Ардмир Мари - Некромант-самоучка, или форменное безобразие

И как решила я это, так сразу от души отлегло. Имперцам я не по зубам, Герберту не помощница, грифону не заложница — все, свобода! В считаные минуты собралась на пары, приготовила новую сумку, взяла притихшего Гирби и отправилась грызть… завтрак кадета.

День пусть и задался неудачно, зато весьма прибыльно продолжился. Бруг принес шоколад в надежде отменить мои эксперименты на собственной шкуре, но добился лишь отсрочки на три дня. Кудряшка, в надежде заполучить оборотня хоть на час, вручила мне одноразовый допуск в теплицы академии, а Севой ради раскрытия имен неизвестных, покусившихся на сердце Дао-дво, обещался лично свести с лаборантом. И все это я провернула с двойной пользой для себя.

Так, например, после вынужденного — хотя если быть точной, подстроенного — свидания с нашей старостой Крэбасс красноглазый оборотень из двух зол выберет меньшее — меня. Но будет вынужден терпеть поползновения принцессы, ибо Кудряшка с очаровательным именем Олли обязательно предложит мне новый бонус для повтора, а я, памятуя о минутах среди тварей преисподней, несомненно, пойду ей навстречу… Правда, не во всем, как и с возрожденным духом. К слову, ему я поведала лишь о том, что девушки, посетившие палату рыжего, были одеты в белые тренировочные костюмы.

Произошло сие за ужином, и от столь скудной информации возмущенный Нваг-нваг Севой тут же объявился рядом:

— И это все? — Ворчливый голос эхом разнесся по помещению, но никто из кадетов и головы в нашу сторону не повернул. И даже парень, сидящий от меня через стол, ел так, словно бы рядом ничего не происходит. Интересное наблюдение, я улыбнулась, отметив это, и ответила как на духу:

— Нет, не все. Одна из них обладала пышной фигурой, вторая подтянутой.

— Понял. — Призрачный старичок вздохнул и промямлил устало: — В следующий раз ты мне скажешь, что у одной из них была косичка, заплетенная в колосок. А потом, что у второй были серьги красивой формы. Позже, обязательно выторговав у меня что-нибудь серьезное, заявишь, что тощей пошла бы форма воительницы, но сама девушка с другого курса… А затем причислишь вторую к целителям, ибо улыбка у нее добродетельная, но…

Это был не совсем мой сценарий, однако настолько подходящий, что я решилась уточнить:

— Мысли читаете?

— Вспоминаю молодость Сули! — рявкнул дух. — А ну живо говори, кто там был!

— Зачем? — чуть не подавившись чаем, изумилась я. — Вы же любите загадки, ставки и азарт, вот и наслаждайтесь расследованием.

— А если они опоят других?! Ты должна понимать, что в этом случае часть вины ляжет на тебя.

Серьезное заявление, но безосновательное. Факта моего появления в тридцать пятой палате хранителю академии не доказать, потому что и я, и кука будем всецело отрицать свое раннее знакомство.

Улыбнулась и бесстрашно заявила:

— Сведите меня с каким-нибудь лаборантом, чтобы я ванную опытами не пачкала, и так и быть — объясню, как поступить в этом случае.

— Совсем оборзела или шутить изволишь? — вскинул старичок косматую бровь и выжидательно так прищурился, что лицо его хитрющее помолодело, засияло даже.

Ну и как над таким Севоем не подшутить? Вот и я не удержалась, махнула рукой примирительно.

— Ладно, так и быть… Если оформите мне статус лаборанта, я на нарушительниц вам прямо укажу.

— Что?! — Вот этот его вопль заставил стекла задрожать, мой стакан чая разбиться, но опять-таки не привлек чужого внимания. А дух все еще голосом гремит: — Уставом разрешено брать лаборантами лишь третьекурсников!

— Значит, подождем! И не забудьте записать на свой счет, как-никак бесценное имущество, — согласилась я и, указав на осколки, сбежала.

А позади раздалось скорбное ворчание:

— Что за кадеты пошли…

— Под стать академии!

И не успела я и на десяток шагов отойти, как на стол упал талмуд «Руководство к браслету», а следом листок с расписанием лекций у запасных королевских смертников.

Стать разведчиком Герберт не мечтал, не желал и не думал ровно до тех пор, пока в Треде не вышел королевский указ о военной реформе. Метаморфам, отслужившим в серых войсках пять лет, в соответствии с полученными званиями и положением, волей короля жаловались земли. Дворец или усадьба, парк или деревня, а некоторым погост, передаваемый в полное распоряжение заслуженного воина. Таковыми были тарги — разведчики, на несколько лет заброшенные в стан «врага», добывшие тайные сведения для короны. Прижизненно или посмертно, в зависимости от того, как таргу повезет, он получает надел земли с тремя богатыми или пятью бедными деревнями, равный двадцати тысячам золотых монет.

Двадцать тысяч — вот что стало идеей фикс для Гера, тогда еще двенадцатилетнего мальчишки. Немыслимая сумма, которую он, представитель младшей ветви рода Дао-дво, вряд ли когда-нибудь заработает, не нарушая постулатов своей семьи. Так уж повелось, что отпрыск ближайшего к трону рода не имеет права опускаться до уровня простых: пачкать свои руки в грязи, торговать, оказывать услуги или преподавать. В почете остались: землевладение, военная служба и королевский фавор. Первое и третье требовали денежных вложений, второе — мозгов. И пораскинув ими, молодой метаморф принял решение поступить в академию Треда и добиться личного землевладения для себя, если останется жив, или же для отца и сестренки, если уйдет за грань.

До сих пор каждый его шаг был тщательно продуман и взвешен: как набиться в ученики к Сули, как заполучить Тагаша в наставники, как пробиться в академию, как закрепиться внутри, кого выбрать в пару и как пройти в действующие разведчики до конца обучения. Время. У него было слишком мало времени, и после шестилетнего обучения «ждать» собственное землевладение еще пять лет он не мог. И искал любые пути, чтобы самостоятельно заслужить все самое лучшее — высшую степень личного развития, звание тарга, жену и погост. Ради этого он отказывался от обманчиво выгодных предложений расчетливой родни, отчаявшихся смертников и даже генерала Сули. Гер неотвратимо шел к цели и верил в успех ровно до той поры, пока не встретил…

Пожалуй, это был первый случай, когда он не мог беззаботно сказать: «Так даже лучше». Но вот теперь, получив в помощники прозорливую лопоухую нежить, он понимал: «Так лучше всего».

Но только не сейчас…

Ночь, тренировочный лес, задание, быстро истекающее время, под брюхом промозглая слякоть, над головой колючий снег и почти что буря. Взлететь нельзя, идти невозможно, и он ползет в грязи, проклиная все на свете, в том числе и счастливую куку, прыгающую на ветке впереди.

— Хозь-зяин, хозь-зяин! — слышится тихий шепоток, и за доли секунды метаморф доползает до нее.