Энн Райс - Талтос

— Безрассудно, может быть, но не плохо. Кроме того, мне кажется, я понимаю, что именно случилось. Майкл об этом не говорит. И я сейчас тоже говорю не о соблазнении. Я говорю о результатах.

— Если я помогла ему исцелиться, то в конце концов не попаду в ад.

Мона сложила губы в грустную улыбку. В ее голосе и на ее лице отразилось не просто чувство вины, но и отвращение к себе, и Мона это знала. Но при этом она испытывала такое огромное облегчение, что не могла выразить это в словах.

— Ты его исцелила. Быть может, так и было предначертано. Возможно, однажды мы сможем поговорить о твоих снах и о том граммофоне, что вдруг материализовался в гостиной.

— Значит, Майкл вам рассказал.

— Нет, это ты мне рассказала. Ты постоянно об этом думала, вспоминая вальс из «Травиаты» и призрак Джулиена, который велит тебе это сделать. Но для меня это значения не имеет. А для тебя важно, что тебе не нужно больше беспокоиться о том, что я могу тебя возненавидеть. Ты должна быть сильной, чтобы стать наследницей, особенно при нынешнем состоянии дел. Ты не можешь тревожиться из-за пустяков.

— Да, ты права. Ты действительно не думаешь обо мне дурно. Знаю, что это так.

— Ты могла бы и быстрее это понять, — сказала Роуан. — Знаешь, ты ведь сильнее, чем я. Читать мысли и чувства людей — это нечто вроде фокуса. В детстве мне было противно этим заниматься. Как и многих одаренных детей, меня пугал этот дар. Но потом я научилась пользоваться им осторожно, почти подсознательно. «Выжди мгновение после того, как кто-то заговорит с тобой, особенно если его слова чем-то тебя смущают. Выжди мгновение, и узнаешь, что этот человек чувствует».

— Ты права. Так и есть. Я уже пробовала.

— Это становится все сильнее, лучше. Я бы сказала, что, зная то, что ты знаешь — обо всем, — ты легче с этим справишься. Меня-то считали до отвращения нормальной, просто студентка-отличница со страстью к науке, выросшая во всей той роскоши, что дана единственному ребенку в состоятельной семье. А ты знаешь, кто ты есть.

Она замолчала ненадолго. Достала сигарету из пачки, лежавшей на столе.

— Ты ведь не возражаешь, да? — спросила она Мону.

— Нет, ничуть, — ответила Мона. — Мне нравится запах табачного дыма. Всегда нравился.

Но Роуан передумала и сунула сигарету обратно в пачку. Рядом положила зажигалку.

Потом она посмотрела на Мону, и внезапно ее лицо на мгновение застыло, словно Роуан глубоко задумалась, забыв спрятать свое сильное внутреннее «я».

Взгляд Роуан стал таким холодным и безмолвно жестоким, что Моне она показалась бесполой. На Мону мог сейчас смотреть мужчина, тот, с серыми глазами, и темными прямыми бровями, и мягкими светлыми волосами. Или это мог быть какой-нибудь ангел… Но конечно же, это была прекрасная женщина. Мона была настолько заинтригована и взволнована всем этим, что не могла заставить себя отвести взгляд.

Но выражение лица Роуан быстро смягчилось.

— Я отправляюсь в Европу, — сообщила она. — Очень скоро.

— Зачем? Куда ты собираешься? — резко спросила Мона. — А Майкл об этом знает?

— Нет, — ответила Роуан. — А когда узнает, ему снова будет больно.

— Роуан, погоди, ты не можешь так с ним поступить! Почему ты уезжаешь?

— Потому что я должна. Только я могу разгадать эту маленькую загадку Таламаски. Только я могу разобраться, почему Эрон погиб именно так.

— Но Майкл! Ты должна взять с собой Майкла, должна позволить ему помочь тебе! Ты снова его оставляешь, Роуан, и тут уж понадобится нечто большее, чем созревшая тринадцатилетняя особа, чтобы спасти его самолюбие и то мужское достоинство, что у него еще сохранилось.

Роуан задумчиво слушала.

А Мона тут же пожалела о сказанном, а потом решила, что высказалась недостаточно энергично.

— Это причинит боль, — сказала Роуан.

— Ох, да не обманывай себя! — воскликнула Мона. — Может быть, он и не будет дожидаться тебя тут, когда ты вернешься.

— Послушай, а что сделала бы ты на моем месте? — спросила Роуан.

Понадобилось около секунды, чтобы до Моны дошел смысл вопроса. Она сделала еще один большой глоток апельсинового сока, потом отодвинула стакан в сторону:

— Ты всерьез меня спрашиваешь?

— Ничье другое мнение меня не интересует.

— Возьми его с собой в Европу. Почему нет? Чего ради он останется здесь?

— Причин много, — сказала Роуан. — Только он по-настоящему понимает, какая именно опасность грозит нашей семье. И еще это вопрос его собственной безопасности, но я не знаю, насколько серьезно тут обстоит дело.

— Его безопасность? Если те парни из Таламаски захотят до него добраться, так они ведь знают, где его найти, если он постоянно болтается в этом доме. Кроме того, Роуан, как насчет твоей собственной безопасности? Тебе известно больше, чем кому-либо другому. Кроме Майкла. Разве он тебе не понадобится? Ты действительно готова отправиться туда в одиночку?

— Я не буду одна, я буду с Юрием.

— С Юрием?..

— Он еще раз звонил этим утром, совсем недавно.

— Почему ты мне не сказала?

— Я говорю тебе сейчас, — невозмутимо ответила Роуан. — У него было всего несколько минут. Он звонил из телефонной будки в Лондоне. Я его убедила встретиться со мной в Гатуике [7] Гатуик — крупный международный аэропорт к югу от Лондона. . У меня лишь несколько часов до отъезда.

— Тебе следовало меня позвать, Роуан, ты должна была…

— Спокойнее, Мона. Юрий позвонил лишь для того, чтобы предупредить: тебе необходимо держаться рядом с родными и оставаться под охраной. Вот это по-настоящему важно. Он думает, что есть люди, которые могут попытаться добраться до тебя, Мона. Он был очень серьезен. Но не смог ничего пока объяснить. Он говорил о генетическом тестировании, о том, что кто-то добрался до отчетов и вычислил, что ты — самая сильная ведьма в клане.

— Да… Наверное, так оно и есть. Я это давно уже сообразила, но, Роуан, если они гоняются за ведьмами, почему им не поохотиться и на тебя?

— Потому что я больше не могу родить, Мона. А ты можешь. Юрий думает, им может понадобиться и Майкл тоже. Майкл породил Лэшера. И эти злобные люди, кем бы они ни были, попытаются вас свести. Думаю, Юрий ошибается.

— Почему?

— Свести двух магов? Ожидать, что лишние гены дадут Талтоса? Это так же маловероятно, как и было всегда. Можно сказать, что скрещивание двух магов — это очень долгий путь для получения такого результата. Согласно нашим архивам, единственная успешная попытка потребовала трех сотен лет. Но в этом случае было и стороннее вмешательство, и целенаправленность. И я помогла в критический момент. Иначе, возможно, такого бы и не произошло.

— А Юрий думает, что они попробуют заставить Майкла и меня сделать это?

Все это время Роуан не сводила с Моны глаз, внимательно глядя на нее, взвешивая каждое слово.