Ардмир Мари - Некромант-самоучка, или форменное безобразие

— То есть я не права, она все же женщина?! — решила уточнить.

— Идите! — хохотнул магистр.

— Но…

— Ступайте, пока я не заразился идеей на три года закрыть вас в комнате. И запомните, к Сули вам лучше не подходить. С извинениями или без, через год или через три… Никогда.

— Но… знаете, вот это уже прозвучало обидно, я ведь не со зла, а всего лишь от незнания предположила.

— Кадет Сумеречная! Или вы немедленно уходите, или я отменяю свое предложение! — Лицо его потемнело, волосы зашипели, как тысяча змей, и я в испуге бросилась прочь.

А сзади звучит веселое:

— Таррах!

Переезд свершился в тот же день под тихое бурчание духа через эхо-порт о том, что в бывшей моей комнате на привязи сидела кука. Теневая или тенюшечка, как зовут ее в народе — мелкая зловредная нежить, подчиненная против воли. Вот она-то за духом и шпионила, и мастера-водопроводчика выгнала взашей, а почему меня за три ночи кошмарами не извела, так ни он, ни декан не поняли. И, сообщив это, Нваг-нваг Севой заявил:

— Неприятное обстоятельство, своим появлением ты троим моральный ущерб нанесла, а сама осталась невредима.

— Да вы что, издеваетесь?! — возмутилась я, взявшись за неподъемную сумку.

— Как никогда серьезен. И прихожу к выводу, что либо кука с браком была, либо ты с чудом.

— С каким?

Неожиданно призрачный старичок объявился рядом со мной и в раздумье подергал свою хилую бороденку:

— Трудно сказать, но из-за чудесатости этой теневая тебя не тронула. — И хлопком ладоней дух-хранитель перенес меня в другое общежитие, ближайшую дверь распахнул, задвинул в нее мою сумку со «скарбом», приказал: — Входи.

— Но тут живут! — воскликнула я, увидев обстановку с ковровыми дорожками, занавесями, пледами на кровати и кресле у окна и даже с цветами в вазах.

— Уже не живут. Отчислена с третьего курса целителей.

— За что?

— За теневую. — Хлопком Севой собрал все-все присутствующие здесь вещи, щелчком пальцев открыл портал и пинком закинул их в неизвестное пространство, где в следующий миг раздались перепуганные вопли. И призрачный старичок сделал громоподобное сообщение: — Дульгерия Дарремия, за документами явитесь в деканат!

Еще один щелчок — портал закрылся, дух возвестил: «Теперь все твое». Всем моим оказалась абсолютно пустая комната, серая и мрачная, как тюремный блок.

— А мебель куда дели?

— На проверку ушла, вернется через час, — ухмыльнулся и исчез, и уже через эхо-порт прогремело: — «Может, через два!»

До конца дня и даже ночью, когда прибыла наконец-то немногочисленная и весьма потрепанная проверкой мебель, я, ввиду большой и чистой совести, мучилась чувством вины перед неизвестной Дульгерией. На нервной почве пропустила ужин, забыла распаковать вещи, освободить бедного Гирби и узнать расписание на завтрашний день, зато придумала длинную возвышенную речь в защиту прав отчисленной девушки. И когда на востоке забрезжил рассвет, я поставила точку в тщательно продуманном получасовом монологе, повернулась на бок, обняла подушку и решила провалиться в сон.

Как вдруг окно с едва уловимым скрипом открылось.

— Дулька, — послышалось оттуда, — Дуль, твоя кука сбежала и заказы больше не ведет. А мне трава нужна. Позарез. Слышишь?

— Нет, — ответила я.

— Как нет? — удивился неизвестный. — Ты что, с собой не привезла?

— Дульгерии здесь нет.

— Да есть ты. Вон, я тебя вижу! — возмутились в темноте, и окно скрипнуло отчетливее, словно бы гость решился войти.

А это уже наглость и нарушение личной территории, которое в академии должно караться. И где, спрашивается, Нваг-нваг Севой с его правилами и предупреждениями? Хлопком включила магический ночник, поднялась на локте, чтобы ответить: «А это не она», но, узрев визитера, заорала не своим голосом: — А-а-а-а-а!

От окна послышалось такое же удивленное «А-а-а!», но в мужском исполнении и удаляющееся, в процессе приближения к земле. Длилось оно недолго — всего семь этажей высоты, но было исполнено столь пронзительно, что мой ночник потух, а я испугалась уже не столько визитера, сколько последствий его падения. Хоть бы выжил!

Но не успела ног на пол спустить, как в окошко поскреблись…

— Дуль, трава есть? — поинтересовались хриплым голосом.

— Н-н-нету… — прошептала я.

И уже другой визитер с досадой:

— Совсем?

— Полностью! — заверила чистосердечно.

— Жаль, — ответил третий, и все удалились. Или не все, потому что снаружи вдруг спросили сипло: — А водица осталась?

— Ни капельки, — простонала невыспавшаяся я, уже мечтая встретиться с этой предприимчивой умницей и помочь ей не с возвратом в академию, а с попаданием за грань.

— А порошки? — прохрипел кто-то, вызвав у меня тихий ик.

— Нет! Ничего нет… и даже Дульгерии нет! Передайте, пожалуйста, остальным. Тут не аптека!

— Да знаем мы, — ответил уже кто-то другой и расстроенно вздохнул.

Вздохнуть-то вздохнул, но никому ничего не передал. И за следующие полчаса я только и делала, что попеременно бегала из спальни в ванную и блокировала окна, потому что эти гады срывали мои охранные проклятья, открывали створки и продолжали вопрошать: «Дуль, трава есть?» И если кто-то из них не получал внятного ответа, то начинал в окно лезть, не забывая подсвечивать себе дорогу. Оценив внешний вид некоторых из них, я поняла, что первый визитер с глазами рыбы и рогами, как у горного козла, был очень даже милым. А еще он был пусть и позарез заинтересованным в траве, но абсолютно ненастойчивым. Упал и больше не вернулся, а эти…

Спустя тридцать минут и тридцать три проклятия снаружи образовалась удивительная тишина. Ушли? Все-все? Не веря в свое спасение, я в вязь проклятий на окнах на всякий случай добавила еще два звена, постояла в середине комнаты, прислушиваясь. Вроде никого. И легла под одеяло с широко открытыми глазами. Закрывать их было страшно, так и виделись мне недозверо-люди в шкурах, с рогами и копытами, крыльями, отчего-то разместившимися на голове, с тремя разными хвостами, в чешуе и со складчатыми перепонками вместо рук И вот мысленно взирая на все эти ужасы, я пропустила момент, когда в моей комнате беззвучно открылась дверь и некто закрывший собой весь проем с жаром сообщил:

— Герик, я так соскучился!

И я не то что вздохнуть, я испугаться не успела, как оказалась прижатой к кровати внушительным телом. Его голова разместилась на моей груди, а локти сжали с боков, не позволяя сдвинуться с места.

— Малышка, не отталкивай своего Кардинала, — прозвучало где-то в районе моего сердца. И оно от ужаса застучало в два раза быстрей, и это при полной нехватке воздуха.

— Ты же знаешь, как мне нужна. — Грубые руки прошлись вдоль моего тела поверх одеяла, и жар, исходящий от них, а также жадность хватательных движений я даже сквозь преграду ощутила сполна. Похолодела, судорожно всхлипнув.