Юрий Никитин - Лоенгрин, рыцарь Лебедя

Он пыхтел, надрывал жилы, страшно скрипел зубами, плиту удалось подтащить к гробу, но тот как будто стал еще выше на постаменте, понадобится объединенная мощь десяти человек...

Лоенгрин сказал недовольно:

- Ну ты скоро? Нам нужно ехать. Или тебя оставить здесь?

- Нет-нет, - сказал Нил поспешно. - Я уже заканчиваю. Почти. Сейчас начну и... закончу.

Он отыскал длинный толстый шест, подважил плиту на одном конце, начал ногой подсовывать камни, поддел и приподнял еще чуть, вбил камень дальше, пот начал заливать глаза, но плита таким образом медленно приподнималась, наконец сровнялась краем с гробом.

Лоенгрин в нетерпении похлопывал хлыстом себя по сапогу, Нил ухватился за плиту обеими руками, напрягся, взмолившись Господу, чтобы не соскользнула назад, раздавит своей тяжестью, уперся грудью и начал надвигать на открытый гроб, закрывая скелет с его чуть-чуть загорающимся огнем в глазницах.

Плита натужно скрипела и не хотела двигаться. Он хватал раскаленный воздух широко раскрытым ртом, едкий пот выедает глаза, за спиной издалека-издалека, словно как из глубины леса, донесся раздраженный голос Лоенгрина:

- Ну что так долго?

- Уже... заканчиваю, - прохрипел Нил.

- Тогда побыстрее, побыстрее...

- Уже почти, - ответил Нил сипло, - почти... совсем... уже...

В последнем усилии, почти ничего не видя, он уперся ногами и толкнул плиту всем телом. Ему почудилось, что скелет поднял костлявые руки и помог изнутри приподнять плиту и поставить ее на место поточнее.

Лоенгрин развернулся в седле, расправил повод.

- Ты что, остаешься?

- Я... уже... на коне... - прохрипел Нил. - И всюду... за вами, мой лорд...

Он всполз на своего скакуна, как на высокую гору, там завалился, обхватив шею коня обеими руками, и шептал, чтобы тот только не отставал, только не отставал от коня сюзерена.

Лоенгрин не пускал нарочито ни вскачь, ни даже рысью, пока Нил лежал лицом на конской гриве, обхватив ее руками.

- А какой луг справа, - донесся до Нила жизнерадостный голос рыцаря. - Взгляни, какое чудо!

Нил чуть повернул голову, перед глазами плыло что-то мутно-зеленое.

- Ага, - прохрипел он. - Какая трава... сам бы ел...

- А взгляни налево, - продолжал Лоенгрин прочувственно. - Какое дивное озеро и как в нем красиво и целесообразно распределены кувшинки и эти вот широкие листья!

- Ага, - подтвердил Нил сипло, силясь открыть залитые едким потом глаза, - а какие жабы на этих листьях...

- Дивный мир создал Господь, - сказал Лоенгрин проникновенно. - Думаю, твое мохнатое сердце замирает от восторга... Ведь замирает, не так ли?

- Ага, - прохрипел Нил. Он заставил себя оторвать щеку от конской шеи, поднялся и постарался выпрямиться в седле. - Еще как... ага... Все замерло, совсем неживое...

- Надо его беречь, - сообщил Лоенгрин. - Это теперь наш мир.

Нил просипел:

- Весь?

- Да.

- И тот... что за Брабантом?

Лоенгрин повернул голову и посмотрел на молодого оруженосца с интересом.

- А ты в самом деле уверен, что Господь создал только Брабант?

Нил пробормотал:

- Да у нас многие так считают.

- А остальные страны?

- Сатана, - ответил Нил твердо. - Дьявол вечно старается превзойти Господа! Господь сделал человека, дьявол - обезьяну, Господь - собаку, дьявол - кошку... А когда Господь создал Брабант, дьявол чего только не нагородил!

- Интересный взгляд, - произнес Лоенгрин задумчиво. - Вот чем голова забивается в отсутствие знаний.

- А как на самом деле?

- Господь создал весь мир, - изрек Лоенгрин. - И вручил нам. А сам пошел заниматься другими делами!

Нил спросил оторопело:

- Как?.. Разве Господь не занят постоянно нами?..

- И следит, - сказал Лоенгрин саркастически, - чтобы у каждого простолюдина коза была подоена вовремя, у ребенка вытерт нос, а у бабушки Хримы прошел чирей на левой ноге под коленом?.. Не-е-ет, Господь вручил мир нам и сказал, что отныне мы в нем хозяева. Это у сарацин он следит за каждым их шагом! В их святом писании так и сказано: «Аллах ничего не делает для себя, а только для человека». Аллахом в тех краях называют Господа...

Дорога резво взбежала на холм и ринулась полого вниз, Лоенгрин на минуту задержал коня на вершине, на широком поле между невысоким холмом и густой дубравой толпа крестьян спешно выкашивает траву, еще несколько человек вбивают тяжелые толстые колья в ряд. Из замка тянутся длинной вереницей в эту сторону подводы, груженные досками и бревнами.

- Не пойму, - сказал он озадаченно, - что за строительство... Место не слишком удачное.

Нил всмотрелся, расхохотался.

- Никак потому, что не вы распорядились?

Лоенгрин чуть смутился.

- Нет, я не стараюсь влезать во все... по крайней мере стараюсь удерживаться. Просто интересно, что за время моего отсутствия придумали.

- В самом деле не догадываетесь?

- Да говорю же, нет.

Нил покачал головой.

- Из дальних стран вы, ваша светлость. Из дальних...

- Ты это говорил, - напомнил Лоенгрин. - Так что это?

- Близится время, - ответил Нил с подъемом, - время знаменитого брабантского турнира, ваша светлость!..

- Даже знаменитого?

- Ну да, уже лет двадцать ему, еще ни одного лета не пропущено... Сколько рыцарей съедется, сэр! Этого праздника ждут год. С того дня, как заканчивается предыдущий...

- И когда это?

Нил вздохнул с сожалением.

- Еще не скоро. Но поле размечают заранее. Знаете, как у нас обычно: полгода готовятся к чему-то, потом полгода вспоминают, как прошло... Затем все сначала!

Лоенгрин молча пустил коня с холма. Шумная и суматошная стройка приближалась, люди суетятся веселые и уже праздничные, наконец-то дождавшись еще не турнира, но уже зримой подготовки к нему. Рыцари у себя в замках целый год оттачивают мастерство конного боя, сотни раз на полном галопе поражая копьем чучело, часами упражняются в утяжеленных турнирных доспехах, лучники совершенствуют мастерство попадания в цель, для них тоже свой приз и кошель с золотыми монетами, торговцы прикидывают, что повезут на продажу, а матери учат созревающих дочек, как вести себя весьма прилично на людях, куда съедутся и молодые рыцари из дальних концов страны.

Он прикинул, что впереди можно остановиться на постоялом дворе, даже заночевать, вызнать новости прямо от народа в харчевне, но посмотрел на Нила, вздохнул и, высмотрев удобную поляну среди раскидистых дубов, остановил коня.

- Здесь дадим отдохнуть коням, - сказал он, - переночуем, а с утра отправимся дальше.

Нил послушно соскочил на землю, перехватил повод и его коня, но спросил с недоумением:

- Ваша светлость, до города всего пять миль! Можно заночевать в тепле и уюте...

- Увы, - ответил Лоенгрин. - Твой отец сказал, что ты чересчур падок до вина и женщин.

- Клевета! - заявил Нил твердо. - Ничуть... не больше, чем другие.