Лев Гроссман - Волшебники

По гулким коридорам они переходили из комнаты в комнату. План этого помещения отличался повышенной хаотичностью, каменные работы повествовали о сменяющихся поколениях каменщиков. Маги, продвигаясь все дальше, заставляли светиться свои ноги, руки и самые неподходящие части тела — это помогало им сбить напряжение.

Анаис, изведавшая вкус крови, хвостом шла за Бамсом и Чур, набираясь информации по части рукопашного боя.

— У них не было ни единого шанса, — говорила с профессиональным безразличием Чур. — Будь я даже одна, без Бамса, посох — оружие неэффективное. Слишком громоздок. Длинному, который крутит его во все стороны, попросту не до партнера. Разделываешься с ними поодиночке и идешь дальше. Нет чтобы выждать и подкараулить нас в той палате.

Анаис кивала как завороженная.

— Почему же они предпочли атаковать в поле?

— Не знаю, — нахмурилась Чур. — Вопрос чести, наверно. Или блеф — надеялись, что мы обратимся в бегство. А может, их просто околдовали.

— Обязательно было их убивать? — не выдержал Квентин. — Не могли бы мы разве… не знаю…

— Что? — с усмешкой обернулась к нему Анаис. — Взять их в плен? Отпустить на свободу?

— Связать, например. Я как-то не представлял себе, что мы будем вот так убивать людей.

Квентин испытывал то же чувство, что в день Врага. Полная безнадега, как будто парашют не раскрылся.

— Эти двое не люди… были. И сами пытались убить нас. Первые начали.

— Потому что мы к ним приперлись без спросу.

— За славу нужно платить, — изрек Пенни. — Это должен понимать каждый, кто ищет ее.

— Похоже, за нас расплатились они, так ведь?

Элиот, к удивлению Квентина, тоже ополчился против него.

— Что, никак на попятный? Ты? — Элиот засмеялся, точно залаял. — Тебе это надо чуть ли не меньше, чем мне.

— Ничего я не на попятный! Просто говорю то, что думаю. — Интересно, зачем это надо Элиоту?

— Пожалуйста, перестаньте. Пожалуйста, — замотала кудрявой головой Анаис.

После четырех часов, трех лестничных маршей и мили пустых коридоров Квентина вдруг стукнула по носу какая-то дверь. Тут же потекшая кровь в первый момент озаботила его больше, чем причина кровотечения. Он потрогал верхнюю губу, посмотрел, проверил еще раз. Точно, идет.

В приоткрытую дверь выглядывало чье-то злобное личико. Квентин чисто рефлекторно захлопнул ее ногой и хотел уже окликнуть других, осматривавших сухой бассейн в центре комнаты. Растение вроде плюща, разросшееся в нем и до половины заполонившее стены, тоже давно засохло. Дневной свет стал далеким воспоминанием. Перед глазами Квентина мигали огни, нос ощущался как тающая, соленая, пульсирующая гуля. Дверь со скрипом, драматически медленно приоткрылась опять, явив худощавого человека — или эльфа — в доспехах из черной кожи. Не особенно удивившись при виде Квентина, он выхватил из поясных ножен шпагу и стал в позицию. Квентин пятился, скрипя зубами от страха и обреченности. Еще одна разновидность ядовитой отрыжки Филлори.

Усталость, накопившаяся за время блужданий, отчасти глушила страх. Квентин неожиданно для себя стал бормотать, наколдовывая внедренные Пенни волшебные снаряды. Он хорошо напрактиковался в этом на ферме. Черный Эльф, как окрестил его Квентин, продолжал наступать — боком, как полагается; свободная рука приподнята, запястье расслаблено. Заклинание получалось, и Квентин себя за это любил. Ужас вкупе с физической болью сузил и упростил его личный мир. Волшебные дротики полетели прямо в грудь эльфу.

Тот кашлянул и сел, а Квентин в припадке отчаянной храбрости двинул его ногой по лицу, как боец кунфу. Шпага отлетела и звякнула об пол.

— Хааааааааа! — заорал Квентин. Вот оно — то самое, что было при драке с Пенни. Может, это и есть боевая ярость? Может, он еще станет берсеркером вроде Чур? Как хорошо, когда перестаешь чего-то бояться.

До его вопля никто не замечал, что творится, а сцена между тем обретала черты кошмара. В дверь пролезли еще четверо Черных Эльфов, а за ними — два козлоногих субъекта и два шмеля величиной с баскетбольный мяч. Имело место также нечто четвероногое, мясистое и безголовое плюс сотканный из тумана призрак.

Обе команды, не сводя глаз друг с друга, расположились по разным сторонам комнаты, как при игре в вышибалы. Квентин весь кипел, готовя новый снаряд. Из труса и слабака он преобразился в заряженного током, облаченного в доспехи крутого парня. Наемники перешептывались, выбирая себе противников.

Чур бросила камешек в одного из фавнов (значит, тут у них фавны злые?). Тот, явно рассерженный, заслонился кожаным круглым щитом.

— Гримлинг, вот в чем проблема, — сказала Чур Бамсу.

— Да. Пангборнов не трогай, у меня для них кое-что есть.

Бамс достал из-под плаща волшебную палочку, начертал что-то в воздухе, сказал пару слов в наконечник, как в микрофон, и направил ее на фавна — дирижер, предлагающий солисту вступить. Фавн вспыхнул, как факел.

Можно было подумать, что его кто-то заранее облил керосином, такой получился эффект. Горящий фавн покрутился волчком и упал. Квентин, не глядя на него, попытался заново раздуть в себе воинский пыл, но тот угас безвозвратно.

Чур между тем развернулась вовсю — к этому она, видно, себя и готовила. Квентин только сейчас сообразил, что в ее инк-ага присутствует немалая доля магии. Губы у нее шевелились, удары ног и рук сопровождались белыми вспышками. Бамс сказал что-то призраку, и того унес некий шторм, невидимый и беззвучный.

Квентин окинул взглядом прочих отважных. Элиот использовал кинетические чары против второго сатира и пригвоздил его к потолку. Анаис с трофейным мечом — он мерцал лунным светом, показывая, что она применила острящие чары, — высматривала, в кого бы его всадить. Дженет, заплаканная, с пустыми глазами, жалась к задней стене.

Слишком много всего происходило одновременно. Один из эльфов с длинным ножом — кинжалом? — в каждой руке шел через бассейн прямо к Элис. Квентина скрутило, когда он это увидел. Элис, явно забывшая все известные ей заклинания, упала на одно колено и прикрыла руками голову — столь беззащитной жертвы не было за всю историю войн.

Квентин едва успел ощутить всю глубину своей нежности к ней — она никуда не делась, нежность, и плескалась по-прежнему под опаленной корой его гнева. Миг спустя блуза на спине Элис лопнула, и наружу, как девушка из торта на вечеринке, вылезло что-то кожистое. Элис освободила своего какодемона.

Он, дорвавшись наконец до желаемого, прямо-таки обезумел от счастья и выскочил навстречу эльфу, как выигрывающий матч теннисист. Его быстрота заметно превышала расчеты противника: он мигом промчался мимо кинжалов, вцепился эльфу в плечи и зарылся в его мягкое горло. Тщетно эльф молотил ножами акулью кожу его спины. Не надо больше недооценивать Элис, в сотый раз сказал себе Квентин.