела на него ещё некоторое время, раздумывая, могу ли я спать на кровати, когда

он, благородный и уставший принц, ютится на полу. Но, когда я заметила, как он улёгся

прямо на деревянные полки, своим телом забаррикадировав выход, я поняла, что это не

жест доброй воли – он просто мне не доверяет. Отвернувшись, я вытянулась и наконец-то

радовалась тому, что ноги отдохнут. Но я всё ещё надеялась, что он заработает себе много

заноз.

Что-то толкало меня в плечо, когда я заметила, что от света яркого солнца, комната стала

серой.

- Юлия? – спросила я, откидывая руку от лица. В таком положении я обычно сплю.

- Нам нужно ехать, - раздался громкий недовольный голос принца Империи.

Потеря моей подруги будто обрушилась на меня с новой силой. А то, как он давил на

меня, заставляло плакать. Но Антон не увидит мои слёзы.

- Одну минуту, – тихо прошептала я.

Его тёплая рука, до сих пор лежавшая на моём плече, исчезла. Его шаги удалялись, пока

он не подошел к двери. Я же сделала несколько вдохов. Нужно было бороться с внезапно

накатившим горем. Либо выдохнуть всё одним махом, либо снова спрятать в себе. Сейчас

не время углубляться в чужие эмоции и терять себя. Когда я доберусь до дворца, там у

меня будут собственные покои, где я и буду убиваться от печали в одиночестве.

Антон не сказал ни слова, хоть из моего горла и вырвался тихий всхлип, а эмоции взяли

верх. Он стоял спиной ко мне и терпимо отнёсся к тому, что на сборы мне понадобилось

несколько минут. Принц просто опустил голову, накручивая на палец нить из одеяла

матери.

Наконец, я села на кровати, откинув на спину запутанную косу. Затем нашла в себе силы, чтобы подойти к двери. Антон же вдохнул, чтобы что-то сказать, но… не сказал. Он

предостерёг меня: мне нужно контролировать эмоции, чтобы стать хорошей

Прорицательницей. И ещё одну лекцию об этом я бы не выдержала. Я просто открыла

дверь и вышла из комнаты.

Мы молча пришли к конюшням. Я сидела в санях, пока он не подтянул лошадей. Солнце

только-только поднялось над горизонтом, когда мы преодолевали последний отрезок

пути. Мы ехали почти всю ночь, поэтому должны были добраться раньше.

- Мы доедем до Торчева к полудню, - сказал Антон.

Это были его последние слова, сказанные им вплоть до того, как над нами стали

возвышаться стены столицы Империи Рузанин. Тройка уставших лошадей и два не менее

измотанных путешествием пассажира ступили за ворота города императора.