Ардмир Мари - Некромант-самоучка, или форменное безобразие

Он нашел некроманта сам, по запаху, в удаленной точке парка, на капище. И уже не удивляясь тому, что в бешенстве его резерв восполняется, Герберт одним смазанным движением стреножил медведя и, схватив клювастого за грудки, основательно стукнул его о ближайшее дерево, а затем и о каменные плиты дорожки, с которыми Гард прекрасно слился по цвету.

— Где девчонка?

— Отпус… — Тиши схватился за руки разведчика. И зря. Многоликий без лишних вопросов и уточнений, с радостью повторил встречу головы Гарда с каменной плитой. Тух-х-к!

Грифон сжался от боли, а медведь заревел, бессильный помочь своему хозяину.

— Ве-е-е…

— Заглохни! — приказал ему Дао-дво, не отрывая прожигающего взгляда от ходячей мумии.

— Где она? Говори быстро и точно. В каком подвале, в какой пыточной, сколько там охраны. Живо.

— Да с чего ты взял?!

— Неправильный ответ. — Тух-х-к! Тух-х-к! Тух-х-к! — раздалось над капищем, и, едва эхо утихло, метаморф спросил: — Повторить вопрос или все же ответишь?

— Второй этаж, восточное крыло, покои принца Равэсса! — тут же отрапортовал клювастый. И увидев сузившийся взгляд Дао-дво, заверил: — Я бы забрал ее оттуда, но она сама закрылась, а я без права доступа.

Жива и в безопасности. Вот счастье…

— Какого лешего она там закрылась? — взревел Гер, поднимаясь на ноги и поднимая грифона с кровоточащим носом. Все же не слабо он приложил его головой.

— Испугалась моей мести, — проскрипел Тиши. И Дао-дво понял, что он этого идиота сейчас просто убьет за тугодумие.

— Какой? Твою ж мать, говори!

— Ничтожно малой за то, что Тэннон и его команда уничтожили клумбы Петунии. Срезали под корень, чтобы говнюк наследный изящно предложил руку и сердце графской дочери. Из этих, ну которые… Короче, наша семейка тоже была на том вечере, и кузина признала свои цветы. — В задумчивости он рукавом вытер нос, постоял, шевеля губами, но так имен не вспомнил. Прикоснулся к затылку и быстро осознал почему. — Вот это шишка…

— Могу поставить еще одну. И тебе и ему, — зло предложил многоликий и освободил от веревок косолапого мертвяка.

— Не надо. — Гард присел, обнял своего питомца, зарываясь худыми пальцами в густую шерсть. — Пока там суматоха была, мы целый час с замками бились. Честно, Гер, я бы забрал ее оттуда. Но не успел…

— Какого Тарраха ты ее вообще с собой взял?!

— Для ритуала целитель нужен был. А дядя как-то намекнул: «Кого ни предложат в помощники, бери», и Нваг-нваг указал на сероглазую со словами: «Вот эта вне закона».

— Подстава!

— И я того же мнения. — Некромант, покачиваясь, поднялся на ноги. — Если бы не Сумеречная, никто бы о нашей вылазке не узнал. А эта, — он скосил глаза на все еще взбешенного Дао-дво и, понизив голос, произнес: — Извини, конечно, понимаю, невеста и все такое, но… эта дура, испугалась, что я смертников покалечу, влезла со своей жалостью и уничтожила все на корню.

— А ты бы не покалечил? — скептически вскинул бровь метаморф, уж он-то знал о кровожадности клювастого народа.

— Как бы… — протянул грифон задумчиво, — Петуния так плакала из-за своих цветов, что… — и, поймав скептический взгляд многоликого, он отмахнулся. — Да ладно, подумаешь, проспали бы четверть века, образумились бы. Им это не в тягость.

— Хм, совсем…

Когда Гард Тиши исчез из центра капища, переместившись в лекарское крыло, на плече Герберта объявилась встревоженная кука.

— Божечки мои, и ты этого головой об камень вот так легко и просто?! — Тварька схватилась вначале за собственные уши, а затем и за голову. — Хозь-зяин, а вдруг он будет мстить?

Дао-дво промолчал, сжимая быстро зарастающие кулаки. И тенюшка поднялась на хвосте, аккуратно заглянула в лицо молчаливого Гера. Посмотрела, оценила, произнесла настороженно:

— А н-нет, не будет. Я бы и сама не осмелилась никогда.

— Лучше скажи, почему сразу не предупредила, где именно Сумеречная сидит взаперти.

— А й-я и не могла, — всплеснула теневая лапками. — Моим соплеменницам нет хода во дворец, все узнали из ругани Тиши, когда он с медведем вернулсь-ся.

Повисло недолгое молчание, ибо молчать лопоухая нежить долго не могла.

— Хозь-зяин, так ты ее заберешь?

— Да, сейчас найду Его Высочество… — Он уже активировал магического гида и вывел нужную функцию, как вдруг его запястье и браслет вместе с ним собственным телом закрыла кука.

— Не надо его тревожить, особенно сейчас. Давай, лучше оторвем от досуга Нваг-нваг Севой-я.

Зачем?

— А у него в гость-тях Унг-унг! — радостно возвестила она.

Две минуты на договор с деловитыми духами, не желающими оторваться от бутылки, три минуты ожидания, и вот наконец Сумеречная у него. Сопит на плече, обвив шею рукой, и доверчиво прижимается к груди… Он посмотрел на девчонку, затем на расстояние до ее корпуса общежития и негромко ругнулся.

— Таррах, и мне придется ее нести?

— Так легкая же, — вступилась теневая. — Взвесь.

— Тяжелая, — не согласился метаморф и, крепче перехватив форменное безобразие, направился к академии.

— Худенькая, — опять возразила кука, — и пахнет хорошо, дя?

— Да-да, Равэссом от нее разит наповал, — скривился Гер, ощущая удушливый запах мужского парфюма.

— А… так это Его Высочество скрывает, где проводит ночь. Запах избранницы духами перебил и доволен.

— И мне это теперь нести… дурно пахнущий мешок угловатых костей.

— Хозь-зяин, не ехидничай. Она же самый настоящий слиток нежного золота! Умная, красивая…

— С этим я бы поспорил.

— Но ты только посмотри, какая у нее коса, — не отступила нежить, — волосы длинные шелковистые…

— Ага, путаются под ногами, цепляются за кусты.

— Какай-я же ты бь-бяка! — вспылила нежить и воскликнула сердито: — Вот сам ее и неси!

— Да я и так… — хмыкнул Гер и остался один среди деревьев в медленно наступающей темноте, с безобразием на руках. В свете поднимающейся луны она казалась ранимой, уставшей и, если присмотреться, еще большим ребенком, хотя куда уж больше. Ей и пятнадцати не дашь из-за худобы, веснушек и наивного серого взгляда.

Хорошенькая, пока спит, и крепкая заноза, когда проснется, подумал он отстраненно и усмехнулся вслух:

— Так я прав или нет?

— М-м-м, — раздалось сонное. Девчонка явно мерзла, отчего прижималась к нему сильней и хмурила бровки.

— Ладно, потом договорим.

И обернувшись огромным стальным ястребом, он в который раз за день полетел, унося бессознательную добычу. Легкую, длинноволосую и, как оказалось, неблагодарную. Когда метаморф внес девчонку в ее комнату, опустил на кровать и освободил от обуви и кителя, эта пигалица промычала что-то невразумительное, а затем произнесла:

— Спасибо, Равэсс, — и совсем тихо, — давай без поцелуев спасителю, да…